Трудяжка «спину гнула» недолго. Одного платья не повесила, как от «физической нагрузки» ее озарила идея.
— Чем бездельничать — надень тряпье служанки и проберись на кухню — разузнай, о чем говорит прислуга!
У меня глаза на лоб полезли. Как она себе это представляет? Вокруг гвардейцы, придворные, прислуга… — мышь не проскользнет, а я без магии, накрывшись простыней, изображаю Кентервильское привидение, гремлю цепями и по запаху бреду на кухню?!
— А если меня остановят? Или еще хуже, разоблачат? — попыталась воззвать к разуму Дименьки, но куда там. Она непробиваема.
— И что? Таких, как ты, во дворце — каждая вторая. Суй монетку и иди себе дальше!
— Вот сама бы и сходила! — огрызнулась я.
— Эверию пожалуюсь! — прошипела Димея. — Или… — Прищурилась. — Прокляну… — Потрясла у меня перед носом кулаком.
Я не боялась ее ни капельки. Могу сдачи дать, чтобы не повадно было руки распускать, а вот Эверий… — другое дело. Чтоб его!
Полезла доставать униформу.
Не знаю, сама ли Дименька додумалась или подсказал кто, но в сундуке действительно лежали поношенные чулки, стоптанные туфли и застиранное платье, какие обычно носит прислуга.
— А где кухня? — попыталась уточнить, пока переодевалась.
— Там, где кухня вообще, — неопределенно махнула рукой Димея почему-то в сторону открытого окна, из которого виднелись чудесный зеленый лабиринт и фонтаны.
— Гениально, — съязвила я.
— Рада, что ты наконец-то оценила мой ум, — приняла она мой сарказм за чистую монету.
Едва я застегнула последнюю пуговку на платье, Димея приоткрыла дверь комнаты, выглянула в коридор. — Быстрее, пока никого нет! Кошель не забудь взять! И волосы растрепи что ли. Не на отбор идешь!
Я вообще не представляла в какую сторону идти и что делать. Надо было подумать, составить хоть какой-то план действий, еще запасной обдумать на всякий случай, но Димее не терпелось.
Подгадав, чтобы в коридоре никого не было, она подхватила меня за руку и потащила к дверце, едва заметной на фоне светлой стены дворца.
Открыв ее, затолкала меня в серый проход, которым пользуется дворцовая прислуга, чтобы не мельтешить перед придворными.
— Сведения — вот главное сокровище! Без сведений не возвращайся! Кошель возьми! — сунула мне в руки колбаску монет, завернутую в шелковый платочек, и захлопнула дверь. Наверно, еще подперла ее с той стороны, чтобы я не выбралась обратно.
Увы, выбирать не приходится. Мне нужна победа.
Первым делом я спрятала сверток в лифе — но он такой увесистый, что при прыжке или беге запросто упадет в панталончики. Вот же ж, а!
В темном служебном коридоре с голыми стенами раздавались приглушенные шаги, шорохи, голоса…
Я прислушалась с замиранием сердца… Вроде бы звуки доносились издалека.
Фух! Перевела дух и лихорадочно заметалась по пустому проходу, срочно разыскивая корзину с грязным бельем, метлу, тряпку или еще что-нибудь, ведь дворцовая служанка, беспечно слоняющаяся по резиденции с пустыми руками, будет выглядеть подозрительно.
Так ничего и не найдя, на носочках подкралась до угла, заглянула за поворот и, обнаружив у одной из дверей обычное ведро с щеткой, так обрадовалась, будто выиграла миллионный приз в лотерее.
Стараясь не издать ни звука, приблизилась к «сокровищам», наклонилась, чтобы взять за ручку, как за спиной раздался мужской возглас:
— О-о! — чужая ладонь легла на мое бедро…
Медленно, пытаясь справиться с шоком, я поднялась, обернулась — и страх сменился возмущением, потому что, недвусмысленно улыбаясь, на меня нагло таращился один из слуг дворца.
Плюгавый мужичок в несвежей ливрее, ниже меня на полголовы, некрасивый, с глубокими залысинами, даже не думал убирать руку. Более того, шагнул ближе, нарушая дистанцию, и зашептал тоном рокового соблазнителя почти в ухо: — Какая медовая булочка! М-м!
От несвежего дыхания меня замутило. Яростное негодование лавой разлилось в груди. И хоть я до ужаса боялась разоблачения, изо всех сил оттолкнула его от себя.
Тип отлетел к стене, охнул и громко, с ненавистью в маленьких глазках, зашипел:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ах, ты дрянь! Еще пожалеешь! На коленях будешь ползать, когда вылетишь из дворца! Я уж постараюсь.
От страха сжалось сердце: сейчас на ругань сбегутся люди — и меня поймают!
Хотела схватить ведерко, убежать куда глаза глядят, однако за спиной раздались тяжелые, шаркающие шаги.
Я обернулась и увидела грузную, уставшую женщину, появившуюся из-за поворота, которая наткнувшись на нас, свела брови и недовольно пробухтела:
— Дел невпроворот, а ты, Конрад, за свое. Сгинь — не то Эдмару пожалуюсь.
— Хоть обжалуйся! Он мне ничего не сделает! — взвизгнул истерично тип и, скривив оскорбленную мину, ретировался.
Я и женщина остались одни.
— Чего стоишь — в гляделки играешь? — хмыкнула она. — Работы много. Или хочешь места лишиться?
— Нет-нет! — повертела я головой и схватила ведро с щеткой, показывая, что готова трудиться.
— Тогда идем. Или Конрад приглянулся?
— Фу! — сморщилась я.
— Скромнее будь, незаметнее. Ишь, вырядилась… — женщина недовольно оглядела меня, хотя мое платье точь-в-точь как ее, только размером меньше. Не удивлюсь, если мою форму выкупили у настоящей работницы дворца.
— Я ничего такого и не думала. Просто не ожидала, что подкрадется… — объяснилась, чтобы не молчать и не вызывать подозрений.
— Новенькая что ли? — обернулась женщина. Хорошо, что при спуске по крутой винтовой лестнице она больше смотрела себе под ноги, иначе бы заметила, что я дрожу как осиновый лист.
— Угу.
— М-м! То-то думаю: чего ты такая забитая? И вроде тебя прежде не видела.
Накатила паника: не раскусили ли меня? Пора ли доставать колбаску, чтобы откупиться? К счастью, женщина больше меня не расспрашивала. Более того — смилостивилась и сообщила:
— Мой совет: в крыло, где поселились претендентки, мужчин не допускают, даже фреев, поэтому можешь не стараться — толку не будет. А от претенденток схлопочешь запросто. Краше их мордей во дворце не должно быть, — хохотнула она, довольная своей шуткой.
— Благодарю за совет, — я на ходу изобразила неуклюжий реверанс. — А как же Конрад? Он не мужчина?
Женщина ехидно поинтересовалась:
— Хочешь убедиться?
— Нет!
— Он племянник придворного нарезчика мяса, — приложила палец ко рту, показывая, что сплетничать о нем не стоит. — За магические ограничители не заступает, правил не нарушает… Что с него взять?
Лишь после намека я спохватилась, что по этажу, на который мы спустились, витает запах еды и свежей выпечки.
Я обрадовалась, потом спохватилась: велика вероятность снова встретить Конрада и его дядьку, — и вздохнула.
— Ничего, обтешешься, попривыкнешь — легче станет, — спутница толкнула одну из тяжелых кованых дверей и вошла. Я зашла следом.
Кухня, которую увидела, оказалась просторная, но совершенно непохожая на дворцовую. Даже в трактире Адели имелась небольшая магическая плита, а здесь самые обычные, в которых надо ворошить золу кочергой. И пахнет хоть и вкусно — отнюдь не трюфелями и не изысканными ароматами.
— Чего стоишь? Ставь, — спутница указала на угол, где стояла огромная бочка с мусором, и дала мне возможность хотя бы на несколько мгновений спрятаться от любопытных глаз.
Что это черная кухня, на которой готовят для дворцовой прислуги, поняла, когда успела оглядеться и заметила за длинным деревянным столом, на грубо сколоченных скамьях женщин и девушек. Горничные и служанки, одетые менее опрятно, чем первые, сидели и ели, громко стуча ложками по мискам.
У огромных плит с кипящими кастрюлями две девочки, лет пятнадцати, ползали на коленях — драили серый каменный пол, а над ними стояла старуха и тыкала пальцем, указывая, где надо лучше тереть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты кто? — заметила меня она. Вытянула тощую, морщинистую шею и подслеповато прищурилась, чтобы разглядеть лучше.
— Это новенькая, — ответила за меня моя спутница, решив, что я пугливая. — Нам поесть бы.