Читать интересную книгу Правила обмана - Кристофер Райх

— Приезжал на текстильную фабрику. Все совершенно законно. Я лично говорил с нашими ребятами из этого консульства, и они вспомнили тот случай. По правде говоря, лучше сказать, что они никогда не забудут его.

Фон Даникен плотнее прижал трубку к уху, стараясь сквозь уличный шум разобрать слова Венсана. Ему не терпелось узнать, что такого особенного в выдаче нового паспорта обычному туристу, о чем стоит помнить всю жизнь.

— Все произошло в августе два года назад, — продолжил Венсан. — Гайе обратился в консульство, заявив, что у него из гостиничного номера украли паспорт, бумажник и кое-что из вещей. В качестве документа, удостоверяющего личность, он предъявил водительские права. Господин, приятный во всех отношениях. Ему сразу же выдали новый паспорт. Спустя две недели в совершенно безлюдной местности обнаружили два трупа — мужчины-европейца и женщины. Местная полиция решила, что пару убили бандиты, но утверждать что-либо наверняка было сложно. С момента убийства прошло много времени. Несколько недель. Может, даже месяцев. Представляешь, в каком состоянии были трупы, пролежав столько на жаре, да и шакалы с мухами тоже постарались. Все личные вещи забрали воры. В общем, идентификация была невозможна. В конце концов полиция по арендованной машине вышла на небольшую гостиницу. Управляющего доставили в морг, и он опознал в убитых постояльцев своей гостиницы — узнал рубашку мужчины. Это был Гайе.

— Но это так и не было подтверждено…

— Было. Его семья попросила провести ДНК-анализ. Проверка заняла три месяца, но управляющий оказался прав. Тест подтвердил, что это был Гайе.

— Вы хотите сказать, что новый паспорт получил Ламмерс?

— Это я хочу выяснить у вас. Как выглядел Ламмерс? Рост — метр восемьдесят, вес — восемьдесят пять килограммов, светлые седеющие волосы, голубые глаза?

Фон Даникен мысленно прикинул, вспомнив распростертое на снегу тело.

— Близко.

— Знаете, Маркус, что я думаю? Там в пустыне… тоже работал профессионал.

Теперь фон Даникена интересовало только одно.

— Это ведь случилось год назад. Вы же заблокировали паспорт?

— Разумеется. Как только — так сразу.

— Почему тогда сейчас вы звоните из автомата?

— Потому что месяц назад его кто-то разблокировал.

— Кто? — спросил фон Даникен.

На том конце телефонного провода на минуту воцарилась тишина. Где-то там, на брюссельской улице, громко сигналил грузовик.

— Какая-то шишка, Маркус. Очень важная шишка.

15

— Сволочи! Espece de salopards![11] — возмущалась Симона Нуаре. — Он же пытался тебя убить! Зачем?!

— Не знаю, — рассеянно ответил Джонатан.

Несмотря на включенную печку, он продолжал дрожать. Жуткая картина — полицейский, который безрезультатно пытается ухватить антенну, торчащую у него из головы, — по-прежнему стояла перед глазами.

— А должен бы, — не сдавалась Симона.

— Им нужны были вещи. Это все, что я могу предположить. Парень сорвался, когда я стал сопротивляться.

— Вещи? И только? Нет, должно быть что-то еще. Точно…

— Что ты хочешь этим сказать? — Джонатан повернулся к ней. — Я никогда раньше не видел их. И страху натерпелся не меньше тебя. Что толку препираться? Давай лучше думать, что дальше делать.

Симона испуганно пошла на попятную.

— Прости, — сказала она, устраиваясь поудобнее. — Ты прав. Мы оба натерпелись. Я не имела в виду…

— Я понимаю. Давай просто посидим немного, придем в себя и решим, какой у нас план на ближайшее будущее.

Они остановились под соснами на поляне в горах. Под ними, не далее чем в двух милях, к вокзалу слетался рой мигающих огоньков. Джонатан насчитал десять полицейских машин и две машины «скорой помощи».

Он указал на аккуратное круглое отверстие, которое пуля проделала в приборной доске.

— Эти двое… один мертв, второй, в лучшем случае, тяжело ранен. Я не могу сидеть сложа руки. Я должен объяснить, что произошло. Я скажу им, что все это чудовищная ошибка. Они пришли не за тем человеком — шли по ложному следу…

— Джон, ты на пулевое отверстие посмотри. Его оставила твоя полиция. И после этого ты хочешь пойти и сдаться? — Симона раздраженно махнула рукой.

— А у меня что, есть выбор? Сейчас каждый коп в кантоне, а может, и по всей стране держит в руках ориентировку на поиск преступников: высокий седой американец и темноволосая женщина на серебристом «БМВ» пятой серии. Через час у них будут наши имена… во всяком случае мое. Нас найдут в два счета.

— Ну допустим, а что ты им скажешь? Что ты защищал свою жизнь? Они не поверят ни единому твоему слову. — Симона порылась в сумочке в поисках сигареты. — Они pourri, Джон. Знаешь, что это значит? Гнилые. Продажные. Та еще полиция! — Прикуривая, она держала дрожащую зажигалку двумя руками.

Джонатан достал бумажник и вытащил из него удостоверение Оскара Штудера, унтер-офицера полиции кантона Граубюнден. Только тут ему пришло в голову, что машина-то не похожа на другие полицейские автомобили — ни рации, ни бортового компьютера, ни отделения для оружия, идеально чистые коврики и никаких стаканчиков из-под кофе. Пробег — две тысячи километров. Из бокового отделения торчали какие-то бумаги. Оказалось, документы на аренду автомобиля. Оформлены на Оскара Штудера. В десять утра машину взяли на сутки в прокат.

Pourri. Он кому угодно объяснил бы, что означает это слово.

Всякое желание пойти в полицию тут же испарилось.

Джонатан засунул бумаги обратно.

— Они знали, что я американец, — проговорил он. — И ждали меня.

Симона кивнула, их взгляды встретились, и она прочитала в его глазах растерянность.

Джонатан посмотрел на кожаный чемодан и аккуратный бумажный пакет.

— Открывай, — сказал она. — В конце концов, надо выяснить, в чем тут дело.

Джонатан решил начать с пакета и складным ножом перерезал бечевку. Под бумагой оказалась блестящая черная коробка. В правом верхнем углу сияла золотая пластина с именем дизайнера.

— Богнер, — прочитала Симона. — Должно быть, это подарок.

— Похоже на то, — ответил Джонатан и разрезал ленточку.

Богнер — производитель эксклюзивной одежды, позволяющей завсегдатаям модных швейцарских курортов в тепле и с шиком проводить время в Альпах. В прошлом году, в октябре, по дороге в Шамони они с Эммой как-то заглянули ради шутки в один из бутиков Богнера. День был солнечный, этакий уик-энд между осенью и зимой, когда воздух уже становился колючим и кусачим.

— Что бы ты здесь себе выбрал? — спросила Эмма, пока они бродили между полками, чувствуя себя шпионами в тылу врага. «Врагами» были богатые снобы.

Джонатан показал на темно-серый свитер с вырезом лодочкой:

— Я бы взял вот этот.

— Считай, он твой.

— Правда? — Джонатан продолжал играть.

— Он тебе идет. Мы возьмем этот свитер, — сказала Эмма оказавшейся поблизости продавщице.

— Возьмем? — довольно громко переспросил Джонатан, рискуя быть разоблаченным.

Эмма кивнула и взяла его под руку.

— У меня есть заначка, — шепнула она ему на ухо и игриво куснула его.

— Мадам хранит заначку в коробке из-под обуви?

Эмма не ответила. Она уже серьезно разговаривала с продавщицей, не обращая внимания на Джонатана:

— Размер XL, пожалуйста. Упакуйте в подарочную коробку.

Ее голос уже не звучал ни таинственно, ни приглушенно. И взгляд тоже уже не был загадочным.

— Эмма, перестань, — вмешался Джонатан. — Хватит. Идем отсюда.

— Подожди, — настаивала она. — Ты заслужил подарок. А с меня причитается.

— За что?

— Не скажу.

Взглянув на ценник, Джонатан чуть не потерял сознание. Он буквально вытащил Эмму из магазина. Оказавшись на улице, они посмеялись над ее шалостью. Но при этом она метнула в него холодный взгляд, говоривший, что муж провинился и впал в немилость вплоть до особого уведомления.

Открыв коробку, Джонатан вспомнил выражение ее лица и медленно развернул тончайшую бумагу. В коробке лежало что-то темное.

— Красивый, — сказала Симона.

Он уже забыл, каким мягким был тот свитер из Шамони. Простой темно-серый свитер с вырезом лодочкой. Очень качественный и очень элегантный, хотя на первый взгляд ничего особенного, что, собственно, и делало его стильным. Джонатан провел рукой по горловине. Четырехслойный кашемир. Ничего мягче его нет на свете. Стоил он тысячу шестьсот долларов. Половину его месячной зарплаты.

«У меня есть заначка».

Это и был тот подарок на день рождения, о котором она говорила управляющему «Белльвю»?

Джонатан убрал свитер обратно в коробку. На счете у доктора Рэнсома и его жены было всего каких-то пятнадцать тысяч швейцарских франков. Около двенадцати тысяч долларов. И это притом, что за гостиницу еще не заплачено.