Джесси рванулась вперед, но чья-то рука удержал, ее, оглянувшись, она увидела, что позади нее стоит Роза.
— Отпусти меня, — сказала Джесси.
— Ты не станешь в это ввязываться.
— Но ведь я все видела.
— Мне все равно. Этот человек сам о себе позаботится. А ты держись от него подальше.
— Но Крид говорит правду. Гарри приставал ко мне с поцелуями за магазином Грэттона и даже бил. Это Крид заставил его отпустить меня.
Роза покачала головой:
— Вот поэтому тебе и надо держать язык за зубами. Рэй думает, то есть думал так, как ему рассказал об этом его сыночек, и поэтому я не хочу, чтобы ты говорила что-нибудь такое, что поколебало бы его мнение. Пошли, мы идем домой.
Продолжая крепко держать Джесси за руку, Роза направилась по улице. Джесси бежала за ней.
Она оглянулась на ходу, но Крида уже увели.
— Рози, пожалуйста…
Удар по лицу оказался сильным и совершенно неожиданным.
— Я же сказала, не ввязывайся! Я тебе уже говорила: не хочу, чтоб ты путалась с этим человеком.
Джесси прижала ладошку к подергивающейся от удара щеке. Ее удивила злоба, сверкнувшая в глазах сестры.
— Я имею в виду то, что говорю, Джесмин. Держись от него подальше, поняла? Такой человек, как он, может уговорить любую девицу на все, даже на то, Чтобы она сняла панталоны. Ты должна блюсти свою невинность, иначе мне придется привязать тебя к спинке кровати, слышишь? Это то, что мы можем продать только один раз, но зато это принесет нам маленькое состояние.
Джесси кивнула, с трудом стараясь поверить в то, чем говорила ее сестра. Только что убили Гарри, а она беспокоится о каких-то деньгах.
—Мне не следовало тебя бить, — пробормотала Роза, когда они пришли к своему дому, и Джесси поняла, что эти несколько слов были максимумом тех извинений, на которые она могла рассчитывать.
Войдя в свою комнату, Джесси закрыла дверь, упала поперек кровати с глазами, полными слез. И если бы даже она расплакалась, то все равно не смогла бы сказать с уверенностью, о ком плачет: о себе или о Криде.
Несмотря на то, что они провели вместе какое-то время, по-настоящему она знала о нем очень мало. Но в глубине души она знала, что он не смирится с тем, что его арестовали.
И Крид не смирился. Он вздрогнул, когда служитель закона захлопнул за ним дверь камеры. Черт возьми!
Бросив шляпу в ноги тюремной койки, Крид подошел к узкому зарешеченному оконцу и уставился в темноту. По пути в тюрьму шериф Гаррингтон сказал, что окружной судья еще не скоро заглянет в их городок, по крайней мере не раньше следующей недели.
Неделя! Крид пригладил волосы и потер затылок. Да он с ума сойдет, если ему придется сидеть в этой клетке целую неделю.
Около часа он ходил по камере из угла в угол, потом прилег и растянулся на жесткой узкой койке, прикрыв рукой глаза, «Неделя! А если они решат, что я виновен? Тогда придется провести немало лет за решеткой, если меня вообще сразу не повесят», — думал он.
Эта мысль не давала заснуть. Каждый раз, закрывая глаза, он видел себя поднимающимся по тринадцати ступенькам эшафота; ощущал капюшон, касающийся лица и скрывающий лучи солнца от последнего взгляда; явственно чувствовал грубую пеньковую петлю, крепко затягивающуюся на шее, в то время как тело дергается и извивается в последних конвульсиях…
Бормоча проклятия, он встал с койки и до рассвета мерил камеру шагами.
— Эй, Мэддиган, к тебе посетительница.
Крид мгновенно проснулся, а его рука автоматически метнулась к револьверу, которого на бедре не оказалось. Крид грубо выругался, вспомнив, где он находится.
— Так ты хочешь ее видеть или нет? Ее?
Мрачная улыбка исказила его лицо. Ему бы следовало догадаться, что рано или поздно она появится.
— Да.
Джесси вошла в тюремный коридор так, будто сама шла на эшафот. Видимо, она только что умылась, отчего ярко проступили все ее веснушки. Она надела блузку и юбку, которые он ей купил. И хотя ему нравились ее распущенные волосы, сейчас она собрала их на затылке и перевязала старенькой желтой ленточкой.
— Все еще преследуешь меня, — сказал Крид, улыбаясь.
Джесси кивнула, и ее глаза широко раскрылись, когда, оглядевшись, она увидела неубранную койку с подушкой без наволочки и серым одеялом, разбитый стул, помойное ведро и холодные прутья стальной решетки, их разделявшие. «И как он еще может надо мной подтрунивать в таких условиях?»— подумала она.
— Зачем ты пришла? — спросил он, удивляясь ее молчанию. — Ведь твоя сестрица очень четко сказале мне: она хочет, чтобы ты не имела со мной ничего общего.
Джесси пожала плечами, давая понять, что желание Розы для нее не закон.
— Я тебе кое-что принесла.
Она вынула руку, которую с самого начала прятала за спиной, и протянула ему коричневый бумажный пакет.
Крид с удивлением приподнял одну бровь.
— Печенье…— догадался он. Взяв у нее пакет, осторожно положил его на койку. — Не следует тебе приходить сюда, Джесси.
—Я подумала, что тебе, наверное, одиноко.
«Одиноко? Я даже не успел этого почувствовать, как сходил с ума оттого, что меня держат взаперти» — подумал он. Меньше всего его волновало решение суда, особенно принимая во внимание его репутацию. И он не чувствовал себя одиноким до тех пор, покa эти слова не слетели с ее губ, пока пелена не упала с его глаз… Теперь он вдруг ясно увидел, что почти всю свою сознательную жизнь провел в одиночестве.
И впервые в жизни его больше волновала не собственная, а чья-то чужая судьба. «Я не могу оставаться тюрьме! Черт!» Он боялся подумать о том, что стучится с Джесси, если его не окажется рядом. Удушливая ярость охватила Крида при воспоминании, как Роза предложила ему провести несколько часов с Джесси… За деньги.
—Черт возьми! Джесси…
— Я видела, как это случилось… вчера вечером, на улице.
Крид нахмурился:
— Ты видела?
— Я хотела встретиться с тобой, чтобы выяснить, о чем вы говорили с Розой.
— Совсем не подходящее время для девушки твоего возраста, чтобы шататься по улицам, — пробормотал Крид.
— Я не шаталась. О, Крид, я так испугалась. Ведь тебя могли убить.
Чувство облегчения, охватившее его, было намного слаще и крепче, чем вино: «Она все видела! Теперь у меня есть свидетель, который может дать показания в мою пользу».
Крид чертыхнулся про себя. Ему не хотелось втягивать Джесси в эту грязь, но теперь без этого не обойтись.
— С тобой все в порядке? — спросила Джесси тревогой.
—Да.
Боже, он не мог выносить, когда она смотрела него так, как сейчас: нежными и теплыми карими глазами, слегка приоткрыв ротик. Это заставляло его вспоминать теплые летние вечера, когда он был еще совсем молодым и все казалось возможным.