Я сожалею, что поддался на провокацию Клем. В тот момент, когда почувствовал, что начинаю терять контроль, следовало просто уехать. Но я не сделал этого. Я позволил ей увлечь себя туда, где просыпается моя темная сторона.
После похорон и короткого расследования я ни с кем не говорил о самоубийстве Дженнифер. Я наложил на эту часть своей жизни тяжелую печать молчания, зная, что если постоянно буду к этому возвращаться, то сойду с ума. Даже с собой я не был откровенен до конца, предпочитая считать, что моя жена просто умерла, без уточнения причин. Но это было после, после долгих месяцев самокопания, когда я пытался понять, почему, почему Дженни решилась на этот шаг? Где я недоглядел, не заметил, что все движется к столь печальному финалу? Неужели в сознании Дженнифер было все так безнадежно, что она не видела смысла и возможности жить дальше?
День за днем, неделю за неделей и месяц за месяцем я искал ответ на вопрос – и не находил его. Я бродил по пустой квартире, вслух произнося лишь одно слово «почему», но ответом мне была тишина. Человек, который мог бы назвать мне причину, больше никогда не заговорит: она была мертва. Моя жена была мертва.
Но потом я запретил себе думать об этом и пытаться найти ответ. Потому что это было невозможно.
Невыносимо.
Разрушительно.
Я чувствовал, что схожу с ума и прекратил это. Это не было легко, и мне потребовались все силы, что у меня еще оставались, чтобы перестать изводить себя мыслями о самоубийстве Дженни. Возможно, только страх потерять работу, которую я по-настоящему любил, не дал мне пропасть окончательно. Это все, что осталось у меня после потери Дженнифер.
Я прислоняюсь к машине, сжимаю пальцами переносицу и глубоко дышу. Наконец мне удаётся немного успокоиться, но картина окровавленной ванны и бездыханной Дженнифер в ней прочно засела в мой мозг.
Я знаю, что есть только один способ вытравить ее оттуда. Именно он заглушал мой истерзанный разум в первые месяцы после смерти жены.
Я вновь сажусь за руль джипа и включаю зажигание. Через пять минут я уже возле бара. Бен, Тайра и Амелия уже ушли. Но это и к лучшему. В таком деле мне не нужна компания.
Я собираюсь как следует надраться.
***
В воскресенье, когда я приезжаю в дом тети Рут, я все еще мучаюсь похмельем.
Я пил всю ночь пятницы , точнее, до той поры, пока не отключился, и Джо не привез меня домой. Надо будет еще раз поблагодарить его за это.
Большую часть субботы я тоже пил, отключив телефон, и не выходил из дома. Но сегодня воскресенье – день приезда Менди с мужем и детьми, поэтому мне пришлось остановиться.
Я превращаюсь в чертового алкоголика.
Безусловно, мама бы гордилась таким сыном!
Я оставляю джип на подъездной дорожке и иду к дому, морщась от свинцовой тяжести в голове. Мои покрасневшие глаза скрывают очки-авиаторы, а лицо «украшает» трехдневная щетина. Похмелье оказалось таким сильным, что я и не подумал сбрить ее.
Я коротко стучу в дверь и, не дожидаясь ответа, захожу.
Аманда с семьей недавно приехали из аэропорта, и я принимаюсь со всеми здороваться и обниматься, при этом желая себе мгновенной смерти. Только это избавит меня от последствий чрезмерного возлияния.
Тетя Рут суетится на кухне, готовя обед. Итан, муж Менди, всячески ей помогает. В их семье именно он следит за тем, чтобы никто не умер от голода. Аманду к плите лучше не пускать, иначе она обязательно спалит дом.
Получив от меня по двадцатке в качестве подарка, восьмилетний Джек и шестилетняя Кейти убегают играть, а мы с Амандой выходим в небольшой ухоженный сад позади дома. Менди берет себе пиво, а я ограничиваюсь кофе.
— Паршиво выглядишь, Люк, — без обиняков заявляет мне Менди, когда мы садимся в плетеные кресла под яблоней.
Я кисло улыбаюсь.
— Спасибо.
Менди усмехается и делает длинный глоток пива. Она одна из немногих знакомых мне людей, которая всегда предпочитает говорить правду.
— Серьезно, ты что, неделю пил не просыхая? – Менди вскидывает светлые брови в вопросе, и в ее голубых глазах я вижу искреннее беспокойство.
— Нет, всего лишь день или два.
Я знаю, что Менди волнуется за меня, и благодарен ей за это.
— Люк, я думала, ты давно прошел эту стадию, — нахмурившись, замечает Менди.
— Я и прошел, просто… — я потираю шею, не зная, что сказать. Мне хочется выложить ей всю правду. Рассказать о Клем и о том, что со мной происходит с тех пор, как я приехал в Диллан.
Я знаю, что Менди поймет меня.
И я делаю это.
Я все рассказываю Менди: говорю, как я растерян и как запутался, все еще не понимая, что со мной происходит. Несколько минут Менди внимательно слушает меня, не перебивая, а, когда я замолкаю, смотрит на меня и улыбается.
— Ох, милый, ну это должно было случиться рано или поздно, — качает головой Менди.
Я в недоумении хмурюсь.
— Что?
— Ну, Люк, это же очевидно, – Менди склоняет голову на бок и усмехается. – Боже, порой мужчины бывают такими глупыми. Ты влюблен, вот что. Это случилось, чему я лично очень рада. Ты не можешь жить в трауре всю жизнь, – Менди пожимает плечами. – Никто не может.
Я раздраженно качаю головой.
— Я не влюблен в нее. Она надоедливая, раздражающая и очень часто я хочу ее придушить. Мы постоянно спорим.
Заявление сестры кажется мне абсурдом, хотя я сам недавно думал, что возможно…
Но нет, я не могу любить Клем.
Не так скоро.
— Я любил. Я знаю, как это, и это не то, — убеждаю я Менди, хотя кажется, что в первую очередь слова предназначаются мне самому.
Менди протяжно вздыхает.
— Ты знаешь, как любить Дженнифер. Но ты не знаешь, как любить кого-то другого. Люк, любовь не похожа на шаблон, она разная. В ней много оттенков и полутонов.
Слова Менди заставляют меня задуматься.
А что, если она права? Что, если те чувства, что я испытываю к Клем – и есть любовь?
Какой бы она ни была.
— На самом деле, есть еще одна проблема, — вздыхаю я, решив подумать об этом позже, когда буду один. – Помимо прочего.
Я собираюсь рассказать Менди о том, что Тим влюблен в Клем, об их ссоре и о том, какую роль во всем этом сыграл я.
Я почти уверен, что Менди разозлиться. И правильно сделает.
— В чем дело? – Менди откидывает длинную челку со лба и с интересом смотрит на меня.
— Не знаю, в курсе ли ты, — вскинув руку в неопределенном жесте, начинаю я, — но Тим и Клем - друзья. Лучшие друзья.
— Ох, точно! – глаза Менди расширяются, когда она вспоминает. – Но ведь…
Менди изумленно замолкает, и по ее виду я понимаю, что она сложила два плюс два.