Читать интересную книгу Юридические конструкции и символы в уголовном праве - Лев Кругликов

Сложнее оценить ситуации, когда в диспозиции статьи действие обозначается отглагольным существительным: «воспрепятствование», «вмешательство», «выращивание», «привлечение», «вовлечение», «фальсификация», «изготовление», «принуждение» и т. и. Ясно, что речь идет о процессе осуществления деяния, имеющем, следовательно: а) протяженность во времени, б) незавершенный или завершенный характер, в) а при завершении – как успешный, так и безуспешный, неудачный итог. Как в этом случае определить момент окончания преступления?

Юристы – и ученые, и практические работники – в этом вопросе весьма расходятся во мнении. Так, полагаются оконченными: изнасилование и совершение насильственных действий сексуального характера – «соответственно с момента начала полового акта, акта мужеложства, лесбиянства и иных действий сексуального характера, предусмотренных объективной стороной данных составов преступлений, независимо от их завершения и наступивших последствий»[198]; незаконные охота и рыболовство – с момента начала добычи, «независимо от того, были ли фактически добыты водные животные или растения, рыба или иные животные»[199]; угон транспортного средства – с момента отъезда с места, на котором оно находилось[200]; изготовление фальшивых денежных знаков или ценных бумаг – с момента готовности хотя бы одной такого рода единицы (п. 4 Постановления от 17 апреля 2001 г. № I[201]); взяточничество – с момента принятия получателем хотя бы части взятки (п. 11 Постановления от 10 февраля 2000 г. № 6[202]), посев запрещенных к возделыванию растений – «с момента посева независимо от последующего всхода либо произрастания растений» (п. 16 Постановления от 27 мая 1998 г. № 9[203]) и т. д. Иначе говоря, в одних случаях момент юридического окончания деяний связывается с началом осуществления деятельности, в других – с ее физическим завершением, в третьих – с успешным (хотя бы частично) итогом для виновного осуществленного им поведения.

О неустойчивости позиции практики свидетельствуют и ее бесконечные колебания по определению момента окончания некоторых видов преступлений с формальным составом. Проиллюстрируем сказанное на составах «вовлечения» (ст. 150, 151, 240 УК и др.), где момент окончания посягательства зависит от трактовки именно этого признака объективной стороны. В Постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам о вовлечении несовершеннолетних в преступную и иную антиобщественную деятельность» от 12 сентября 1969 г. № 8 говорилось, что вовлечение – это: а) действия, направленные на подготовку несовершеннолетнего к участию в преступлениях, а также б) подстрекательство его к совершению преступления в качестве исполнителя или пособника[204], т. е. акцент делался на виды поведения взрослого в отношении подростка, на объективную сторону (подготовка, подстрекательство). В последующем Постановлении (заменившем упомянутое) от 3 декабря 1976 г. № 16 тем же Пленумом было дано уже иное понимание вовлечения несовершеннолетнего: в первоначальной редакции (п. 10) – как действий, направленных на возбуждение у него желания участвовать в совершении одного или нескольких преступлений[205], а в новой редакции, изложенной в Постановлении от 5 декабря 1986 г. № 17, – с добавлением, что речь идет о действиях, сопряженных с применением физического или психического воздействия[206]. Что же касается ключевого момента – окончания посягательства, то вопреки приведенному определению (это «действия, направленные…») далее констатировалось: «Если несмотря на указанное воздействие подросток не стал участвовать в совершении преступления (хотя бы на стадии приготовления или покушения), действия взрослого должны расцениваться как покушение на вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность»[207]. Таким образом, только при действиях, оказавшихся успешными в части возбуждения желания (его вызвать удалось), и к тому же когда желание хотя бы частично объективировалось в преступлении, можно, по мнению Пленума, вести речь об оконченном преступлении.

Новый поворот наметился в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» от 14 февраля 2000 г. № 7. В п. 8 Постановления говорится, что если взрослый не знал о несовершеннолетии лица, «вовлеченного» им в совершение преступления, он не может привлекаться к ответственности по ст. 150 УК РФ. Далее преступление объявляется оконченным «с момента вовлечения несовершеннолетнего… независимо от того, совершил ли он какое-либо из указанных противоправных действий»[208]. Следовательно, при буквальном толковании вышеупомянутого для констатации окончания преступления требуется ныне установить два момента: 1) вовлечение состоялось, удалось (поскольку в п. 8 речь ведется о вовлеченном лице) и 2) необязательно, чтобы последовало со стороны вовлеченного совершение определенного преступления или иных антиобщественных действий.

Думается, использование законодателем отглагольного существительного несовершенного вида в принципе позволяет связывать момент окончания преступления с любой стадией процесса вовлечения. Другое дело, что начальная стадия такого противоправного поведения не достигает по общему правилу того уровня общественной опасности, который характерен для преступлений (например, начавшееся вовлечение было прервано по независящим от взрослого причинам и успело выразиться лишь в лести или уговорах).

При всех условиях подход к ситуациям с деяниями, обозначенными отглагольными существительными несовершенного вида, должен быть единообразным, что предстоит обеспечить на первом этапе Пленуму Верховного Суда РФ в принимаемых им постановлениях по соответствующим категориям уголовных дел. Очевидно, следует остановиться на варианте, согласно которому рассматриваемая конструкция деяния позволяет считать преступление оконченным с момента фактического завершения действия (бездействия).

Попутно заметим, что в последнем из упомянутых постановлений вовсе не дано толкования термина «вовлечение», что скорее всего свидетельствует о продолжающемся «брожении в умах» членов Пленума и Научно-консультативного совета, созданного при нем. Нет единодушия и в уголовно-правовой теории. Одни предлагают вовсе отказаться от этого термина, заменив его на «привлечение»[209]; «склонение»[210]. Другие связывают вовлечение только с возбуждением желания, считая, что вовлечь во что-либо – значит «возбудить желание это что-либо сделать»[211]. Но желание может отсутствовать, допустим, если лицо насильственно принуждается к антиобщественному поведению. Третьи трактуют вовлечение как совершение определенной «системы» вовлекательских действий[212]. Наконец, вместо вовлечения в преступление предлагается говорить в законе о вовлечении в антиобщественное деяние[213]. Но в ст. 150 УК РФ речь идет как раз о деянии, запрещенном уголовным законом.

С учетом сказанного под вовлечением следует, очевидно, понимать совершение действий, направленных на возбуждение желания совершить общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, или на привлечение лица к участию в таком деянии[214].

§ 3. Особенности конструирования квалифицированных составов преступлений

Понятие преступлений с квалифицированными составами. Квалифицированные составы и квалифицирующие признаки являются одними из наиболее распространенных средств дифференциации наказуемости в статьях Особенной части Уголовного кодекса РФ. Причем если в прежнем Кодексе 1960 г. описание одной либо нескольких разновидностей состава преступления, именуемых в теории квалифицированными, особо квалифицированными либо привилегированными, содержалось примерно в каждой второй статье Особенной части, то в действующем УК их доля уже в начальной редакции закона возросла почти до 65%, а с учетом изменений и дополнений по состоянию на 1 сентября 2004 г. – достигла почти 68%, что свидетельствует о все большем внимании законодателя к использованию такого важного средства дифференциации наказания в Особенной части УК, как квалифицированные (и привилегированные) составы.

Заметно увеличилось число квалифицирующих признаков, задействованных правотворцем для дифференциации ответственности в уголовном праве. Их исчерпывающий перечень и частота применения приводятся в таблице в конце работы (см. Приложение).