— С нетерпением жду сегодняшнего вечера. Распоряжусь, чтобы ваш чемодан доставили сюда. И, не раздумывая, посылайте за мной, если вам что-нибудь понадобится.
Граф удалился с поклоном, оставив ее стоять в полной растерянности. Хэвиленд намеревался жениться, и она не в числе претенденток.
Девушка коснулась висков: какая же она глупая! На что она надеялась? Что у нее общего с теми красотками, среди которых граф ищет себе будущую спутницу жизни?
В отчаянии Мадлен сильно закусила нижнюю губу. Ей не часто приходилось жалеть о своей неяркой внешности. Вообще-то, она всегда полагала, что ум и характер важнее. Но сейчас, когда она встретила такого привлекательного Рейна Кеньена, ей очень захотелось быть красивой, модной и изысканной, как леди Дэнверс.
Приданое тоже бы не помешало. Красота и богатство сделали бы ее достойной кандидатурой на роль невесты графа Хэвиленда.
Направляясь к двери, Мадлен попыталась стряхнуть с себя это наваждение. Она никогда не смотрела на жизнь сквозь розовые очки. Она всегда была практична, разумна и бесстрастна. Она держала свои эмоции на коротком поводке и не давала им овладеть собой. Если в ней когда и шевелилась зависть к ее сверстницам, имеющим семьи и детей, то девушка тут же пресекала подобные чувства. Нет никакого смысла тосковать о том, чего у тебя никогда не будет. Это приносит лишь огорчение.
И мечты о лорде Хэвиленде тоже ничего, кроме горечи, не принесут. Ей ли не знать, насколько недостижим он для нее?
Но все же ей не удалось избавиться от своих навязчивых желаний. Мадлен покинула гостиную, намереваясь отвлечься от них заботами по обустройству на новом месте.
Глава четвертая
Было забавно наблюдать, как все эти красавицы старались обратить на себя внимание лорда Хэвиленда, маман.
Я бы никогда не стала вести себя так неприлично. Но я бы очень хотела, чтобы он смотрел на меня так же, как на обворожительную герцогиню Арден.
Танцевальная зала в Дэнверс-холле сияла от мириада свечей, а роскошные наряды более чем сотни приглашенных добавляли блеска этому великолепию.
Но Мадлен присутствие на балу, как она и опасалась, принесло лишь горькие разочарования. Она и так чувствовала себя чужой среди этой блистательной публики, а созерцание графа, танцующего с беспрерывно сменяющимися партнершами, и вовсе привело ее в полное уныние.
Девушка тайком наблюдала за ним уже в течение получаса. Мадлен убеждала себя, что не прячется от него, хотя Рейну и правда не было ее видно за тропическими растениями в кадках. Просто ей не хотелось, чтобы граф видел ее в этом убогом, в сравнении с роскошными одеяниями присутствующих здесь дам, наряде. Ее креповое платье с высоким поясом и рукавами-буфами подошло бы для скромного второразрядного вечера, но совсем не годилось для этого собрания представителей голубых кровей.
Все сливки общества, казалось, сегодня были здесь — Дэнверс-холл находился всего в пяти милях от лондонского района Мейфэр, средоточия столичных резиденций богачей. А сам Хэвиленд являл собой искушение во плоти, в элегантном черном сюртуке, щегольски повязанном белом галстуке, серебристом вышитом жилете и атласных бриджах.
Его грубая мужская красота приковывала взоры всех присутствующих дам. На всю залу распространялась неодолимая харизма графа. Он щедро расточал очарование, хотя, как и предполагала Мадлен, немного сдерживал себя, чтобы не испугать юных красавиц всей мощью своей притягательности.
«Волк в овечьей шкуре, маман», — подумала Мадлен, глядя, как граф доставляет очередную побежденную соискательницу к сопровождающей ее компаньонке. Обаяние Хэвиленда было неотразимым, губительным, что, наверное, существенно помогало ему в бывшей профессии.
Бесстыдство, с которым претендентки предлагали себя графу, заставляло Мадлен внутренне негодовать. Она, правда, и сама едва ли могла сопротивляться его гипнозу. Ей, безусловно, никогда ранее не встречались подобные мужчины, особенно в ее замкнутой жизни в Эссексе.
Мадлен, стиснув зубы, сожалела о своей невзрачности. Конечно, она не могла уподобиться этим легкомысленным девушкам, осаждающим графа. Увы, ее безрассудная любовь к нему не имела никаких шансов на взаимность.
Как раз в эту минуту Хэвиленд начал кадриль с сестрой Арабеллы, Розлин, ставшей после замужества герцогиней Арден. Та оказалась редкостной красавицей — высокая, изящная, с утонченными чертами лица и светло-золотистыми волосами. Вдобавок к этому, как утверждала миссис Симпкин, она была умна и хорошо образованна.
Глядя на графа, танцующего с прекрасной герцогиней, Мадлен испытала острый приступ ревности. Они весело смеялись, как давние друзья… или даже больше, чем друзья. Правда* со слов все той же миссис Симпкин, Розлин была глубоко влюблена в своего мужа и очень счастлива.
Несомненно, герцогиня подберет для графа лучшую невесту. «Но ты, — напомнила себе Мадлен, — не имеешь никаких шансов».
Сердце сжалось от этой мысли, как бы она ни пыталась высмеивать свою глупость. Нет, она не станет себя жалеть.
Хотя Мадлен и не считала себя ниже всей этой публики, все же она, старая дева незнатного происхождения, вынужденная зарабатывать себе на жизнь, чувствовала свою чужеродность среди этой ослепительной толпы. Это касалось не только родословной и состояния, но и ее склонностей и предпочтений. Она всегда иронически относилась к светским стандартам поведения. И в те редкие моменты, когда девушка оказывалась в высшем обществе, ей часто приходилось прикусывать свой острый язык. А балы она считала пустой тратой времени и сейчас не знала, чем себя занять.
В конце концов, не было никакой необходимости здесь присутствовать. Хэвиленд явно не нуждается в поддержке, о которой просил ее. Он вполне справляется сам.
Мадлен уже направилась к двери, чтобы уйти отсюда, когда дружелюбный мужской голос произнес ее имя.
Ее настроение мгновенно улучшилось при виде мистера Фредди Лансфорда, хотя, похоже, он выпалил первое, что пришло ему в голову.
— Ну и чего это вы прячетесь за пальмами, мисс Эллис? Мы с Рейном с ног сбились вас искать.
— Я не большая любительница балов, — честно ответила Мадлен. Ее сердце екнуло от известия, что граф ищет ее. Хотя она, конечно, не поверила, ведь он мог бы легко найти ее, если бы хотел.
— Да я тоже, — сказал Фредди, слегка потянув за узел своего галстука, — одна морока. Нужно изображать обходительность, а я из-за своей неуклюжести постоянно оттаптываю дамам ноги, когда принимаюсь танцевать. А если не танцевать, тут и делать-то нечего.