Чем больше я слушал, тем больше мрачнел. Сорок два года, и всё – нет цивилизации. Исчезла, сгинула, уничтоженная руками власть имущих при нашем тихом пособничестве. Мы молчали, когда людей массово оболванивали, превращая в придаток к телевизору, когда у извращенцев было больше свобод, чем у нормальных людей. И что же в итоге произошло? Вырастили целое поколение белоручек, неспособных жить в условиях, отличающихся от тепличных мегаполисов. Я вас не виню – сам был таким же, живущим в ограниченном мире, который заканчивался за стенами квартиры. «Будь, что будет – лишь бы меня не тронули». Вот и пришёл час, когда настал закономерный итог такой жизни. Вам, может быть, и сейчас, в 2052 году, всё равно. Может… Особенно если ваши кости валяются по окраинам городов, объеденные дикими зверями. Дьявол с вами! Но я пока жив! Заброшен в это проклятое будущее и вижу, что произошло с миром. И мне больно, в отличие от вас, мертвых…
– О чём думаешь, Лёша? – старик подошёл так тихо, что я вздрогнул от неожиданности.
– Так, ни о чём, – пожал плечами я, – о жизни, наверное.
– О жизни, говоришь, – буркнул Борисыч и присел рядом со мной на бревно. – Ну что же, правильно. Иногда думать полезно. И что надумал?
– Уже говорил. Хочу узнать, что произошло с моей семьёй. Больше в этом мире дел у меня нет. Я здесь чужой.
– Не ты один, – возразил дед, – все мы на этом свете чужие. Гости. Приходим и уходим. Главное – понять, как пройти. По краю проскользнуть, чтобы даже следа не оставить, или наоборот – дорогу проложить, чтобы за тобой кто-нибудь следом пошёл. Сложно всё. Даже в этом чужом для тебя мире. Ладно, Алёшка, разговор сейчас не об этом. Смотри, какая ситуация у нас складывается. Сергей ещё недели две не ходок. Распутица начнётся, время для пути плохое. Надо будет месяц ждать, пока река не освободится. Потом на лодке к фактории спуститесь.
– Спуститесь? – удивлённо спросил я.
– А ты как думал? – дёрнул бровью Борисыч. – Чтобы я подранка одного отпустил? Он-то дойдёт, не впервой, да мне будет неспокойно. А ты, как я посмотрел, мужик неглупый. Да, мира нашего не знаешь, природы не знаешь, но если захочешь – научишься. Для начала завтра со мной пойдёшь, капканы проверить. Я бы и сам с Сергеем пошёл, да тяжело мне в моём возрасте такие концы наматывать.
– Понимаю, Борисыч.
– Идём, глянем, что для тебя подобрать можно.
– В каком смысле?
– В старой порванной парке далеко не уйдёшь. Это не дрова пилить, – усмехнулся он.
– Оружие дашь?
– И оружие тоже, – согласился дед. – В наших краях без него не ходят. Но и без нужды, Богу в окна, не стреляют. Патроны – вещь дорогая. Это только в старинных книжках приключения всегда со стрельбой. Тут приключений не бывает, тут просто живут.
– Что, вообще не воюют? Серёга-то влип. И про хлебные обозы рассказывал.
– Обозы – дело крайнее, тем более – зерновые. Хлеб в наше время – это жизнь. Немало за него кровушки пролили, ох немало! Изредка и другое бывает – когда бандиты так наглеют, что хутора в окрестностях городищ и факторий грабят. Это, как правило, по весне случается, когда пушные обозы в сторону факторий двигают. Тогда да, случаются переделки. Но в основном стреляют на охоте. Или для самообороны, чтобы от дикого зверья отбиться. Волков много.
– Волкособы?
– И этих достаточно, – дед зло плюнул на пожухлый, весенний снег, – век бы этих тварей не видать! Вот скажи, – он прищурился и хитро посмотрел на меня, – если бы возможность выбора была, что бы ты из прошлого в этот мир взял?
– Из оружия?
– Оружия… – протянул дед. – Эх, молодость, всё бы вам стрелять! Ладно, пусть для начала будет оружие.
– Не знаю, мало я в нём понимаю… Калашников, наверное. Пистолет какой-нибудь…
– Пистолет? – он скрипуче засмеялся. – И чтобы с ним делал? Охотился?
– Ну, тогда извини, не знаю…
– Был у меня, в молодости кореш один. Сильно двинутый на этих железных делах. Так вот он любил повторять, что пистолет в лесу – это оружие для блаженных и дураков. Годится лишь для того, чтобы застрелиться, если уж совсем край наступит.
– Это смотря что считать краем, – заметил я.
– Вот, – поднял указательный палец старик, – тем более, если не знаешь, что это такое. Поэтому мой тебе совет – никогда не сдавайся! Понял?
– Понял…
– Это ты ещё не понял, Алёшка. Поймёшь тогда, когда смерть вблизи пройдёт. Да не просто так, а очень близко. Так близко, что рукавом заденет и за твоей спиной устроится. Когда в затылок тебе дышать будет посреди этих снегов. Когда один, да не дай Бог, раненый, в этой пустыне останешься. Вот тогда и поймёшь, что это такое. Ладно, – Борисыч хлопнул себя по колену, – про что я говорил?
– Про оружие, – напомнил я.
– Вот, про оружие. Среди охотников-трапперов у нас всё больше гладкоствол. Конечно, есть и винтовки, и карабины. Будешь смеяться, но знаменитая Мосинка до сих пор прекрасно используется. Их же много было заготовлено. Вот и лежали, словно ждали своего часа. Калашниковы есть, но они, как правило, в городищах – у тех, кто охранную службу несёт и обозы охраняет. Пистолеты, – Борисыч задумался, – даже не припомню, когда в последний раз видел. Серёжка рассказывал, что в одном городище староста с пистолетом ходит. Но это, как сам понимаешь, больше для форсу. В факториях с оружием вообще строго. Если в кабак или харчевню зашёл – изволь охране или хозяину сдать. Раньше, особенно по пьяному делу, часто стрельбу в посёлках устраивали. Хотя и сейчас бывают драки с поножовщиной.
– И что за такое полагается? Тюрьмы есть?
– Да нет, какие тут тюрьмы? Если просто драка, между мужиками, то штраф заплатишь. Убийц, если самообороной не признают – за шею подвешивают. Без всяких затей и долгих разбирательств.
– А за воровство? Какие-нибудь общественные работы?
– Нет, – покачал головой дед, – такого наказания нет. Получить работу «на общество», особенно в зимнее время – это большая удача. Платят за неё хорошо, значит, с голоду не умрёшь. Если преступление неясное, то на рассмотрение Совета. Могут просто изгнать с запретом вернуться.
– Как это «с запретом»?
– А так. Если ещё раз надумаешь появиться в тех краях, то ты автоматически вне закона. Любой охотник тебя застрелит и ещё награду за это получит. Небольшую, не такую, как за бандита, но вполне ощутимую.
– Серьёзно у вас тут.
– А ты как думал? Ладно, хватит попусту время тратить. По мне бы дома сейчас сидеть, да три рта кормить – это не одному вековать, припасов не хватит. Погода здесь переменчивая, а тем более – весной. Сегодня солнышко светит, а потом раз – и запуржит на несколько дней. В такое межсезонье всегда гибнет больше народу, чем зимой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});