Читать интересную книгу Танец семи вуалей - Наталья Солнцева

– Мам! – обрадовалась Глория. – Привет! Я заеду… Что? Спите еще? Ничего себе… Выходной? Ой, прости…

В деревне дни были похожи один на другой, а в календарь Глория без нужды не заглядывала. Ей что будни, что выходные – все одно.

– Сегодня суббота, – обернулся Санта. – Я забыл сказать.

Родители Глории работали инженерами и ни за что не соглашались уйти из проектного института. «Если твой бизнес лопнет, на что мы будем жить? – твердил отец. – Нам на пенсию скоро. Мы на чужой шее сидеть не привыкли».

– Мам, я разбудила? – огорчилась Глория.

– Ты правда заедешь? – встрепенулась та. – Мы соскучились.

С тех пор как Глория вышла замуж, она редко общалась с родителями. У них были разные интересы, разные взгляды на жизнь. А после гибели Анатолия она совершенно отдалилась от отца и матери. Те перестали ее понимать… Она не то чтобы обиделась, просто не хотела раздражать их своими «выходками». Ее переезд в Черный Лог родители восприняли как причуду богатой эгоистки, которой наплевать на окружающих.

«Нас совсем бросаешь?» – с упреком сказал отец.

«Нет. Только на время, – оправдывалась Глория. – Не могу оставаться в квартире, где мы жили с Толиком».

«Не тронь ее, Артур, – вступилась мама. – Пусть поступает, как душа велит. Она всегда была непокорной!»

– Буду у вас через пару часов, позавтракаем вместе, – пообещала она матери. – Сначала заскочу к себе на Шаболовку, проверю квартиру. Отдам консьержке все вазоны. Пусть забирает. Ей, наверное, надоело их поливать.

– Значит, ты не собираешься возвращаться в Москву?

– Пока нет… Мам, ты давно видела Потехина? Он так и преподает танцы?

– У него своя школа, – с гордостью сообщила мама. – Наконец Саша осуществил свою мечту. Открыл собственную хореографическую студию. Он забегал к нам на Рождество, похвастался успехами. Кстати, спрашивал о тебе. Визитку оставил. А что?

– Хочу с ним поговорить. Может, займусь танцами.

– Ты? – удивилась мама.

– Я имею в виду, не помочь ли ему деньгами, – спохватилась Глория. – Ладно, приеду – обсудим…

Александр Потехин был старинным другом их семьи. Он руководил то одним танцевальным коллективом, то другим и всегда давал Глории пригласительные на свои концерты. Теперь она надеялась получить у него консультацию…

Семейный обед прошел чинно, с традиционными мамиными пельменями и неспешной беседой. Глория отвечала невпопад, думая о своем. Отец вышел из-за стола первым, отправился на субботнюю прогулку в парк. Этой привычке он не изменял, сколько Глория себя помнила. Когда она была ребенком, он часто брал ее с собой. Мама предпочитала проводить выходной за книгами.

– У тебя там есть библиотека? – поинтересовалась она. Там – значит, в деревне, где дочь решила затвориться от мира. Родители были горожанами до мозга костей, интеллигентами и материалистами. Глория даже вообразить не могла, что бы они сказали, побывав хоть раз в ее новом доме. А признайся она, чем занимается, ей пришлось бы вызывать отцу и матери «скорую».

Так что необъявленный бойкот родителей ее загородному жилищу вполне Глорию устраивал. Она к себе не приглашала, а они не напрашивались. Все сложилось к обоюдному согласию.

– У меня полно книг, – не кривя душой, ответила Глория. – Несколько шкафов набиты битком.

– Все-таки мы сумели привить тебе любовь к литературе, – удовлетворенно вздохнула мать. – Что ты сейчас читаешь?

И снова Глория сказала чистую правду:

– «Тысячу и одну ночь»…

– Сказки?

Мама, при всей ее деликатности, не смогла скрыть разочарования. Они еще немного поболтали об общих знакомых.

На прощание Глория попросила визитку Потехина.

– Ах, да! Чуть не забыла… – всполошилась мама. – Саша будет рад любой помощи. Он живет этим своим проектом. Ты бы его видела! Помолодел лет на пять, глаза горят. Ну, давай…

Она обняла дочь и ткнулась ей в щеку сухими губами. Надо отметить, родители ни слова не проронили про Анатолия, не допекали дочь своим сочувствием и не досаждали намеками на новое замужество. Она была им безмерно благодарна за это.

На улицах пахло весной. Солнце высушило тротуары, на черных деревьях сидели галки. В стоках журчала талая вода.

Глория уселась в машину и назвала Санте адрес хореографической студии «Арабеск». Название не оригинальное, зато ее основатель – крепкий профессионал.

– Ты знаешь, где это?

– Найдем…

* * *

Потехин не ожидал визита, но искренне обрадовался.

– У меня теперь два зала, – расхваливал он студию. – Большой и малый, для детишек. И раздевалка, и душевая, и…

Не переставая говорить, он проводил Глорию в комнату отдыха, которая одновременно служила ему кабинетом. Помещение разделяла перегородка из пластика, все было завалено коробками и разобранной мебелью.

– Мы тут ремонт затеяли… А ты какими судьбами здесь? – наконец спросил он.

– Да вот… хочу поучаствовать в благом начинании. Оказать спонсорскую помощь.

– Не откажусь, – без смущения заявил Александр Иванович. – У меня каждый рубль на счету.

Глория улыбнулась и протянула ему чек. Потехин увидел сумму, рассыпался в благодарностях.

– Бизнес к тебе перешел… после смерти мужа?

– Половина, – кивнула она.

– Справляешься?

– Потихоньку. Компанией руководит партнер Толика. А я так, сбоку припека.

– Ты извини, может, я зря про твоего мужа ляпнул…

– Все нормально. Уже перегорело и остыло. Я к вам по делу, Александр Иванович.

Потехин внимательно посмотрел на нее и угомонился, опустился на стул, перевел дух.

– Хочешь кого-нибудь устроить ко мне в студию?

– Нет… совсем по другому вопросу. У вас компьютер есть?

– Еще не распаковали. – Он сделал неопределенный жест в сторону коробок. – Там где-то. Теперь без компьютера как без рук.

– Ясно… Вы сможете уделить мне полчаса?

– Тебе? Сколько угодно. Чай, кофе не предлагаю, – все в пыли, чашки тоже где-то в коробках.

– Меня мама накормила своими пельменями, – сказала Глория.

– Тогда перейдем к делу?

Она позвонила Санте и попросила принести из машины ноутбук.

– Это кто же такой? – изумился Потехин, когда великан удалился. – Ну и типаж! Настоящий Дед Мороз…

– Мой водитель.

– А зачем компьютер? Я же сказал, у меня есть.

– Хочу вам один танец показать, – объяснила Глория. – Прямо сейчас.

– В записи, что ли?

Потехин освободил на столе место для ноутбука, и Глория запустила диск. Александр Иванович молча смотрел на экран. Мама была права, он превосходно выглядел, несмотря на хлопоты. Седины мало, фигура жилистая, подтянутая, над верхней губой тонкая полоска усов. Одет как щеголь: пестрый пуловер, шейный платок.

Глория с любопытством наблюдала за реакцией Потехина на «танец с раздеванием». Тот весь напрягся, брови то подскакивали вверх, то сходились на переносице, губы подергивались.

– Фантастика! – воскликнул он, когда смолк последний звук. – Только танцовщица полновата. Не в стиле этой знаменитой вещи. Исполнение хорошее… но не блестящее. Повторить что-то великое невероятно трудно.

– Великое? Вы знаете, что это за танец?

– Конечно, деточка. Это «Танец семи вуалей», более известный как «Танец семи покрывал». Исполнительница снимала их одно за другим. Заметила?

– Да…

– Откуда у тебя эта запись?

– Знакомая принесла. Я думала, это какой-то особый вид стриптиза.

– Художественный стриптиз! – рассмеялся Потехин. – В общем, ты не далека от истины. В данном случае мы имеем дело с довольно древней его разновидностью. Стриптиз, который принято показывать в кабаре и варьете, зародился в Париже, в конце девятнадцатого века. Но то, что ты принесла, имеет более глубокие корни. Можно сказать, глубочайшие…

Александр Иванович, который посвятил жизнь хореографии, умел и любил говорить о танцах. Помня об этом, Глория пришла за консультацией именно к нему.

– Это, да простит меня Господь, библейский стриптиз. В далеком прошлом не гнушались эротики и делали это с присущей эпохе роскошью и вкусом. Саломея! Приходилось слышать?

Глория призналась, что слышала… но не может сказать, в связи с чем.

– От этого танца веет смертью, – добавила она.

– Совершенно верно! – радостно подтвердил Потехин. – Именно смертью! Саломея была иудейской принцессой, падчерицей царя Ирода. По легенде, на одном из придворных праздников она исполнила эротический танец. Саломея превзошла самое себя – каждое ее движение зажигало огонь в крови, вызывало сладостную дрожь. Под томительно-протяжные звуки музыки она снимала прозрачные, расшитые золотыми и серебряными нитями разноцветные покровы, – один медленно и осторожно, словно тончайшую паутинку… другой резко, с неукротимой страстью… третий плавно и нежно… пока не застыла посреди пиршественного зала в совершенной и ослепительной наготе. Завороженный ее юной сияющей красотой и пылкой чувственностью, царь пообещал Саломее любую награду. Она потребовала голову пророка.