Читать интересную книгу Бунтари и бродяги - Алан Силлитоу

Булливент отступил назад. Но не успел мистер Рэйнор обрушиться на него с новыми ударами и даже просто представить, что подобное может случиться на самом деле, как Булливент набросился на него с кулаками. Теперь они уже дрались на равных, и каждый старался оттолкнуть противника, освободиться и нанести удар. Мистер Рэйнор стал в боевую позу, расставив ноги пошире и попытался прижать Булливента к доске, но тот, предвидя этот маневр со стороны своего более сильного соперника, повернулся так, что им пришлось драться между партами. «Вы не должны были меня так бить, — сквозь зубы проговорил Булливент. — Чего вам от меня надо?». Внезапно он просунул свою голову под мышку мистера Рэйнора, с размаху ударил его обоими кулаками и, как жираф, ринулся в проход между партами.

Мистер Рэйнор действовал стремительно: он перекрыл Булливенту дорогу, крепко схватил его за руку и вывернул ее за спину, склонив над ним свое багровое от злости лицо. Все это заняло от силы несколько секунд. Затем он выпустил его, все же продолжая держать наготове палку на случай, если Булливент снова набросится на него с кулаками.

Но Булливент решил, что это — только временное прекращение борьбы, и просто сказал: «Я приведу здоровых парней и они вас прикончат», — и сел за свою парту. Мистеру Рэйнору всегда помогал его многолетний опыт; он не видел никакого смысла доводить дело до логического конца, поскольку из-за этого только бы возникли дополнительные неприятности. Он был доволен тем, что приструнил Булливента, потому что видел: никто больше в классе на такое не осмелился. Затем он снова сел на свой высокий табурет. В самом деле, какое все это имеет значение? Булливент и большинство его одноклассников уйдут из школы через два месяца, а на это короткое время он сумеет совладать с ними. А после каникул ни один из них не войдет в классную комнату.

Было пять минут десятого. Для того, чтобы оставшееся время ученики вели себя спокойно, он взял Библию и начал читать своим отчетливым, ровным голосом:

«И сказал Господь Моисею: теперь увидишь ты, что Я сделаю с фараоном; по действию руки крепкой он отпустит их; по действию руки крепкой даже выгонит их из земли своей.»

Следующим уроком была арифметика, которая началась в половине одиннадцатого. Мистер Рэйнор велел ученикам открыть учебники и выполнить упражнения на пятьдесят четвертой странице. Он заметил, что страницы многих книг покрыты разными каракулями и рисунками, вокруг картинок написаны непристойные слова, а поля книг похожи на татуированные руки старого матроса. Эти книги станут неузнаваемыми уже через месяц, а между тем они должны перейти к другим двенадцатилетним ученикам. Перед ним сидел младший класс; их бунт пока не шел дальше страниц учебников.

Но в жизни есть вещи, которые надо принимать такими, какие они есть. И, наклонив голову к правому плечу, мистер Рэйнор забыл о шуме, который стоял в классе и стал смотреть на девушек из магазина. Несомненно, та была самой красивой из всех, кого он мог припомнить. Однажды ему даже захотелось поговорить с ней как-нибудь вечером, когда она будет выходить из магазина, чтобы избавиться от охватившего его наваждения. Это была отличная мысль. Но он опоздал: за ней уже стал ухаживать какой-то молодой человек, который провожал ее каждый раз до автобусной остановки. Так вели себя большинство девушек, которые работали в этом магазине, поскольку рано или поздно каждая из них встречала какого-нибудь парня. («Скромная и распутная, хрупкая и сильная» — он не мог забыть эту строчку). Некоторые из них выходили замуж, другие, забеременев, исчезали из магазина; несколько девушек поругались с хозяином, и, очевидно, были уволены. Но последнюю убил тот молодой человек, с которым она встречалась после работы. Мистер Рэйнор узнал об этом однажды вечером, развернув газету на углу улицы, под светофором.

Под окном прогромыхали три троллейбуса, но ему все казалось, что она стоит за прилавком магазина.

«Тихо, — заорал он на учеников, сидящих напротив него, — первый, кто заговорит, получит палкой.»

И они замолчали.

Картина с рыбацкой лодкой

Я работаю почтальоном вот уже двадцать восемь лет. Обратите внимание на эту фразу: она простая и краткая. Конечно, вам может показаться, будто мне хочется подчеркнуть, что я — почтальон с таким солидным стажем, но на самом деле это не имеет никакого значения. В конце концов, я не виноват, что такие мысли могут прийти некоторым на ум только из-за того, что я пишу просто и ясно. Но я не умею по-другому. Если я начну пользоваться длинными и трудными словами, которые разыскал в словаре, мне придется без конца повторяться, то есть писать одни и те же слова чуть ли не в каждом предложении. И тогда у меня получится какая-нибудь чепуха, которую невозможно будет читать.

Женился я тоже двадцать восемь лет назад. Брак — чертовски серьезная штука, и он не зависит от того, как вы о нем пишете или под каким углом зрения на него смотрите. Так случилось, что супруга появилась в моей жизни сразу же после того, как я нашел постоянную работу, а точнее, стал почтовым служащим. Это было первое приличное место в моей жизни, потому что раньше я был курьером, то есть мальчиком на побегушках. Женился так поспешно я на ней потому, что пообещал, а она была не таким человеком, чтобы позволить мне об этом забыть.

В день своей первой получки я пришел к ней и предложил: «Не прогуляться ли нам по Змеиному Лесу?» Я тогда был глуп как пробка и на седьмом небе от счастья. Из — за того, что я напрочь позабыл о нашем уговоре, ее ответ меня ничуть не удивил. «Да, с удовольствием», — сказала она. Тогда, помню, стояла поздняя осень, и землю устилали опавшие листья, припорошенные снегом. Мы прогуливались под руку по вишневой роще, дул легкий ветерок, а в небе светила полная луна. Мы были счастливы. Внезапно она остановилась, повернулась ко мне и предложила: «Хочешь пройтись по лесу?» Она была крепкой, с хорошей фигурой и довольно приятным лицом.

Что за вопрос! Я улыбнулся: «Ну конечно! Ты же знаешь!»

Мы пошли и через минуту она произнесла: «Да, но я надеюсь, что и ты знаешь, что мы должны сделать теперь, когда ты нашел постоянную работу?»

Я поинтересовался, что она имеет ввиду, хотя и так уже понял. «Пожениться», — ответила она. Я согласился, добавив при этом: «Ты же понимаешь, у меня мало денег на свадьбу».

«Для меня этого вполне хватит», — заметила она.

Вот так это случилось. Она одарила меня жарким поцелуем, и мы пошли в лес.

Она с самого начала была недовольна нашей совместной жизнью. Да и я не был особенно счастлив, поскольку она сразу стала говорить мне, будто все ее друзья, а главное, ее семья, без конца повторяют, что наш брак не продержится и пяти минут. Я ничего на это не отвечал, потому что уже с первых месяцев понял, насколько все они правы. Это меня не слишком задевало: ведь я не из тех, кто сердится по любому поводу. По правде говоря, я просто поменял один дом на другой, и одну мать на другую. Возможно, кто-то меня из-за этого не поймет, но дела обстояли именно так. У меня даже не уменьшились карманные деньги: я отдавал каждую пятницу свой заработок, оставляя себе на кино и сигареты пять шиллингов. Это был брак, в котором свадебная церемония и торжественный обед становятся первым взносом, а потом вы продолжаете выдавать каждую неделю деньги на семейную жизнь. Вот почему, я думаю, и играют свадьбы.

Но наш брак продлился, несмотря на многочисленные предсказания, дольше пяти минут: мы жили вместе целых шесть лет. Она ушла от меня, когда мне было тридцать, а ей самой — тридцать четыре. Это произошло тогда, когда мы были в ссоре. Надо сказать, в нашей семье часто случались ссоры, скандалы и битье посуды, и я очень от этого страдал. Порой мне даже казалось, что мы все время, без передышки, ссорились с ней, с того самого момента, как увидели друг друга, — и она доставляла мне одни страдания. В эти минуты я думал, что такая жизнь продолжится до тех пор, пока мы будем вместе. Однако сейчас я понимаю и порой понимал даже тогда, что в нашей жизни было много радости тоже.

Еще до того, как она ушла, мне казалось, что нашему браку пришел конец, потому что до этого между нами произошла колоссальная ссора, каких не было до сих пор. Однажды вечером после чая мы сидели дома, по разные стороны стола. Мы отлично поужинали, поэтому для скандала не было никаких причин. Я уткнулся в книгу, а Кэти просто находилась рядом.

Внезапно она сказала: «Я люблю тебя, Гарри». Я не услышал ее слова, ведь так часто случается, когда читаешь книгу. Она продолжила: «Гарри, взгляни на меня».

Я поднял голову, улыбнулся и снова принялся за чтение. Возможно, я был не прав и должен был ответить ей что-нибудь, но книга оказалась очень интересной.

«Я уверена, из-за чтения ты испортишь глаза», — заявила она, снова отрывая меня от увлекательных приключений в знойной Индии.