Читать интересную книгу Капитан разведки - Сергей Донской

Алиса с ненавистью взглянула на валяющуюся в дальнем углу гитару. Час назад девушка, в приливе безысходной тоски, швырнула ее туда, и теперь одна из порванных струн свилась в многозначительную серебристую петлю. Добро пожаловать, неудачница. Сожги свои бездарные вирши, забудь никому не нужные мелодии, стисни покрепче кулаки, чтобы пальцы больше не смогли повторить ни одного отзвучавшего аккорда.

Все песни спеты. Обо всем переговорено. Все думано-передумано…

И придумано.

Истина банальна и удручающа. Алиса и Михаил Хват несовместимы. Одно дело находиться вместе в диких горах, когда нависшая опасность объединяет, а близкая смерть обостряет чувство. И все происходит иначе в тесной городской коробочке, где выясняется, что близость – результат тесноты и ограниченности пространства. Они такие разные, Алиса и Хват. У них непохожие взгляды на жизнь, привычки, стремления, мечты, цели, желания. Он прирожденный воин и кочевник, для которого дом – лишь временное пристанище, где можно отдохнуть, зализать раны, отмыться, отоспаться, отъесться, насладиться сексом. Алиса – бесплатное приложение к его другой, настоящей и главной жизни. Часть обстановки. Признак комфорта. Удобно, когда все под рукой. Холодильник, горячая вода, газовая плита, любовница. Все функционирует, все безотказно, все к услугам хозяина. Но если неодушевленные печка или мойка не способны взбунтоваться, то Алиса живая и она больше не в состоянии терпеть.

Эта манера Хвата отмалчиваться. Эти его бесконечные отлучки. Когда они в последний раз говорили по душам? На прошлой неделе? На позапрошлой?

Они сидели перед телевизором и пили чай. Молчали. Рассеянно наблюдали за происходящим на экране. Шел дурацкий боевик, и там кого-то ранило, и его привезли в больницу, и врачи причитали, как причитают во всех американских фильмах: мы его теряем, мы его теряем!

– Я тебя теряю, – сказала Алиса.

– Ты чего? – удивился Хват. – С чем у тебя чай? С ромом?

– В доме нет рома, Миша. Как нет многого другого.

Он хмыкнул. Алиса помолчала и повторила:

– Я тебя теряю. А ты теряешь меня.

– Ты слишком впечатлительная, – пожал плечами Хват. – Может, переключить канал?

– А жизнь? Как насчет жизни? Что дальше?

– Все это общие фразы. Если тебе чего-то не хватает, то так и скажи.

– Мне не хватает тебя, Миша.

– Но я здесь, рядом!

– Нет. – Алиса качнула головой. – Ты рядом, но ты не здесь. Ты томишься, как зверь в клетке, и в мыслях ты где-то там, на свободе… – Она неопределенно махнула рукой. – Со своим любимым ножом, с автоматом наперевес. Воюешь, убиваешь, умираешь, выживаешь, побеждаешь…

Хват звякнул чашкой о блюдце, отставил посуду подальше, чтобы не разбить ненароком, посмотрел на Алису.

– А ты? Где ты мысленно? В ночных клубах? В бутиках? На Лазурном побережье?

– Если бы, – произнесла Алиса с горечью. – Знаешь, я вспомнила одну песню «Машины времени». Там двое едут в поезде и спорят. Один говорит, что мы машинисты, другой говорит – пассажиры. Но на самом деле Макаревич придумал все это для красного словца. Поезд идет по кругу. Закольцованный маршрут. – Лицо Алисы приняло отрешенное, почти лунатическое выражение. – Это длится целую вечность, ты уже даже не смотришь по сторонам, просто дремлешь, клюешь носом. Когда ты ненадолго приходишь в себя, случается дежавю, мимолетное узнавание. Потом опять впадаешь в спячку. Рождаешься, умираешь. В одном и том же поезде. Нет, это даже не поезд, а «Летучий Голландец» какой-то.

Когда Хват заговорил, его голос звучал непомерно устало, словно он и в самом деле проделал путь по закольцованному маршруту.

– Никто и никогда не позволит людям провести жизнь в спячке, запомни. Всегда есть способ встряхнуть задремавших. От нас ждут действий, неважно каких. Тех, кто решил отсидеться в спальном вагоне, ожидает крушение. Плывущих по течению подстерегает водоворот. Таков главный закон существования. Тот самый смысл жизни, который никак не могут найти философы.

– Кто же все это устроил? – Алиса намеревалась спросить это скептически, но сама непроизвольно перешла на шепот. – Бог?

– Учитывая все то, что творится на земле, лучше об этом не задумываться. Если и существует тот, кого мы называем богом, то он либо не всемогущ, либо…

– Либо?

Казалось, Хват не услышал этого нетерпеливого возгласа.

– Впервые я понял это на границе с Афганистаном, – сказал он, – вернее, если быть точным, по ту сторону границы, куда мы отправились за пятеркой пропавших без вести пограничников… Понял не в бою – в бою о подобной ерунде не думаешь. Подле совершенно мирного на вид поселка, где мы обнаружили тела пятерых русских пограничников, отправившихся за гашишем. Вокруг них крутились местные пацаны и коршуны. Одни играли с трофеями, другие клевали внутренности, разбросанные вокруг. – Обращенный к Алисе профиль Хвата был бы совершенно неподвижным, если бы он не двигал губами. – Животы у трупов были разрезаны, туда набили землю. На спинах им вырезали звезды, на плечах – погоны, глаза выкололи. А в открытые рты мертвецов сунули их члены – для смеха. Когда мы вошли в поселок, там было около пятидесяти человек. Когда покинули его, живых людей в округе не наблюдалось, зато коршунов стало в несколько раз больше. И ты спрашиваешь меня о боге? – Глаза стремительно повернувшегося Хвата сверкнули в полумраке.

– Все это, конечно, ужасно, но ведь все религии говорят о борьбе между добром и злом, – неуверенно возразила Алиса.

– И добро побеждает, да?

– Ну, во всяком случае, должно побеждать.

Хват покачал головой:

– Если бы мир был изначально хорош, как утверждают священники, плохое не встречалось бы на каждом шагу. Мы имеем того и другого примерно поровну, в такой уж пропорции замешан наш мир, а потому приходится лепить добро из зла, а зло из добра, это уж как кому заблагорассудится. Иного исходного материала нет. Конечный результат определяется намерениями…

– Какие же у тебя намерения? – спросила Алиса. – Продолжать эту бессмысленную войну, которой не видно конца? А я? Чем заниматься мне? Ведь очень скоро – завтра, послезавтра, на будущей неделе, в следующем месяце – ты заявишься домой и скажешь, что тебе пора. Признайся, ведь так и будет? Ты только и ждешь, когда заиграют тревогу? Убиваешь время, а сам…

Алиса запнулась, обнаружив, что сидит за компьютером, не просто бросая упреки отсутствующему Хвату, а колотя пальцами по клавиатуре. Вспоминая последний откровенный разговор, она и сама не заметила, как села писать это письмо. Прощальное письмо. Потому что Алиса не была создана для жизни с человеком, постоянно находящимся на острие борьбы между добром и злом. Ее пальцы мелькали в воздухе, едва поспевая за лихорадочными мыслями.

* * *

Я ухожу. Не знаю куда, но ухожу. Может быть, поеду домой, а может быть, вернусь к мужу. Ты прости меня, Михаил, Миша, Мишенька. Ты же видишь, что происходит со мной, ты все прекрасно понимаешь, но помочь ничем не можешь, потому что тут бессильны все твои навыки опытного бойца спецназа. Тоске не сломаешь хребет, она в воде не тонет, в огне не горит, она как медленно убивающая тебя радиация, смертельная болезнь, лекарство от которой никогда не будет изобретено. Вот и выходит, что я еще как бы жива, а на самом деле меня уже нет. Принцесса, заживо погребенная в каменном склепе с окнами на север. Еще немного, и никакие поцелуи меня уже не разбудят. Будет поздно, слишком поздно. Молодость проходит, а принцам, даже самым благородным, состарившиеся дамы сердца ни к чему, тут ничего не попишешь.

Ты в этом не виноват, Мишенька. Ты вообще ни в чем не виноват. Ты хороший, ты самый лучший. Вот только я не очень хорошая и далеко не самая лучшая. Мне нравятся цветы, яркие краски и приятные ароматы, и я не готова сменить их на пятна крови, дым и запах пороха. Все это я уже видела, и с меня достаточно. Будь счастлив, если сумеешь. Я тоже постараюсь стать счастливой. Но где-нибудь вдали от тебя, потому что ты как вечный упрек, как голос совести, как напоминание о том, о чем нормальному человеку лучше не задумываться.

Мне было с тобой очень хорошо… но очень трудно.

А я слабая, избалованная, и я больше не могу.

Не хочу, если быть честной.

Вот и все…

Вот и все. Алиса оставила текстовый документ на рабочем столе компьютера, встала и подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на свое пасмурное отражение. Привычно сведенные к переносице брови, плотно сжатые губы, тени, залегшие под глазами от неумеренного потребления кофе и сигарет. Алиса в Стране Несбывшихся Чудес. Узница Зазеркалья.

Она замерла, глядя в зеркало. Там, в серебристом мерцании, виднелась фигура девушки, очень похожей на прежнюю Алису. Но выражение лица – другое. Поза – другая. Жест, которым она одернула юбку, преисполнен решимости. Это совсем другая Алиса с сияющими звездочками вместо прежних тусклых глаз. Грудь у нее вздымается так, что вот-вот прорвет обтягивающую маечку, а ногам так и не терпится припуститься бегом. У этой Алисы наконец-то появилась цель.