Я пробыл дома час и тридцать шесть минут, лежа без сна в своей темной спальне, когда она открыла дверь и проскользнула внутрь.
У меня была дюжина вопросов к ней, которые я желал задать ей, о том, что она делала и о чем рассказывала мне, но мне удалось придержать язык.
Итак, у нее были проблемы с азартными играми, и достойная удача за столом, по крайней мере, в эту ночь.
Я подумал про себя, что могу позволить себе такой недостаток. По крайней мере, она не гуляла по улицам и не трахалась со стриптизерами, в чем я был почти уверен.
Она тихонько вошла в мою гардеробную, включив свет только после того, как закрыла дверь. Ирис была очень осторожна, чтобы не разбудить меня. Она пробыла там всего минуту, потом снова выключила свет и открыла дверь.
Я лежал на боку, раздетый до трусов, а она скользнула в постель на свободную сторону, за моей спиной.
Как только ее полностью обнаженное тело коснулось моей обнаженной спины, я громко ахнул, напрягшись.
- Шшш, - тихо произнесла она, ее мягкая рука скользнула вдоль моего бока к моему прессу, а затем вниз к моему твердому члену. Затем настала ее очередь ахнуть, мягкое прикосновение сменилось жестким захватом.
Я повернулся и начал целовать ее.
Я толкнул ее на спину, мои руки жадно пробежались по ней, как будто я не имел ее уже несколько дней. Недель.
Я трахнул ее, быстро и грубо, и заснул прямо на ней, все еще глубоко погруженный в нее.
Я так и не набрался смелости задать ей хотя бы один из дюжины своих вопросов.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Проснулся, когда яркое утреннее солнце светило на нас, а Ирис до сих пор была в моих объятиях, я не скоро забуду это ощущение.
И, как будто мое тело забыло, что мне не двадцать, я обнаружил, что мой истощенный член напрягся между одним удовлетворенным вздохом и следующим.
Где-то ночью я скатился с нее, или она оттолкнула меня, чтобы я не раздавил ее, и теперь я лежал на спине, ее голова лежала на моей груди, одна тонкая рука обвилась вокруг моего бока, ее тяжелые груди, теплые и восхитительные, прижались к моим ребрам.
Если бы у меня была хоть капля самообладания, я бы лежал и наслаждался моментом, но я не владел собой, потратил всю свою жизнь, прежде чем встретил это великолепное создание.
Так что я в мгновение ока уложил ее на спину, посасывая ее все еще мягкие соски, мой стояк уперся в атлас внутренней поверхности ее бедра, готовый взять ее, спящую или нет.
Хотя она еще спала, но я был более чем готов, я двинулся вниз по ее телу и начал поедать ее, как голодный человек.
Именно тогда она проснулась, но не так, как я ожидал. Она вздрогнула, а затем мягко оттолкнула мою голову. Я навис над ней, используя одну руку для равновесия, другой двигаясь к ее киске, мои глаза с любопытством смотрели на ее лицо.
Я уже погрузил в нее два пальца, когда она оттолкнула и их тоже.
Выражение ее лица все еще было кротким после сна, но лишь слегка обеспокоенным.
– Ты можешь просто… обнять меня? – спросила она самым уязвимым тоном, который я когда-либо от нее слышал.
Я размяк, стал совершенно подавлен от нескольких тихих слов. Я чувствовал себя ублюдком, думая только об одном с того момента, как она подошла ко мне. Какой придурок не знает о том, чтобы просто обнять девушку, вместо того чтобы трахнуть по-быстрому, пока она спит так тихо, так доверчиво, прижавшись к нему?
По-видимому, я.
- Конечно, - сухо ответил я, хотя хотел изобразить свое полное раскаяние. Я не хотел воспользоваться ей только для этого, хотя она могла и не понять этого.
Я неподвижно лег на спину и притянул ее к себе, совсем как тогда, когда она так мирно спала.
Одним неловким движением я обнял ее. Так вот что она имела в виду, говоря про объятия? Я вдруг почувствовал себя не в своей тарелке.
Я не совсем понимал, как можно быть небрежно ласковым. Я не был тем человеком, который показывает свои чувства.
Я размышлял о том, как я стал таким, как это случилось, как все дошло до того, что очень красивая женщина просто хотела, чтобы я обнимал ее, прикасалась ко мне, и чтобы я прикасался к ней, не обязательно сексуально, но часто, и как я понятия не имел, что с этим делать. Моим первым и последним побуждением (если только речь не шла о сексе) было держать руки при себе.
Я вспомнил свое детство и то, как мог пересчитать по пальцам, сколько раз меня обнимали. Мои родители были учеными, мудрыми и, возможно, даже хорошими, но никогда не проявляли ничего похожего на любовь.
И конечно, я подумал о своей бывшей жене, и о том, что бы она сделала, если бы я просто захотел, чтобы она села ко мне на колени или, скажем, обнял ее. Единственное, что пришло мне в голову – это ее раздражение. Что со мной было не так, что я так долго оставался с такой женщиной? Почему это было нормально для меня?
По какой-то причине, у меня просто никогда не было выбора, простого удовольствия быть в компании с кем-то, кто наслаждается прикосновениями, и прикасался в ответ.
Ирис прижалась к моей груди, одна из ее бархатных рук нежно провела по моей ключице, касаясь только для того, чтобы коснуться.
Я обнаружил, что мне это очень нравится, но также было трудно приспособиться к этому или ответить взаимностью. Я похлопал ее по спине, не зная, что делать, чего хочет она, или даже - чего хочу я. Мои мысли все еще крутились около секса, которого у нас в данный момент не было, но другая половина хотела исследовать эту другую ситуацию, эту новую близость, если бы я только мог преодолеть свою неловкость и понять, как это сделать.
Я надел спортивный костюм и футболку, она – боксеры и обтягивающую майку без лифчика, и мы отправились на кухню, где она приготовила нам ланч.
Каким-то образом нам удалось проспать почти до полудня. Я не мог вспомнить, когда я так долго спал, даже в период крайней бессонницы.
Она сделала нам сэндвичи, в то время как я прислонился бедром к стойке и наблюдал, не помогая, слишком погруженный в свои собственные мысли, и просто ошеломленный ее присутствием.
Она так и удерживала меня в таком состоянии, двигаясь, чтобы поцеловать меня в плечо или нежно уткнуться носом в мою грудь.
- Мне нравится это место… прямо здесь, - прошептала она мне в грудь, прижимаясь своим прелестным личиком, ее сочные любящие губы запечатлели пять быстрых поцелуев, которые переместились к моей ключице, как будто это было самой естественной вещью в мире.
Воткни в меня вилку, и я готов, подумал я, чувствуя, что мой разум немного размяк.
Я крепко прижал ее к себе, желая сделать больше, желая знать, как ответить так, чтобы она почувствовала то же, что и я, и это было чудесно.
Она, казалось, не возражала против моей неумелой реакции на ее нежные чувства. К счастью, она была неизменно терпелива со мной, как будто знала, почему я колебался.
Мы вместе поели, а потом она уговорила меня после обеда посмотреть телевизор.
Сработало прекрасно (хотя это было последнее, что я хотел сделать), потому что это позволило преодолеть некоторую мою сдержанность, когда я чувствовал, что она была достаточно отвлечена.
Она смеялась над каким-то ужасным реалити-шоу, когда небрежно попросила меня размять ей шею.
Привязанность к цели, которую я мог бы совершить, я нашел. Это был хороший способ сломать меня. Я приложил все усилия, чтобы растереть ее шею и плечи, пока она не превратилась в безвольную лужицу на моих ноющих коленях.
Наконец, она со смехом убрала мои руки и положила их себе на плечи, чтобы медленно поцеловать каждый из моих суставов.
– Ты ведь ничего не делаешь наполовину, правда? – с нежностью спросила она.
Этого я не делал. Она попала точно в цель.
Я зарылся лицом в ее волосы и поцеловал ее в висок. Но я уже освоился с этим танцем любви. Это уже начинало казаться более естественным.
- Должен тебе сказать, я надеюсь, что это не единственное шоу, которое тебе нравится, - сказал я ей, спустя несколько часов после нашего марафона ужасного реалити-шоу.