Читать интересную книгу На всех была одна судьба - Александр Скоков

Памятью о двух рубежах полковника медицинской службы в отставке стали медали «За оборону Ленинграда» и «За оборону Заполярья». Лето 1943 года, нескончаемый заполярный день, грохот боя за ближней сопкой, носилки с ранеными. А на душе – ожидание пускай и не скорой еще Победы, ожидание будущей мирной жизни – неоглядной, бескрайней. Именно такой и стала она, какой виделась тогда курсанту-военмедовцу в заполярном Красном Ущелье…

60 лет рядом с Семёном Евсеевичем верный друг Лидия Самсоновна, старшина медицинской службы блокадного госпиталя на Садовой, а потом, после войны, всю трудовую жизнь – школьный учитель, педагог по призванию.

Любовь к делу жизни они сумели передать детям – преподает в школе сын, Евсей Семёнович. Дочь, Светлана Семёновна, выбрала профессию отца.

Диплом об окончании академии Гурвич получил в 1945-м, в год возвращения Победителей. Остались в прошлом бои под Лугой, блокадный Ленинград, зимняя Ладога, забитый госпиталями Киров, фронт в Заполярье…

Долог был путь в актовый зал академии, где молодым офицерам торжественно вручали дипломы военных врачей. Годом двух побед стал для него 1945-й, открывший начало мирной жизни.

ГОСПИТАЛЬ НА САДОВОЙ

Третий курс

Мимо этого белоколонного здания в глубине двора, известного ленинградцам как бывший Воронцовский дворец, и школьницей, и студенткой Лида пробегала не раз, не предполагая, что блокадной морозной ночью, в тулупе, с винтовкой, под артиллерийским обстрелом, будет стоять здесь, у проходной «на часах», обессиленная от голода и холода…

В тот воскресный июньский день, последний день мирной жизни, семья Разумовских была в сборе. Самсон Львович, главный инженер крупномасштабного проекта строительства новой канализации города-гиганта, в рабочие дни не имевший свободной минуты; Татьяна Максимовна, всегда переполненная домашними заботами, мудро, вдумчиво относившаяся к воспитанию детей; старшая сестра Мира, недавно получившая диплом педагога; младший брат, школьник Лёва, и она, Лида, третьекурсница филфака Университета – все они дорожили воскресными днями «большого сбора». Каждое воскресенье было маленьким семейным праздником, когда Татьяна Максимовна с утра хлопотала на кухне…

Речь Молотова слушали в комнате стоя. Самсон Львович тут же заторопился на работу, за ним – Мира и Лида. Старшая сестра, конечно, в свою школу, куда уже спешили преподаватели и старшеклассники, Лида – в университет. В комитете комсомола толпились в основном девушки, ребята отправились в райвоенкоматы по месту приписки. Первое задание девушкам – разносить по адресам мобилизационные повестки. Многие призывники, не дожидаясь повесток, ушли сами, других заставали в сборах. Мужчины постарше хмурились, предчувствуя беду, молодежь рвалась «в бой» – вот уж они всыплют, как следует, а матери плакали – их сердце предчувствовало горе. Мальчишки, совсем мальчишки, в глазах гордость – идут защищать родной город, страну, оделись в праздничное, лучшее…

В понедельник Лида на всякий случай заглянула в аудиторию. Профессор оказался на месте – в ее зачетке появилась пятерка по западноевропейской литературе. Последние экзамены курса. А во дворе Университета студенты и преподаватели уже роют щели. Кучи земли, битого кирпича нелепо смотрелись среди старинных зданий. Какие налеты, бомбежки, кто пустит немецкие самолеты сюда, в глубокий тыл!

Но судя по тому, что формировалось народное ополчение, в которое записывались и студенты, и профессора, обстановка на фронте непростая. Последний экзамен за 3 курс (современный русский язык) Лида сдала 30 июня, и на другой день вместе с сотнями сверстников отправилась на оборонные работы. Машины мчались в сторону Красного Села. Девичьи голоса задорно выводили знакомые песни: «Если завтра война», «Любимый город может спать спокойно»…

На краю огромного поля девушки (парней в колонне совсем нет) получают первое военное задание – рыть противотанковые рвы. Задание вызывает недоумение: откуда возьмутся под Ленинградом вражеские танки, не провокатор ли этот немолодой прихрамывающий мужчина с рупором?

Работы ведутся день и ночь, ров углубляется, все труднее выбираться с носилками наверх, где высыпается земля. Условия жизни полевые: спят бригады в летних сараях, воды не хватает, некоторые пьют из болотца, начинаются болезни… И все же не верится, что война нагрянет сюда, на эти цветущие летние поля. Рано утром по крыше сарая, где спят девушки, неожиданно застучал град.

Непонятный гул, рев… Лида выглянула наружу – вражеские самолеты проносились надо рвами и сараями, поливая из пулеметов. Некоторые девушки поначалу приняли самолеты за свои, размахивая косынками, выскочили на бруствер. В то утро Лида впервые увидела убитых – первые жертвы войны. И здесь, в тесном кольце подруг, она впервые почувствовала великую силу человеческого единства, которое ничто на свете не может сломить – ни бомбы, ни танки, ни снаряды…

Самолеты поливали не только свинцом – сверху сыпались тысячи листовок. «Русские женщины! Переходите на нашу сторону. Обещаем вам жирную еду, хорошую одежду и здоровых мужчин». Можно вынести тяготы изнурительного труда, одолеть страх во время налетов, но как унять боль от обиды, унижения? Их, будущих педагогов, филологов, призванных открывать детям красоту мира в великих творениях человеческого духа, считают стадом животных. Листовки рвали, смахивали слезы – и крепла уверенность, что никогда, никогда зло не будет торжествовать на земле.

После оборонных работ под Красным Селом возводили укрепления в районе станции Толмачёво, пока не поступил приказ всем отрядом двигаться к Ленинграду. С прорывом нашей обороны немецкими танками возникла угроза окружения трудармейцев. Десятки тысяч женщин, девушек, подростков оказались в полосе боев. Возвращались перебежками, прячась во время налетов в лесу. Через три дня показались предместья Ленинграда. В тот же день Лида записалась на курсы младших медсестер.

Только на фронт!

На ускоренных курсах занятия велись по десять часов в сутки. В мирное время младших медсестер готовили полтора года, теперь в их распоряжении было чуть больше месяца. Невиданная битва уже гремела у стен города, бомбежки, артобстрелы не прекращались ни ночью, ни днем. Анатомия, латынь, хирургия, огнестрельные ранения, первая практика на челюстно-лицевом отделении госпиталя. Не подавай виду, как страшно тебе снимать повязку с изувеченного лица, – тут и пожилые бойцы, и совсем мальчишки. Надо не только побороть страх, но и показать всем своим видом, что они достойно выполнили свой долг, что раны заживут и каждый найдет свое место в жизни.

После экзаменов, со справкой о квалификации младшей медсестры, Лида отправилась на призывной пункт, который находился недалеко от их 3-й Красноармейской, в ДК им. Ногина. Конечно же, она будет проситься только на фронт, ее место там, рядом с защитниками родного города. Очередь, где записываются добровольцы, самая длинная. Военный с черной повязкой на глазу читает ее справку, задает несколько вопросов. «Давайте ваш паспорт». Маленькая серая книжечка исчезает в ящике стола. «Завтра к 9.00 явиться в эвакогоспиталь на Садовой. Садовая, 26, напротив Гостиного двора».

Город стал фронтом. Каждая улица, каждый проспект стали рубежом, и на одном из этих рубежей предстояло сражаться и ей, младшей медсестре Разумовской.

«Вы пришли сюда работать!»

Так буднично напутствовал новую группу младших медицинских работников начальник медчасти военврач Данович. Они, девушки, ожидали высоких слов, вроде тех, что звучали на митингах, по радио, – о грозной опасности над Родиной, о долге каждого гражданина…

Получив на вещевом складе обмундирование, сапоги 43-го размера, постельное белье, взвалив на спину ватный матрас, Лида пересекла двор госпиталя, поднялась на четвертый этаж и еще выше, по винтовой лестнице. Помещение, отведенное под казарму, заставлено топчанами, есть свободные. Вот один, подальше от двери, у окна, рядом с батареей отопления. (Эта ледяная батарея зимой добавит мучений от холода – будет студить спину.) Кто мог знать тогда, осенью, что скоро не будет ни света, ни воды, ни тепла, что в казарме будет гулять ледяной ветер, и после смены никак не согреться под тонким суконным одеялом и шинелькой, даже если натянешь на себя сверху свободный матрас! «Вы пришли сюда работать!» Первое задание – вымыть марши лестницы, с четвертого этажа до выхода. Первое дежурство на отделении – одиннадцатом, хирургическом. Первая операция с ампутацией, когда от скрежета пилы по кости живого тела, кажется, вот-вот рухнешь на пол. Можно ли к этому привыкнуть?

Дежурства на отделении, дежурства на крыше госпиталя во время налета, сбрасывание «зажигалок», эвакуация раненых в бомбоубежище по тревоге… Перенести больного с койки на носилки (у которого все туловище заковано в гипсовый корсет), спуститься, пересечь двор, поставить носилки в подвале бомбоубежища. И снова наверх, за очередным – за каждой парой медсестер закреплены свои больные. После отбоя – все в обратном порядке.