Но сейчас ей нужны не рыбаки. Она высматривала Пэйса и увидела его на берегу. Он стоя пил из бутылки бурбон и рассматривал противоположный берег. Уже хорошо, Он здесь, а не там, и не ищет, с кем бы подраться. Дора предпочла не беспокоить его, поэтому тихо остановилась в тени, скрестив руки на груди. Пэйс снял фрак, и на фоне реки, залитой лунным светом, резко темнели его широкие плечи. Под ветром тонкая ткань рубашки плотно прилипла к телу и очень наглядно очертила мужественный торс. Дора раньше не обращала особенного внимания на то, чем отличается мужское тело от женского. Да, мужчины шире в плечах, сильнее, выше. Но сейчас она точно видела его впервые, замечая то, что ускользало от ее внимания прежде.
Прежде Дора думала, что это из-за покроя фрака он кажется в поясе таким тонким, а в плечах широким. Но теперь убедилась, что Пэйс от природы так сложен. А почему она думает об этом? Непонятно. Дора еще сильнее ощутила своеобразие своих мыслей, потому что продолжала отмечать про себя, какими длинными и сильными кажутся его ноги в туго обтягивающих парадных брюках. Ветер, дующий в лицо, отмел с его лба волосы. Запрокинув голову, Пэйс медленно пил из бутылки. Надо бы его остановить, но ей это не положено. А положено только стоять и следить, как бы он не навредил себе чем-нибудь и не наделал больших глупостей. Печально, что он пьет. Джози могла бы спасти лучшее, что в нем было, заставлявшее его защищать маленьких девочек, чинить им куклы, драться за тех, кто не мог сам за себя постоять. Джози могла бы поддержать и развить в нем все хорошие стороны характера. Но вместо этого своим отказом поставила его перед угрозой душевного распада. И Доре хотелось заплакать при виде того, как он опускается.
Пэйс опять глотнул и явно с вызовом. Вот тогда она поняла, что он знает о ее присутствии. Но продолжала держаться поодаль. Впрочем, ее все называли его тенью. И так, наверное, и есть на самом деле, ведь Дора всем казалась такой бестелесной.
– Дора, отправляйся ты, черт возьми, домой, – сказал, наконец, устало Пэйс, не поворачивая головы, и зашвырнул пустую бутылку из-под виски далеко в реку. – Это неподходящее место для маленьких девочек.
– Но я не с дерева слетела, – ответила Дора, намекая на его давнее предупреждение… Впрочем, он всегда ее о чем-то предупреждал. Это даже забавно, ведь опасность угрожала, как правило, прежде всего ему.
– Да, знаю. Ангелы умеют летать, – сказал он без всякого выражения и наконец повернулся к ней. – Почему бы тебе не вернуться на бал и не подслушать, как там наигрывает музыка?
Значит, он знает, что ей все известно. И это ее тоже не удивило.
– А ты почему не в городе и не дубасишь кулаками какого-нибудь слабосильного драчуна?
Он коротко и горько рассмеялся, но все-таки это был смех.
– Ну, этим я займусь попозже. Теперь мне, чтобы разозлиться, как следует, надо выдуть побольше виски, чем на заре юности.
– Приятно слышать, – ответила она просто.
– Уходи домой, Дора, со мной все будет в порядке. Теперь, наверное, он ее разглядел – серую тень в гуще деревьев. Ее выдавал белый цвет капора.
– Я пыталась поговорить с Джози, – призналась Дора, – но она меня не слушала. Люди вообще редко ко мне прислушиваются. Они все еще считают меня ребенком.
– А ты и есть ребенок, – резко ответил Пэйс, – а теперь возвращайся и ложись в постельку, где тебе сейчас самое место.
Пэйс был совершенно взрослым человеком, адвокатом, который вот-вот станет важной персоной в городе. Ей исполнилось семнадцать. Она была мала ростом для своих лет и незаметна на посторонний взгляд. Доре не нравилась его резкость, но она решила не обращать на это внимания.
– Это родители внушили Джози, что для нее лучше выйти замуж за Чарли. А она выросла в послушании родительской воле, Пэйс.
С минуту он молчал, сунув руки в карманы, а речной ветер немилосердно свистел и дул ему в лицо, развевая волосы. Наконец Пэйс ответил:
– И может быть, они правы. Возможно, Чарли – самый подходящий муж для нее. И он, наверное, лучше жены не найдет. Говорят, что мужчина всегда выбирает пару по себе. Да, возможно, они правы и только, женившись на ней, Чарли остепенится.
Но это так же вероятно, как то, что месяц сделан из сыра, а ангелы слетают с деревьев. Дора не могла лицемерить и лгать.
Окинув ее пьяным взглядом, Пэйс заметил, усмехнувшись:
– Но, может быть, когда ты вырастешь, я женюсь на тебе, девочка. А когда ты сбросишь с себя эти серые, некрасивые одежды и из гусеницы превратишься в бабочку?
Она знала, надо сильно страдать, чтобы сказать ей такое. Пэйс не хотел ее обижать. И все же ее словно полоснуло ножом по сердцу от жестокости его слов, и Дора острее, чем прежде, ощутила разницу между ними. Он был человек светский, намного образованнее ее и знающий обычаи мира гораздо лучше, чем она, получившая домашнее воспитание.
Печально кивнув, девушка прошептала: – Спокойной ночи, друг Пэйс. Он провожал взглядом ее миниатюрную серую фигурку, растворяющуюся в тумане. В какое-то мгновение Пэйс вдруг почувствовал желание позвать ее обратно, обнять, облегчить тяжесть на сердце ее близостью. Интуиция подсказывала ему, что она сможет утолить боль в сердце, ведь Дора всегда его успокаивала.
Но здравый смысл тут же подсказал, что он просто спятил.
Вскоре Дора узнала, что в ту же ночь Пэйс переправился через реку и присоединился к федеральным войскам в Индиане. Власти Кентукки, разрывающиеся между симпатиями к южным штатам и декларированной любовью к идеям сохранения Союза, вообще перестали понимать, на чьей они стороне. Однако Пэйс концепции нейтралитета не понимал и не принимал.
Глава 5
Вера означает – веровать в то, чего не видишь.
Награда за веру – возможность видеть то,
во что уверовал.
Блаженный Августин «Проповеди»
Декабрь 1861 года
– Пэйсон может язвить, как репей под седлом, но дураком он никогда не был.
Чарли положил ноги в сапогах на вышитую оттоманку и глубоко затянулся сигарой.
– Должен же кто-то убедить Линкольна, что у штата есть права и он не может красть у человека его собственность. И полагаю, горячие южные головы с этим сумеют справиться, но, черт возьми, не хотелось бы мне быть на их месте, когда поднимется шум. Если мы будем за Союз штатов, то Кентукки от этого только выиграет и, клянусь преисподней, Линкольн не осмелится отобрать у нас наших рабов.
Джо Митчелл заложил руки за голову и выпустил колечко табачного дыма в потолок. Вынув сигару изо рта, он стал ею размашисто жестикулировать.
– Эта война наверняка сильно повредит работорговле. Надо поискать какой-нибудь побочный, более доходный бизнес. Земля всегда приносит доход. Подумываю построить свою дорогу к железнодорожной станции и брать за проезд пошлину.