Сердце оборвалось. Это были рисунки Жизель: она их сразу узнала. Девушка на одном из них была вылитая Катрин.
По телу Элен пробежал озноб. Все понятно: объявили розыск пропавших детей, боши решили завоевать популярность у французов. Если бы они написали, что разыскивают малолетних убийц, те в одну ночь стали бы национальными героями. Любой встретившийся француз с открытым сердцем оказал бы им помощь. Но все было представлено так, что они якобы похищены и их безутешная «мать» с нетерпением ждет их возвращения. Ясно, что романтически настроенные французы сделают все от них зависящее, чтобы вернуть детей «матери». Элен ни капли не сомневалась, что любой земляк после встречи с ними очертя голову помчится в ближайший полицейский участок.
И откуда только берутся такие «матери»? Скорее всего она служит в гестапо.
Выходит, теперь им надо бояться не только бошей – любой француз стал сейчас их потенциальным врагом.
Эдмонд наконец отвернулся от окна, сложил газету и невозмутимым голосом произнес:
– Посмотри-ка, Сара. Здесь есть кое-что интересное.
Катрин не сразу сообразила, что брат обращается к ней, а Эдмонд исподтишка уже показывал ей рисунки.
Выражение ее лица не изменилось, только мертвенная бледность покрыла его. Она снова уставилась в окно.
На дороге почти не было движения. Они проехали мимо взвода немцев, маршировавших в сторону Шартра. Их вид только усилил ужас Элен. Она не переставая думала о том, что будет, если шофер их узнает. Ясно одно: он не моргнув глазом сдаст их в полицию. Возможно, уже сейчас он едет не в Шартр, а в ближайший полицейский участок. Или того хуже – в штаб-квартиру гестапо.
Немец в очередной раз бросил взгляд на Катрин и нахмурился.
– Слушай, – обронил он задумчиво, – мне почему-то знакомо твое лицо. У меня такое чувство, будто я встречал тебя раньше.
– Чепуха, – тотчас отозвалась Катрин.
– Да нет, я в этом уверен. Может, в Абли? Я часто через него проезжаю.
– Ну конечно! – воскликнула девушка. – Теперь и я припоминаю. Я тоже вас раньше видела.
Немец вдруг резко нажал на тормоз. Машина остановилась.
– Ах ты Господи! – воскликнул он, перегнулся через спинку сиденья и взял газету с коленей Эдмонда. Пристально вглядевшись в рисунки на первой странице, бош помахал газетой у нее перед носом: – Вы… вы же похищенные дети! Те, которых ищет вся страна!
Внезапно Катрин захохотала. Этот смех Элен часто слышала дома, когда сестра практиковалась перед зеркалом. Похоже, ее уроки по актерскому мастерству сейчас сослужат им службу.
– И что смешного? – удивился шофер.
Катрин сделала вид, что задыхается от смеха.
– Да как вы не понимаете? – спросила она, едва дыша. – Нас никто не похитил. Мы сами убежали из дому!
– Но… почему? – удивился шофер.
Лицо Катрин сделалось злым.
– Потому что наша мать – чудовище! – яростно выкрикнула она. – Нам пришлось убежать от нее, потому что она нас все время била и мы ходили в синяках!
– Тогда почему вы идете в Шартр?
Катрин набрала в легкие побольше воздуха:
– Там живет мой приятель Ив. Это единственное место, куда мы можем пойти.
– Да… но газеты, – недоуменно заморгал немец. – Там пишут, что вас похитили. Газеты не могут врать.
Катрин горько рассмеялась.
– Вы так считаете? – спросила она, заглядывая шоферу в глаза.
– Да, но зачем им врать?
– Все очень просто: наша мать – женщина умная. Она посчитала, что люди обязательно сообщат о встрече с нами, если будут знать, что нас похитили.
Немец недоверчиво хмыкнул:
– Как же тогда ей удалось организовать эту публикацию?
Вот уже год как она встречается с одним высокопоставленным немцем. Он по уши влюблен в нее, и она крутит им, как захочет. – Катрин помахала газетой. – Ему ничего не стоит организовать подобную публикацию.
– Звучит неубедительно, – покачал головой бош. – В любом случае, несмотря на то что мне не хочется этого делать, я буду вынужден сдать вас властям. Это мой долг солдата.
– Я понимаю, – отозвалась Катрин и потупила взгляд. – Я уже слишком взрослая, чтобы позволять матери вмешиваться в мою жизнь, – прошептала она. – Я уже выросла, а она этого не замечает. Мои желания ее совсем не интересуют.
Шофер явно заинтересовался.
– Желания? – спросил он. – Какие желания?
Элен заметила, как заблестели его глаза.
– Как вы не понимаете? – удивилась Катрин-, пожимая плечами. – Быть женщиной и не сметь делать то, что тебе хочется…
Шофер резко выпрямился.
– Разве у тебя нет дружков? Ну, дружков, которые могли бы…
– Вы хотите сказать – кроме Ива? – Катрин покачала головой и тяжело вздохнула: – Пожалуй, нет. Вы понимаете, те мужчины, которых я встречала, – вовсе не мужчины. Они все боятся моей матери. Только Ив имеет мужество противостоять ей. – Катрин помолчала и игриво посмотрела на шофера: – Вот вы бы испугались ее?
– Я… вряд ли, – пробормотал он смущенно.
Катрин улыбнулась и, протянув руку, осторожно дотронулась до его ширинки.
– Нет, – вздрогнул немец, – не стоит. Я обязан доставить вас в полицейский участок. Не будем больше терять время.
Катрин снова улыбнулась и начала расстегивать пальто. Затем, схватив шофера за руку, положила ее себе на грудь.
– Я не ребенок, – проговорила она, – я женщина.
Шофер нервно отдернул руку и включил мотор.
Он ехал, едва разбирая дорогу.
– Я вас возбудила? – спросила Катрин.
– Да, – хрипло ответил он.
Катрин снова положила ему руку на ширинку.
– Ого! – с восхищением заметила она. – Какой большой!
– Больше, чем у твоего приятеля?
– Гораздо больше.
– Тогда почему бы тебе не расстегнуть мне ширинку и не приласкать его? – Шофер явно гордился собой.
– Нет, для этого он слишком большой, – ответила Катрин. – Я хочу почувствовать его в себе.
Машина вильнула.
Катрин быстро оглядела простиравшийся за окном пейзаж: справа виднелась рощица вечнозеленых деревьев.
– Знаешь что? – прищурилась она. – Видишь те деревья впереди? Мы бы могли заехать туда на несколько минут. Никто и не заметит, если ты подальше поставишь свою машину.
Шофер явно колебался:
– Меня могут послать на Восточный фронт, если кто-нибудь увидит.
– Брось, никто ничего не увидит, даже не волнуйся. Неужели ты боишься этих маленьких чудовищ, которые сидят сзади?
Элен невольно обиделась. По ее мнению, Катрин зашла слишком далеко: обозвать их чудовищами!
– Поехали, мы управимся быстро, – настаивала Катрин. – Успеешь еще сдать нас в полицию. Удовлетвори сначала меня как женщину.
Бош просиял. Машина замедлила ход и свернула на грязную дорогу, которая вела к рощице. Под сенью деревьев было темно, свет сюда не проникал.