На выходные Нэнси уезжала домой. А Курт оставался и помимо своей воли представлял, как соскучившийся муж осыпает ее ласками. Уик-энды в эту пору он люто ненавидел…
— Я нашла этот лист в книге, где содержатся документы, связанные с перестройками и ремонтом замка, — сообщила Нэнси, рассеянным движением поправляя косички. — Если бы не это, восстанавливать башню было бы намного труднее.
— Ты умница, — сказал Курт, стараясь, чтобы голос звучал не особенно нежно. — Просто сокровище, а не помощница.
Нэнси повернула голову и пытливо посмотрела ему в глаза.
— Ты шутишь? Или в самом деле так считаешь?
Ему захотелось обхватить ее лицо руками, прижаться лбом к ее лбу и поклясться, что ему совсем не до шуток. Но он засунул руки в карманы и неспешно вернулся к окну, в который уже раз за прошедший месяц решая быть подальше от искушения.
— Я не шучу, Нэнси, можешь в этом не сомневаться, — произнес он, делая вид, что продолжает осматривать раму. — Я действительно считаю, что мне с тобой крупно повезло. Лучшего помощника Генри не смог бы для меня разыскать. — Он мимолетно на нее посмотрел и опять вернулся к окну. — Тебя ждет большое будущее.
Курту показалось, что она тяжело вздохнула, и, забыв про необходимость скрывать свое к ней истинное отношение, он резко повернул голову. Нэнси смотрела в пустоту перед собой и выглядела опечаленной.
— Эй! — окликнул ее Курт. — Я тебя чем-то обидел?
Он не понимал, что с ней произошло, и терялся в самых немыслимых догадках.
Нэнси перевела на него взгляд и грустно улыбнулась.
— Нет, что ты, — ответила она, закрывая папку. — Ты здесь абсолютно ни при чем.
Курт хотел спросить, кто же тогда при чем, но в этот момент через открытое окно до них донесся звучный голос Фионы, исполняющей обязанности поварихи:
— Ужин готов! Вилли, сбегай-ка всех позови!
Курт быстро воспроизвел в памяти ту свою фразу, после которой его собеседница неожиданно погрустнела.
— Неужели ты сомневаешься, что тебя ждет большое будущее? — спросил он, не желая оставлять разговор незавершенным.
Нэнси усмехнулась.
— Да, сомневаюсь. Точнее, почти уверена в том, что добиться успеха на выбранном мною поприще мне не суждено, — произнесла она тихо и не глядя на собеседника.
На лестнице послышались громкие шаги Вилли — восемнадцатилетнего парня, выполняющего здесь роль мальчика на побегушках.
— О чем ты говоришь, Нэнси? — спросил Курт встревоженно. — Я работаю с тобой целый месяц. Ты целеустремленная, эрудированная, сообразительная, упорная. Подмечаешь иногда такие детали, на которые даже я не сразу обращаю внимание. Ты станешь известным реставратором, причем довольно скоро. — Он почувствовал, что от волнения у него пересохло горло, и сглотнул. — Если тебя что-то смущает, доверься мне. Разберемся в твоей проблеме вместе, я сделаю все, что в моих силах. Я очень искренне желаю тебе счастья и успеха, поверь. — Произнося последние слова, он не особенно контролировал себя, поэтому в его голосе прозвучала вся испытываемая им нежность к этой женщине.
Нэнси опустила голову, но Курт успел заметить, что ее глаза чуть покраснели и заблестели сильнее обычного. Он совершенно растерялся.
— Спасибо тебе, — прошептала она. — Только все гораздо сложнее, чем ты думаешь.
В дверном проеме появилось розовощекое лицо Вилли.
— Ужинать! — объявил он и исчез.
— Объясни же мне все, Нэнси! — взмолился Курт. — Обещаю, я постараюсь тебя понять!
Молодая женщина ответила не сразу. Ее губы задрожали, и несколько мгновений она молча смотрела в пол, беря себя в руки. Наконец сказала:
— Давай потом поговорим, ладно? Пора на ужин.
Курт хотел сказать, что ужин интересует его сейчас меньше всего на свете и что выслушать ее он готов в любое время дня и ночи, но Нэнси порывисто отвернулась и вышла из комнаты.
Курт еще раз вытер руки фланелевой тряпкой, хоть к окну больше не прикасался, и медленно побрел следом. Что с ней такое? — размышлял он. Может, болеет? Ему представилось, что у Нэнси какой-то страшный недуг и жить ей осталось недолго, и сердце, похолодев, на мгновение замерло. Но, проанализировав ее поведение, он решил, что на смертельно больного человека она не похожа. Но тут ему вспомнилось, что из последней поездки домой Нэнси вернулась явно подавленная, и в ушах прозвучали слова Джоанны, о которой он почти забыл: «А вдруг ей не особенно сладко с ним живется?»
Что, если Джоанна права? — продолжал мысленно рассуждать Курт. И беда Нэнси в несложившейся семейной жизни? Она сказала, что Тому не нравится, когда ее нет дома. Вообще-то он мог его понять, но хотелось бы знать, каким именно образом этот тип свое недовольство выражает. Может быть, требует, чтобы она бросила работу? Чтобы поставила крест на карьере и превратилась в домохозяйку? Но ведь это невозможно! Без архитектуры Нэнси зачахнет…
Стоял солнечный август, и все занятые реставрацией работники собирались за длинным столом во дворе замка. Когда пришел Курт, Нэнси еще не было. Она появилась некоторое время спустя — спокойная, как будто ничем не была расстроена.
Они сидели рядом с самого первого дня. Вот и сейчас Нэнси подошла к своему привычному месту и, улыбаясь Фионе, которая уже несла ей тарелку с мясным рагу, села.
Курт, продолжая размышлять о ее проблемах, напрягся, почувствовав, что, несмотря на внешнее спокойствие, она напряжена. Его так и подмывало положить ей руку на талию и привлечь к себе, согрев своим теплом, заставить забыть обо всех неприятностях на свете.
Один из мастеров-отделочников рассказывал какую-то историю, приключившуюся с ним и его приятелем во время отдыха в Испании. Курт не слушал, поэтому уловил лишь то, что речь шла о молоденькой испанке, к которой воспылали страстью и сам мастер, и его друг. Все же остальные буквально покатывались со смеху, настолько весело и увлекательно рассказчик посвящал их в подробности своего приключения.
Когда у Нэнси в кармане зазвонил сотовый и она отошла от стола, чтобы не мешать, никто не обратил на это ни малейшего внимания. Только Курт напряг слух, решив, что должен любым способом выяснить, что же ее так сильно тяготит.
— Привет, — сказала молодая женщина в трубку довольно сдержанно. — Прости, я сейчас занята… — По-видимому, ее перебили, так как она замолчала, не окончив фразу.
Курт положил вилку на тарелку и медленно повернул голову. Нэнси стояла к нему боком и смотрела перед собой — видеть, что за ней наблюдают, она не могла. Курту сразу бросилось в глаза, что ее щеки покраснели, а грудь, обтянутая светло-голубой тканью футболки, вздымается слишком часто и высоко. Ей говорили явно что-то неприятное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});