В большей степени средневековые авторы использовали понятие «смешанной формы правления», в которой наряду с властью монарха и выполнением административного управления лучшими людьми присутствовала доля общественного контроля, скажем, через выборность части должностных лиц или созыва представителей от общества (парламент). Для описания подобного рода формы правления использовали метафору тела человека. Государство есть подобие органического тела человека, где каждый орган выполняет свое предназначение и нет такого, от которого зависит все.
Таким образом, уже в XII–XIII столетиях в Европе сложилось представление о естественном праве как критерии оценки позитивного права. Правда, если в отношении законности законов королей естественное право не могло ничем помочь, потому что суверенитет королей в силу права и есть естественное право королей, следствие разрешенного противоречия божественного и человеческого права, то в вопросе оценок обычного права оно играло решающую роль, и в случае конфликта обычай должен был уступить законодательному акту, законодательный акт – естественному праву, а естественное право – божественному. Это означает, что обычай, который был самой распространенной формой права, следовало оценивать с точки зрения разума, а если он оказывался неразумным, то его следовало отвергнуть. Таким образом, обычай лишился ореола святости, он мог быть обязательным, а мог и не быть.
Схоластами изобретались изощренные критерии оценки обычая: его длительность, всеобщность, единообразие применения, его разумность, т. е. все те критерии, которые используются и в XX в. Критерий разумности означал соответствие обычая правовым принципам, полученным путем схоластического синтеза противоположных суждений.
Такое понимание естественного права и его соотношения с божественным и человеческим было существенным шагом в развитии не только юридической науки, но и юридической практики. После XII в. в Европе стало известно три формы права: право судей, законодателей и профессоров. Между этими формами существовало своеобразное разделение труда. Законодатель издает законы. Судьи выносят решения на основании интерпретации законов, приспосабливая их к меняющимся потребностям, и могут заполнять пробелы в законодательстве. Профессора разрабатывают общую теорию права в ее системно-логической форме[116]. Подобное разделение труда возможно, когда судьи и профессора обладают мерой независимости от законодателя, что, в свою очередь, укреплялось и подтверждалось естественноправовой доктриной средневековья.
Подводя итог, можно отметить, что именно схоластическая техника XII в., которая примиряла противоречия и выводила общие понятия из правил и казусов, позволила впервые построить corpus juris – «организм» юридических норм, который, имея свою внутреннюю логику, со временем изменяется. Историчность права связана с понятием его превосходства над политическими властями. Развивающийся организм права является обязывающим для самого государства. И наконец, последнее – сосуществование и соревнование внутри одного сообщества различных юрисдикций, т. е. своего рода плюрализм правовых систем, и схоластический метод как способ их различения и примирения, сделали превосходство закона необходимым и возможным.
Конечно, политико-правовые теории средних веков, в рамках теологической концепции сотворения мира, не смогли разрешить некоторые противоречия. В первую очередь это касается легитимационного основания политического принуждения. Политическое принуждение осуществляется по велению Бога или с согласия людей?
Другое противоречие относится к статусам церкви и государства. Остался нерешенным вопрос, кому из этих политий человек обязан в первую очередь подчиняться? Кого он должен в первую очередь слушать? Как подданный – своего суверена, или как христианин – церковь, если между церковью и государством назревает конфликт?[117] Примирить церковь и государство теологии не удалось. Суждения о мирном сосуществовании церкви и государства оставались пустыми пожеланиями, и когда дело доходило до реализации неких конкретных программ, устанавливались положения, относящие либо государство «к лону церкви», либо церковь «к лону государства», т. е. рассматривали либо государство в церкви, либо церковь в государстве, но никак не вовне друг друга[118]. Центральное для средневековья учение о благом творении оказалось несостоятельным в той части, что Бог, создав мир и допустив в нем «меру зла», остался единственной инстанцией, спасающей этот мир (иерархия источников права). Но будет ли удовлетворен Творец своим творением, если искажено то, что было им задумано? Фактор внешнего источника спасения мог привести не только к отказу от участия Творца в спасении мира, но и стать источником его разрушения.
Неразрешенные противоречия составляли двусмысленность естественно-правовой доктрины, которая, как справедливо подметил Г. Г. Вернадский, позволяла «тот или иной общественный институт… заклеймить как противоречащий естественному праву и тут же оправдать как созданный божественным провидением, которому мы все должны подчиняться»[119].
Именно эти двусмысленности пробудили новую политико-правовую мысль эпохи Возрождения и Нового времени. Как справедливо заметил О. Марквард, «сохранение мира должно поэтому быть обеспечено без Бога не посредством теологии творения, то есть теории внешнего поддержания мира, а посредством различных теорий самосохранения, посредством стратегии самоутверждения, то есть средствами Нового времени»[120]. Начиная с позднего Возрождения западноевропейская правовая мысль осуществляла поиск новых способов преодоления гнозиса, поэтому с XVI по XVIII в. Европа как бы на время забывает о частноправовом порядке и концентрирует свое внимание исключительно на публичном правопорядке.
Тем не менее нельзя недооценивать заслуг средневековой мысли и ее схоластического метода правового анализа и синтеза, который сделал очень много в развитии правовой науки, и если сегодня он не используется как метод научного знания, то до сих пор находит свое применение в судебном процессе[121].
Глава 2
Гуманистическое понимание права
В истории европейских государств новый этап развития политико-правовых идей относится к эпохе Возрождения. После долгого господства религиозного мировоззрения с его противопоставлением божественных законов человеческим и подчинением вторых первым, с общепринятым взглядом на государство как на средство реализации «Града Божьего на земле» и с представлением о естественной привилегированности отдельных социальных слоев, с отождествлением земельной собственности и политической власти и уверенностью в том, что таким образом устроенное общество есть замысел Создателя, в силу чего изменение общественных условий жизни – вне компетенции человека, идеи государства человеческого и права разумного в период Ренессанса черпались и подкреплялись гуманистами путем обращения их к античному наследию. А. Грамши связывает Гуманизм и Возрождение не с литературой и искусством, не с художественной культурой вообще, а с политико-экономическими и нравственными проблемами[122]. Подобная оценка не выглядит парадоксальной и противоречащей общепринятому взгляду на эпоху Возрождения. Н. Макиавелли, которого Грамши называет первым «наиболее выразительным представителем» в области исследования основ «итальянского государства»[123], во вступлении к своей книге «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» отмечает, что интерес к античному наследию в большей степени в его время был выражен в собирании и подражании античному искусству, когда «обломок какой-нибудь» античной статуи служил украшением и образцом для подражания[124], тогда как «доблестные деяния» великих полководцев, граждан, законодателей и др., о которых повествует история, «вызывают скорее восхищение, чем подражание»[125].
Процесс изменения корпуса естественно-правового знания в Западной Европе продолжался на протяжении почти трех столетий – с первой половины XV по конец XVII в. За это время облик Европы изменился настолько, что новое толкование естественного права мало чем напоминало средневековую естественно-правовую концепцию. Гуманизм, Просвещение – новые понятия нового языка стали виновниками происходящих изменений.
Гуманизм как идеологическое течение эпохи Возрождения привнес в научное знание «элемент», который впоследствии привел к «коперниканской революции» во всех отраслях знания. Изменения коснулись как естественных, так и социальных наук и прежде всего науки о праве и государстве, что, в свою очередь, создало предпосылки для разработки и практической реализации проектов «нового правопорядка» в XVII–XVIII вв.