- Что вы делаете, подонки! - закричал Герберт, но юноши в коричневых рубахах никак не отреагировали, продолжая избивать человека.
И Герберт, почти не владея собой, бросился в комнату отца - он знал, что в закрытом ящике стола лежал пистолет. Стол был добротный, старый - взломать такой было делом нелегким. Но накануне в душе Герберта родилось нечто особенное - ему в самом деле казалось, что теперь у него все другое: и руки, и голова, и ноги - все будто сделано из нового, какого-то неизвестного материала. Прибежав на кухню, он вытащил из встроенного в стену шкафчика ящик с инструментами, вернулся к столу и, осмотрев его, увидел, что в самом нижнем ящике торчит ключ. Он его вытащил, вставил на новое место и попробовал повернуть, но не вышло. Тогда он сунул стамеску в дужку ключа. Послышался скрежет замка, и ящик открылся. Герберт схватил огромный кавалерийский "манлихёр" и подбежал к окну.
Юнцы в коричневых рубахах уже не били лежавшего на улице человека, а курили сигареты. Но вот здоровенный детина, начавший первым избивать человека, снова ударил того ногой по лицу. Тогда Герберт прицелился и потянул на себя спусковой крючок. Однако пистолет не выстрелил. Герберт стал вертеть его так и этак - он ведь не знал, как с ним обращаться, и он снова крикнул:
- Прекратите, вы, сволочи, иначе я вызову полицию!
В ответ на его крики один из штурмовиков размахнулся и бросил в окно осколок красной черепицы - черепица пронеслась у Герберта над головой и, ударившись о стенку, разлетелась на несколько кусочков.
- Я буду стрелять, вы слышите! - вновь крикнул он, потрясая в окне огромным пистолетом.
- Щенок, жидовское отродье! - заорали с улицы. - Только попробуй, мы тебе ноги выдернем!
Тогда Герберт снова повертел в руках пистолет и, увидев маленький кривой рычажок, опустил его вниз, после чего снова нажал на курок. Раздался оглушительный выстрел. В доме напротив брызнуло стекло. Штурмовики бросились врассыпную. Испуганные выстрелом прохожие, прижимаясь к стене, перебегали в более безопасное место - их дела и их страх были для них важнее всего на свете. А Герберт вытащил флаг, висящий рядом с его окном, и бросил его вниз. Один прохожий стал показывать другому на окно, в котором проступала фигура мальчика. А Герберт подошел к телефону и набрал номер девушки, с ней ему предстояло прожить долгую и счастливую жизнь.
- Але, але, Бербель... - Опять в трубке появилось пространство. - Я сейчас стрелял в штурмовиков.
- Как - стрелял?
- А вот так - стрелял, и все.
- Из чего?
- Из пистолета.
- А откуда он у тебя?
- Он лежал в столе у отца.
- И что же теперь будет?
- Я не знаю.
- Зачем же ты сделал это?
- Если бы ты знала, какие они отвратительные ублюдки, ты бы сделала точно так же.
Какое-то мгновение в трубке обитало молчание.
- Но ведь у тебя есть я, я, Герберт, ты слышишь?
- Я слышу, - тихо ответил он. - Ты мне как-то сказала... ты как-то сказала мне, что любовь и смерть сделаны из одного вещества.
- Нет, я такого никогда не говорила, откуда ты это взял?
- На улице шум, подожди, я сейчас вернусь.
Он положил телефонную трубку рядом с аппаратом и подошел к окну. По дорожке к его дому шли двое полицейских. Увидев это, Герберт опустился на диван. В дверь стали звонить, затем стучать. Он не мог думать - мысли вылетали из головы одна за другой. В дверь стали стучать еще громче, так что сотрясался весь дом. Герберт поежился, покрутился на диване, а потом вдруг неожиданно, видимо и для самого себя, прижал к сердцу ствол и выстрелил. Тело его отбросило к стене. Боли он не почувствовал, но в уголке гаснущего сознания отразилось небо и облака, плывущие в сторону Англии.
Услышав выстрел, полицейские взломали дверь и проникли в дом. Один, тот, что постарше, подошел и наклонился над мальчиком.
- Он умер, - сказал полицейский своему напарнику и поднял лежащую рядом с телефонным аппаратом трубку.
- Але! Але, что там происходит?! - кричала Бербель.
Полицейский отнял трубку от уха, осмотрел ее со всех сторон и, не прижимая мембраной, сказал в микрофон:
- Мальчик застрелился, - после чего дал отбой.
Бербель держала в руке телефонную трубку, из которой теперь раздавались одни короткие гудки, и плакала, тихо, без всякого звука, так, как плачут только небесные ангелы. Она вспомнила последнюю фразу Герберта и никак не могла понять, почему же любовь и смерть состоят из одного вещества
_______________________________________
1 Когда солдаты маршируют по городу (нем.).