Бертиан сплюнул на пол.
— До встречи, Фабрицио, — сказал он, уходя.
С Валерианой наследник Ви Сентов не попрощался.
Девушка прикрыла глаза, опустив пистолет.
Риц тут же забрал оружие из её рук. А Вал чуть улыбнулась и попросила брата уйти.
Ей хотелось побыть одной.
Или не совсем.
Она тронула телефон и вздохнула.
15. Фабрицио
Как ни странно, жены дома не оказалось. Риц прождал её до трёх утра. Решил, что девчонка сбежала к отцу. И действительно, наутро служанка подтвердила, что к девушке приходила сестра. И, вроде как, вызвала Алессандру домой.
Мужчина поморщился. Пусть почтит память погибшего. А ему не мешало бы навестить Де Энцо.
Первый помощник отца отсиживался на тайной квартире. Высокий мускулистый мужчина с очень большими ладонями, длинными ногами и сорок восьмым размером ступни. Де Энцо вскочил на ноги, увидев Фабрицио, и сразу же выпалил:
— Не трогал и пальцем!
— Фамильяр?
— Мой тигр не стал бы трогать этого педика, — фыркнул, скрестив руки на груди.
— Потише, он брат моей жены.
— Он — Ви Сент, — Хит презрительно сплюнул на пол. Оттянул подтяжки и звучно хлопнул ими по не заправленной в брюки рубашке.
Фабрицио поморщился. И на злобу друга, и на его неряшливость. Где жилет? Где пиджак? И это представитель уважаемого рода?!
— Так ненавидишь его?
— Нисколько. Просто не люблю их семейку, — Де Энцо отвечал легко и честно. Впрочем, он никогда не лгал. Много лет назад его совсем мальчишкой взяли в клан. Он стал другом Фабрицио, сыном Гильермо и любимым для Валерианы. Ему семья доверяла, как своему.
— Сильно?
— Риц… я этого не делал.
— Отец?
— Даже намеков не давал, — друг даже головой помотал. Ему могли приказать молчать. Но сам Риц не верил, что Хит мог так легко подставиться.
Он подошёл к Де Энцо, помолчал, внимательно глядя ему в глаза. И потом кивнул:
— Мы защитим тебя.
И поспешил к Шарлю Же Смиту. Единственному полицейскому, который мог бы урегулировать конфликт.
* * *
Семья Ви Сентов была почти легализованной ячейкой общества. Гильермо Де Лот ужинал с мэром Мортена, спонсировал парламент соседней страны. А Шарль Же Смит считался “ручной ищейкой” Гильермо Де Лота. Шестидесятилетний грузный детектив совсем не обижался на это прозвище и активно пользовался своим положением, помогая семье в случаях столкновения с законом. А ещё он выучил Рица стрелять, драться на ножах и играть в покер.
Шарль и Фабрицио встретились в баре на юге Мортена, в том районе, где поменьше знакомых. Сделали вид, что друг другу не интересны. Почти не скрываясь, сели за барной стойкой рядом и под плавную мелодию саксофона приступили к делам.
— Если бы дело не передали Ронану Ли Кастильо, я б замял, наверное. Но Ви Сенты очень настырные. Как плесень: они просто везде. И этот Кастильо адски въедливый, патологически наглый борец за справедливость, — Шаль Же Смит помешал кубики льда в стакане. Достал портсигар и прикурил толстую сигарету.
Фабрицио подозвал официанта и попросил чашечку кофе. Ему ещё вести машину.
— Почему они так уверены, что убийца Де Энцо? — ему не давало покоя то, как быстро красноголовые вышли на его друга.
— В квартире нашли его запонку. — В полумраке бара лица Шарля было почти неразличимо. А слова тонули в тягучей музыке. Приятная девица в длинном красном платье пела о свободе, любви и одиночестве.
— Да этих запонок! — отмахнулся Фабрицио.
— На ней орёл с изумрудными глазами.
Риц выпил кофе за один глоток. Обжёг язык и зашипел:
— Водки.
Официант кивнул.
У семьи Де Лот запонки были с чёрными сапфирами. У самых близких помощников — с мелкими рубинами. Остальные члены клана довольствовались серебряными застежками на манжетах. Изумруды стояли только в запонках дворецкого и Хита. Как самых приближенных людей Гильермо Де Энцо.
“Что ж ты, Хит, так уликами раскидываешься?! Надо бы его перепрятать. Мало ли”, — мелькнуло в голове у Фабрицио. Он задал новый вопрос.
— Знаешь человека с фамильяром с огромной пастью?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шарль пожал плечами.
— Полно.
— Приготовь мне список.
— В нем будет Де Энцо.
— Знаю, — Риц опрокинул стопку водки. Официант подвинул к нему тарелку с лимоном, но Риц отрицательно покачал головой.
Лимон — это виски. Виски — это алкоголь. А ему ещё машину вести.
А водка — это лекарство. Для нервов. Лекарство не закусывают.
* * *
Алессандра
Ох-хох-хох, как мой отец умел орать. Громко, басовито. Он мог одним своим рыком заставить обделаться от страха, зарыться головой в гранит, одновременно с этим написать завещание и передать всё своё имущество Дону.
Птицы разлетались в стороны, заслышав его бас. Прислуга падала на колени и молилась. Тучи закрывали небо, а солнце тускнело.
Но сегодня Максимилиано Ви Сент молчал. Молчал и заряжал свой магнум сорок четыре. Уложив все пули, крутил барабан и направлял на одного из своих пятнадцати детей, выстроившихся перед ним шеренгой. И нажимал на курок.
Следовал щелчок, снова крутился барабан, и всё повторялось.
Да лучше бы уже орал! В этот раз дуло смотрело прямо на меня.
Поёжилась. А вдруг осечки не будет? Отец кладет пять пуль вместо шести. Значит, он адски зол. Так зол, что легче повеситься самостоятельно, чем это терпеть. Ведь следующая на очереди Илона. И если он убьет её?
Барабан поворачивается с тихим металлическим лязгом, я чувствую, как спираль курка раскручивает пулю, слышу тихий свист. Звук мокрый и неприятный.
Кажется, следующего выстрела не будет.
— Сандра! — Артуро подбежал первым. Ломкий подросток в клетчатых штанах на подтяжках зажал рану на моём плече платком и мужественно выкрикнул отцу: — Так нас станет ещё меньше!
— Мудрая мысль, сынок, — Максимилиано Ви Сент вскрыл барабан, проверяя пули. Вытряхнул все гильзы на стол перед собой и снова принялся заряжать магнум 44. Медленно, но бесповоротно. Осталось ещё пятеро детей, которым грозила “русская рулетка”.
Маринетта зарыдала. Малышке было всего четыре года, и она ещё не привыкла к наказаниям отца. Ничего, скоро успокоится. Я с шести лет не боюсь пуль.
Отец не стрелял насмерть. Он наносил ранения, которые унижали. Два года назад он отстрелил Трою член. Мой старший брат пытался сбежать с женой Бертиана. Трой умер через два месяца. Жена Бертиана — через четыре.
Я чувствовала, как отнимается рука и немеет левая сторона тела. И хотела бы я проигнорировать вызов отца. Хотя бы один раз. Но боюсь. Даже Бертиан явился на общий сбор. Дожил до тридцати пяти лет, а до сих пор под отцом ходит. Даже зная, кто убил его жену. Максимилиано не отпускает своих псов на волю.
— Ты должна была его уже похоронить. Где же свежий гроб? Почему я не вижу скорби в доме Де Лотов?
— Ты хотел, чтобы я это сделала незаметно, — неудобно говорить с пулей в плече. Но когда Женевьева попыталась вытащить её и перевязать мне рану, отец тихо и недобро сказал:
— Кто решится оказать ей помощь, потеряет руку, — и навёл курок на меня. Опять. — Кажется, наша Сандра влюбилась в этого поганца ДеЛотского!
— Никогда. Он мерзкий!
— Он даже хуже твоего Кастильо, — кивнул отец, отгоняя от меня всех дулом. И когда вокруг образовалось свободное пространство, уточнил: — Ты же не разочаруешь меня, Сандра?
— Никогда.
Я ненавижу тебя, отец. Когда-нибудь я убью тебя.
— Ты знаешь, что ждёт в противном случае, — он направил пистолет на Илону. И выстрелил. А сам даже не посмотрел в сторону моей сестры. Все так же наблюдал за мной, не отрываясь. Держись, Сандра. Нельзя показывать ему свой страх.
Ты — Алессандра Ви Сент.
Ты — самое опасное существо в Мортене.
16. Алессандра
Илона облегченно выдохнула. Осечка.
— Теперь я, отец! — Артуро Ви Сент — мой бесстрашный младший братец — распахнул на груди жилет и встал перед отцом. За его спиной клубился туман фамильяра. Нельзя, Артуро! Ты же не контролируешь его! Красные искры взвились к потолку. Огромная птица с языками пламени, вместо перьев, расправила крылья. Со сжатого кулака Артуро на белоснежный пол капала кровь. Подросток вытер руку о край шорт. Максимилиано отмахнулся: