Танк подминал окоп за окопом, а выскакивающие красноармейцы падали под пулеметными очередями. Экипаж вошел в азарт, гордясь смелостью своего командира, который за считаные минуты переломил обстановку.
За танком поспешили оба бронетранспортера и поднялись в атаку штурмовые взводы, нарушив четкий порядок наступления. Неизвестно откуда взявшийся «Т 38» смешал план атаки и влез в гущу обороны четвертой роты.
Этим мгновенно воспользовался капитан Гундилович. Сейчас все решали не пушки и пулеметы, а инициатива бойцов с их винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью.
Русские не побежали, как того ожидали наступающие. А вели огонь в упор, швыряли гранаты. Командир взвода Михаил Шишкин, пропустив над головой ревущий на полном газу бронетранспортер, бросил в десантное отделение «лимонку».
Противотанковые гранаты были завалены землей, и он не мог отыскать их. Еще двое красноармейцев тоже бросили гранаты. Обоих скосили автоматные очереди солдат штурмового отделения.
Иван Москаленко отшатнулся от выхлопов двигателя, закашлялся, жадно хватая ртом холодный воздух. Собравшись с силами, бросил черную бутылку с «КС». Огонь размотало по гусенице.
Капитан Гундилович нащупал увесистую противотанковую гранату и швырнул ее под гусеницы бронетранспортера. Взлетели оторванные звенья, из-под десантного отсека выбивало пламя – разорвало бензобак.
Василий Клочков вместе с артиллеристами выкатил на пригорок горную пушку на деревянных колесах. Наводчик поймал главную цель – чешский танк «Т 38». Фугасный снаряд весом шесть килограммов взорвался, вывернув колесо и разорвав гусеницу.
– Бей еще, – торопил наводчика политрук.
– Не торопись… надо прицелиться.
Следующий фугас вмял броню под башней, из люков выскакивал экипаж. Их расстреливали из винтовок, добивали штыками. Один из танкистов, вывернувшись, автоматной очередью свалил красноармейца и побежал прочь.
Его догнал молодой боец Дутов Петро и со злостью вонзил штык в спину. Подобрал автомат, снял с руки часы. Часы оказались добротные, швейцарские, с подсветкой. Смущаясь, он протянул их Павлу Гундиловичу:
– Возьмите, товарищ капитан. Вам нужнее.
Но у ротного имелись неплохие часы Кировского завода. Брать немецкий трофей было как-то не к лицу.
– Оставь себе, Петр.
– Автомат тоже можно забрать?
– Бери. Только запасные магазины поищи.
Бой в общем уже заканчивался. Немцы отступили. Напоследок преподнес неприятный сюрприз легкий бронетранспортер «ганомаг».
Машину посчитали подбитой, кое-кто полез за трофеями. Однако неожиданно взревел заглохший двигатель, и бронетранспортер, набирая скорость, стал уходить в сторону немецких позиций. Пулеметчик, развернув свой «МГ 34», длинными очередями свалил одного, другого бойца.
Кто-то бросил гранату, но «ганомаг» был уже далеко. Успела пальнуть пару раз горная пушка, однако расчет прицелиться толком не успел. Машину догнал из «максима» Иван Москаленко. Брызнули искры от рикошета, «ганомаг», подбирая своих, миновал открытое место и скрылся среди деревьев.
Немецкий танковый таран своей цели не достиг. В разных местах дымили или догорали более десятка танков. Но и полк понес большие потери. Копали братскую могилу для погибших, вывозили раненых.
Много было тяжелых, угодивших под разрывы снарядов и мин. Люди страдали от многочисленных осколков, буквально разрывающих тела. Начальник санчасти показал командиру полка пригоршню извлеченных осколков. Острых как бритва, скрученных, крупных, величиной с детскую ладонь.
Сплющенная от ударов шрапнель со следами крови была размером с крупную вишню.
– Скорость разлета около тысячи метров в секунду. Люди истекают кровью в считаные минуты, – устало проговорил хирург, сделавший за день несколько десятков операций.
Комполка молча курил, а начальник санчасти, он же хирург, продолжал:
– Больше всего несут потери те, кто выскакивают из окопов во время обстрела. Заставляйте людей пережидать обстрел в окопах. Хоть какой-то выход уменьшить потери…
Комбат Суханов, переводчик и капитан Гундилович допрашивали пленного танкиста. Старший унтер-офицер был наводчиком в разведывательном танке «Лукс» и на вопросы отвечал нервозно.
Он был уверен, что его расстреляют (танкистов действительно редко брали в плен), и держался с отрешенностью обреченного человека.
– Брось выламываться, – не выдержал Павел Гундилович. – Если на месте не прикончили, то в штабе тебя никто не тронет.
Капитан неплохо говорил по-немецки и обходился без переводчика.
– Или ты на тот свет рвешься?
– Никуда я не рвусь, – огрызнулся унтер-офицер. – Но какой толк в моих показаниях? Завтра-послезавтра здесь будут наши…
– А почему не сегодня? – перебил его комбат Суханов. – Вы же не меньше двух батальонов бронетехники собрали, но ряшку мы вам набили. И завтра набьем, будь уверен.
Лейтенант-переводчик торопливо переводил слова Суханова. Понемногу разговорились. В обмен на гарантию оставить его в живых унтер-офицер дал кое-какие показания. Фактического материала в них было мало, больше самоуверенных высказываний.
На Можайском направлении ведет наступление моторизованная дивизия СС «Рейх» и две другие танковые дивизии. В основном они оснащены танками «Т 3» и «Т 4». Пушки калибра 37 миллиметров на «Т 3» заменены на 50 миллиметровки.
– Снаряды усилены, – размахивал руками унтер-офицер. – Широко используются подкалиберные, а также бронебойные снаряды с дополнительным разрывным зарядом. За километр они пробивают полста миллиметров брони.
– То есть наши «тридцатьчетверки» свободно берут? – насмешливо спросил Павел Гундилович.
– Выходит, так…
– А чего же вы этих чешских тараканов пачками в бой посылаете? И «Т 3» с вашими усиленными снарядами вон там догорают. Разуй глаза, если не разглядел. Сидит, расхваливает свой драный вермахт. Вы Москву когда взять собирались? Или уже раздумали? Отбили охоту.
Унтер-офицер, сопя, закуривал мятую сигарету из пачки.
– Оглох, что ли? Уши прочистить?
– Москву планировалось взять через восемь-десять недель после начала боевых действий, – выдавил танкист.
– А затем сжечь или затопить. Так?
– Планы Верховного командования мне неизвестны.
– Все тебе известно и ясно, – отмахнулся капитан. – Четыре месяца уже война идет. Сколько твоих камрадов угробилось? С полмиллиона точно. Не видать вам Москвы, это я тебе точно скажу.
Такие вот разговоры зачастую велись с пленными в трудном для нас октябре сорок первого года. Возможно, пленные принимали это как пропаганду. Но оставалось фактом растущее число убитых и покалеченных солдат вермахта.
И надвигалась русская зима с ее сорокаградусными морозами, снегом по пояс и безрадостными перспективами. Наполеон сто лет назад пытался захватить Россию. Армия померзла среди болот и лесов. Хочешь не хочешь, а все чаще приходили эти воспоминания.
Слишком велика Россия. Конца-краю нет. Может, и зря затеяли эту «Барбароссу». Хватило бы и Европы с ее теплыми сортирами и шоссейными дорогами…
Глава 6
Панфиловцы продолжают бой
Точнее, это была сплошная полоса боев, из которых дивизия практически не выходила всю вторую половину октября. Гибли люди, на смену им приходило пополнение.
Осколком в руку тяжело ранило ротного Лимарева. Его увозили на санях вместе с тремя другими ранеными. С примотанной к груди рукой, старший лейтенант пытался дать Андрею Краеву последние ненужные наставления:
– Ты, Андрей, людей береги. Ребята у нас смелые… они еще себя покажут.
Лимарева, несмотря на сильную боль, угнетала мысль, что уходит он в тыл буднично, незаметно. Никто не лез с ним прощаться, не пытался обнять, даже старшина Снитко. И награды не успел заслужить, хотя Андрей Краев и пулеметчик Швецов получили недавно медали «За отвагу».
Лейтенант Краев, принявший роту, кивнул и, как показалось Лимареву, суховато пожелал:
– А вам выздороветь побыстрее, Юрий Федотович. Ездовой, трогай, пока обстрел не начался.
– Постой, – удержал ездового бывший ротный. – Степан, подойди поближе на пару слов.
Старшина Снитко приблизился к повозке, и Лимарев попросил его:
– Степан, рука сильно ноет. Плесни спиртика.
– Кончился спирт, – с полминуты поразмышляв, сказал старшина.
У него оставалась почти полная фляжка, но он хотел выпить сам, да и нового ротного угостить.
– Отдай флягу Федотычу, – приказал Краев. – Пусть разделит на всех четверых. Людям полегче станет. Видишь, раненые страдают.
Затем повернулся и зашагал к изрытым минами позициям. На ходу подозвал к себе Ивана Коржака:
– Примешь первый взвод.
– Есть, – козырнул сержант.
Оглянулся на старшину Снитко.
– Сколько боеприпасов в заначке?
– Так уж и в заначке. Берег до последнего на самый крайний случай. Тысяча двести винтовочных патронов и сорок гранат «РГД 33». «Лимонок» еще полтора ящика.