сотрудники сохраняли желание продолжить в дальнейшем поиск наиболее эффективных решений. Я руководствовался именно этим опытом. Благодаря своей руководительнице я приобрел и другой.
Я ожидал получить ответ в течение недели, однако получил его гораздо быстрее, уже через час после отправки письма. В нем была всего одна фраза: «Укажи, что ты делал сегодня. Спасибо». Мое письмо было значительным по объему, и столь краткий ответ на него, во-первых, никак не коррелировал с написанным мною, а во-вторых, явно не сулил мне ничего хорошего. Руководительница даже не прочитала мое письмо целиком, так как в нем я указал список выполненных за тот день задач, а именно об этом она и спрашивала. Даже слово «спасибо» в конце ее сообщения выглядело зловеще: руководительница очень редко благодарила меня – и всегда за что-то стоящее, – разбавлять же свою речь, письменную или устную, словечками вроде «спасибо», «пожалуйста», «будьте добры» она считала все той же бесполезной тратой «драгоценного» времени, тем более когда дело касалось подчиненного: он и так должен пилить, и пилить вне зависимости от того, скажешь ты ему «спасибо» или нет. Таким образом, ее короткий бессмысленный ответ продемонстрировал мне, что она, во-первых, не понимает того, о чем я ей написал, и не будет это обсуждать, а во-вторых, перешла в общении со мной на официальный тон. Я видел ранее, как она пытается наказывать не угодивших ей коллег или внешних партнеров – всегда одинаково, всегда театрально: она начинала бюрократизировать все процессы и переписки, устно же общалась с нарочитой холодностью и приторной вежливостью. Судя по всему, она искренне считала себя самой яркой звездой в корпоративной галактике и потому была убеждена, что общение с ней – высшая награда, доступная смертному, а «отлучение от тела» – худшее наказание, которое может постигнуть мерзавца, возомнившего о себе слишком много (например, что у него есть какие-то права, прописанные в законодательстве). Я, по ее мнению, был именно тем, кто возомнил, так как решил потратить время на заточку пилы и, возможно, даже усомнился в непогрешимости руководительницы, поскольку при соответствующем желании между строк моего письма можно было прочесть упрек в неправильной организации работы. Но это лишь мое предположение, так как руководительница не читала мое письмо полностью, бог знает, что и как она прочла и что поняла; поэтому я и назвал ситуацию с этим письмом самой крупной своей ошибкой. Мне нужно было поговорить с руководительницей с глазу на глаз, лишив ее возможности превратно интерпретировать мои соображения, и в итоге добиться понимания. Я и хотел так поступить, но не смог реализовать свое намерение. Сейчас же, вспоминая тот период, я прихожу к стоическому выводу, что иначе и быть не могло: она бы принципиально не стала разговаривать со мной, а продолжать работать так, как я работал до ситуации с письмом, было невозможно. Рано или поздно я написал бы такое письмо – или уволился бы по собственному желанию. Так или иначе, руководительница наверняка обиделась бы на меня и начала бы травить, создавая невыносимые условия для работы. Это и произошло уже на следующий день.
Я ответил руководительнице и еще раз прислал ей сообщение о том, что сделал за указанный день. Она попросила расписать все более подробно, с указанием времени, потраченного на каждую задачу. Сделал и это. Теперь нужно было составить план на следующий день. Я, как и говорил ранее, всегда планировал свою работу, поэтому выслал ей список активностей на завтра, но руководительница не была им удовлетворена. Ей требовалось более подробное описание. Насколько детальное – я вскоре узнал.
Практические рекомендации
• Ведите важные обсуждения устно, а не письменно. В конце главы 4 я уже отмечал, что для налаживания коммуникации лучше звонить, чем писать, а при необходимости обсудить что-то следует организовать для этого личную встречу, а не беседовать по телефону. Применительно к важным переговорам эта вариативная рекомендация приобретает ультимативный характер. НИКОГДА не обсуждайте письменно чувствительные для собеседника темы, которые могут вызвать в нем сильные эмоции. По закону подлости все, что может быть воспринято неправильно в переписке, будет воспринято именно так. Вы даже не узнаете, какой смысл вложил в ваше послание адресат, что увидел он между строк и почему проникся к вам злобой. Именно поэтому ВСЕГДА сначала обсуждайте критически значимые вопросы устно, с глазу на глаз или хотя бы по телефону, улавливайте раздражение, ожесточенность и беспокойство в интонациях собеседника, и это поможет вам безошибочно реагировать на все его замечания и доводы.
• Не жалуйтесь коллегам на чрезмерно сложную работу или на слишком уж требовательного руководителя. Если у вас возникла какая-либо проблема, попытайтесь найти способ справиться с ней. Никакие жалобы тут не помогут. Если кто-то из коллег оказывает на вас давление, постарайтесь разрешить эту ситуацию, обсудив ее либо с тем самым коллегой, либо со специалистом отдела кадров, курирующим департамент, к которому вы юридически относитесь. Можно также обсудить это с вашим оппонентом и его руководителем. Последний вариант зачастую оказывается наиболее действенным, однако выйти на высоких руководителей не так-то легко: это потребует от вас немалых усилий, причем в течение довольно долгого времени.
• Хочу также напомнить вам о том, что жаловаться на кого-то за его спиной недопустимо; в такой ситуации следует «играть с открытыми картами» и, добиваясь того, чтобы в общении с вами ваш оппонент изменил свой тон на более корректный, нужно вести разговор или с ним лично, или же в его присутствии. Очевидно, что человек, убежденный в том, что он ни в чем и ни перед кем не повинен, будет действовать открыто, поэтому именно такой тактики вам и следует придерживаться.
Глава 8
Короткий поводок и длинный кнут
Утро следующего дня началось крайне необычно: моя руководительница отменила все наши совещания с нею, которые ра- нее запланировала. Во «Входящих» меня ждало новое письмо с интригующей темой «Документы, которые были проработаны за день». В нем руководительница, насколько ей позволяли ее художественные способности, холодно и официально излагала свое видение нашей будущей работы. Контраст между пафосным официозом сообщения и массой детских орфографических и пунктуационных ошибок делал письмо довольно комичным. Мне, однако, было не до смеха: я чувствовал, что мое будущее в компании под угрозой, и жаждал поправить свое пошатнувшееся положение, не понимая, что это и невозможно, и не нужно. К тому времени я уже был доведен до определенной степени нервного истощения, отягощенного моим недавним респираторным заболеванием, и помимо усталости и раздражения постоянно испытывал неестественный страх перед любой мелочью,