Читать интересную книгу Источник - Джек Хорн

– Спустя столько лет? – парировала Айрис. – Не стоит рисковать, иначе голем может заподозрить неладное! – Она посмотрела на меня. – Мерси, надеюсь, ты поняла, что он здесь для того, чтобы за нами шпионить. Вот единственная причина его присутствия. Со стороны семейств нелепо утверждать, будто он идеально подходит для роли твоего наставника. А мы-то сами на что?

– Да, Песочный человек вечно путается под ногами, но, если он будет учить Мерси разбираться в воспоминаниях, разве это его не отвлечет? – усмехнулся Оливер. – Но не нужно объяснять ему истинную подоплеку. Скажем, что Мерси хотела потренироваться и поколдовать.

Внезапно Эллен резко развернулась:

– Я согласна с Айрис. Эта идея крайне неудачная.

Эллен бросила на сестру тревожный взгляд, но та оставалась бесстрастной.

– А у вас есть план получше? – осведомился Оливер, но не стал дожидаться ответа. – Ясно. Значит, решено, – подытожил он. И, обращаясь ко мне, добавил: – Пошли, найдем Эммета. – Погоди-ка! – Его голос так и сочился сарказмом. – Вот же он!

И он приветственно помахал рукой Эммету, который неподвижно стоял у окна кухни.

Глава 10

Когда наша компания ввалилась на кухню, Эммет даже не пошевелился. Он выглядел как статуя и повернул голову лишь тогда, когда Оливер его окликнул:

– Эй, Песочный человек! Научишь нашу девочку одному фокусу?

– Естественно, я с буду с радостью содействовать образованию Мерси. Это – мой долг. Именно поэтому я еще в Саванне, – ответил он и обжег меня взглядом своих темных глаз. – Насколько я могу судить, образование Мерси – единственная причина, по которой я вообще существую, – мрачно проговорил он и шумно втянул ноздрями воздух.

На кухне тотчас воцарилась напряженная атмосфера.

– Ни капли смущения, – проворчал Оливер вполголоса. Хотя я была уверена в том, что Эммет услышал реплику моего дяди, его выражение лица не изменилось. – Наша Мерси сгорает от нетерпения – ей безумно захотелось узнать, как выбить воспоминания из родного дома. Он хочет зарядить атмосферу и посмотреть, что получится. Образно говоря, проведать маму или бабушку с дедушкой.

– Я буду счастлив все тебе показать, – отчеканил Эммет, глядя на меня в упор и игнорируя Оливера. – Я предположил, что, вероятно, избрал неверную методику, стараясь обучить тому, что, по моему мнению, тебе следовало освоить, вместо того чтобы прислушаться к твоим желаниям. Полагаю, что семейства в спешке несколько обезличили тебя. Они забыли, что ты – не только будущий якорь, но и человек. А ведь ты – личность и обладательница ведьмовского дара.

– Спасибо, – отозвалась я, тронутая его словами. В них заключалась немалая доля того, что я сама с некоторых пор ощущала. Кланы колдунов видели во мне только локализацию силы, а для родителей Питера я была инкубатором его ребенка. В процессе воплощения того, чем мне предстояло стать, терялось то, чем я была на самом деле.

– Однако, – продолжил он, – мне запретили помогать тебе… любому из вас, если на то пошло… в попытке добраться до Мэйзи.

– Мы тебя ни о чем таком не просим, – заявил Оливер. – Я запросто могу научить свою племянницу азам магии. Но мы подумали, что тебе тоже надо получать от жизни хоть какое-то удовольствие. Ты будешь чувствовать, что находишься в Саванне не зря. И мы понадеялись, что ты прекратишь таиться, – бросил дядя раздраженно.

Разумеется, Оливер не пытался спровоцировать Эммета на ссору: он по-прежнему считал громадного мужчину ходячим куском глины, не достойным вежливого обращения и, возможно, даже не способного ощутить уколы.

– Я не замечал, чтобы я «таился». Мое единственное намерение заключалось в том, чтобы предоставлять Мерси мою помощь.

Его голос звучал размеренно и безмятежно. Только по его глазам можно было понять, что Оливер его задел. Кстати, иногда Эммет меня жутко злил, но у меня никогда не возникало желания причинять ему боль.

– Пошли, Эммет, – позвала я наставника, беря его за руку и увлекая за собой.

Тон Оливера с каждой секундой становился все более сардоническим, и я понимала, что еще минута – и дядя будет использовать бывшего голема, как мальчика для битья, вымещая на нем весь свой бессильный гнев. Если честно, у меня с Эмметом было много общего. Для семейств мы оба являлись пешками, средством достижения ведьмовских целей. Бедняга тоже по горло увяз в проблемах, как и я…

Жар, исходивший от кожи Эммета, меня удивил: он прямо пылал, как в лихорадке. Эммет послушно побрел за мной, я отпустила его руку, и он мгновенно напрягся. Что еще на него нашло. Может, разочарование? В последнюю неделю меня разрывали чужие эмоции. Чувства окружающих грозили подмять меня под себя: поэтому я и была так растеряна. Мне захотелось посоветоваться с Эмметом или еще с кем-то, но мне казалось, что момент явно неподходящий.

– Память твоей матери, бабушки и дедушки, – произнес он, когда поднялись на площадку второго этажа. – Думаю, такие воспоминания будет сложно вызвать за давностью лет. Кроме того, они уже… покинули этот мир.

– Да, – согласилась я. – Давай начнем с чего-нибудь простого, – сказал Эммет, и, впервые с тех пор, как он стал настоящим, на его губах появилась тень улыбки. – А затем пойдем по возрастающей. Тогда у тебя возникнет ощущение успеха, – пояснил он. – Достижение будет лучшим стимулом продолжать занятия, чем первые неудачи.

Я рассмеялась.

– Ты читал книги по педагогике, да?

– Ну… да, – признался он, опуская голову и чуть отступая, словно я вызнала какой-то постыдный секрет. – Это тебя обижает?

Я покачала головой, выразительно закатывая глаза.

– Ладно, приступим. Что мне нужно делать?

– Иди за мной, – проговорил он, приблизившись к моей спальне и распахнув дверь.

Эммет переступил через порог, и я последовала за ним.

– Можно я закрою дверь? – сказал он.

– Да. Что за вопрос?

– Я подумал, что ты почувствуешь себя уязвимой, оказавшись здесь одна с мужчиной. С незнакомцем.

– Какой ты незнакомец! – воскликнула я. – Я знаю тебя всю твою жизнь.

Его широкие плечи расслабились, а на полных губах заиграла широкая улыбка. Печаль, затаившаяся в его глазах, улетучилась – пусть всего лишь на мгновение.

– Ты – единственная, кто считает меня настоящим. Остальные – твои тетки, дядя и ведьмовские семейства – воспринимают меня как пустую оболочку. Для них я автомат.

– Но мы-то с тобой знаем, что это не так, – возразила я. – Рано или поздно другие тоже это поймут.

Я прикоснулась к его локтю – и по его телу пробежал какой-то разряд. На миг его щеки загорелись, а губы задрожали. Я шагнула назад – и все исчезло.

– Тебе прекрасно известно, что вселенная состоит из энергии, – проговорил Эммет строгим и официальным голосом преподавателя. – Живой энергии. Она – повсюду. Все, что нас здесь окружает – стены, пол, твоя кровать и стол, – пронизаны ею. Поступки и обстоятельства также состоят из энергии, которую нельзя уничтожить. Однако ее структура постепенно меняется. Этот особняк поддерживают в хорошем состоянии. Крыша новая, краска яркая. Твои родственники не перестают вливать в дом свежую энергию, не жалея на это сил. Иначе все бы уже обветшало и развалилось. – Эммет сделал паузу и уселся за мой письменный стол. При росте в два метра он выглядел чересчур крупным для кресла. – Понимаешь?

– Да, наверное. Энтропия[4] и все такое.

В качестве вольнослушателя я частенько посещала университетские курсы физики, математики, языков, истории искусств, литературы… Тетя Айрис смирилась с тем, что я никогда не получу диплома, хотя сданных экзаменов мне хватило бы на три высших образования. Я обожала лекции, но в глубине души опасалась, что диплом будет означать, что мои «студенческие годы» остались в прошлом. Разум говорил мне, что мне надо закончить хоть какой-то факультет и стать хорошим примером для сына. А мне и вправду хотелось, чтобы малыш мной гордился. Пусть знает, что его мама всегда доводила до конца собственные начинания. Поэтому я пообещала себе, что после рождения Колина именно так и сделаю.

Эммет ободряюще посмотрел на меня.

– Ты молодец, Мерси. Итак, вещи разрушаются. Это относится и к нематериальным предметам. Мы строим события нашей жизни. Мы меблируем их нашим интеллектом и украшаем нашими эмоциями, а потом уходим. Мы никогда не подпитываем их свежей энергией, а они блекнут и исчезают. Это и приводит к ощущению хода времени: то, что мы называем настоящим, просто показывает, где именно мы совместно фокусируем большую часть энергии.

– Значит, повседневные события жизни моей матери будут мне доступны, если я смогу влить в них достаточное количество энергии?

– Да, но лишь в незначительной степени. Ведь в тебе давно укоренилось чувство разлуки с твоей матерью, – иронично добавил он, а я едва не задохнулась от возмущения, но Эммет так увлекся своей лекцией, что ничего не заметил.