Мосибат-намэ, с. 94)
22. Иисус и спящий
Иисус вошёл в пещеру и нашёл человека, который крепко спал.
– Проснись и трудись! – призвал его Иисус, – сделай чтонибудь, приготовь надобное для тебя – ибо мир преходит.
– Тружение, что я свершил, – ответил человек, – стоит двух миров. Я раздобыл себе царствие на веки вечные.
– Что же это за тружение, о странник? – спросил Иисус.
– Мир для меня, – ответил человек, – лишь пучок соломы и корка хлеба, которую я мог бы бросить и собаке вместо кости. Теперь надолго освободился я от мира. Я не дитя, чтоб далее играться с Божественными дарами.
И что мне мир, и игрища его, и видимость пустая? Что мне подачки и его услады? От такой неосмотрительности и неосторожности я свободен.
Услышав этот ответ, Иисус сказал: «Спи спокойно и поступай, как тебе заблагорассудится. Поскольку мир не в силах тебя потревожить, ты одним махом достиг всего, что необходимо».
(Там же, с. 147)
23. Иисус и человек, возжелавший крупицу Любви
Когда Иисус пересекал пустыню, ему встретился человек, который жил отшельником в уединенном скиту с бьющим родничком воды и с молельней, окруженной зелеными кустами.
– Любезный мне богобоязненный отшельник, – обратился Иисус к человеку, – отчего затворил ты себя здесь?
– Ревностное служение было делом всей моей жизни, – ответил человек, – но исполнение одного всепоглощающего желания так и не даровал мне Господь.
– Каково же оно? – спросил Иисус.
– Испить глоток Божественной любви, – ответил подвижник.
Иисус помолился о том, чтобы желание его исполнилось, затем поднялся и продолжил путь. Милостью Божией желание было исполнено.
Как-то во время своих скитаний Иисусу случилось вновь проходить мимо того же места, и он увидел, что скит в запустении, и песок засыпал его. Оазис иссох, а молитвенная ниша рассыпалась в куски.
– О Господи, – воззвал Иисус, – где ныне человек сей? Как это место опустело? Изъясни прискорбное событие сие.
– Ты отыщешь его на горной вершине, – явил Господь Иисусу, – он сам – гора скорби от головы до пят.
Взойдя на гору, Иисус нашел его с запекшимися губами, с лицом, поблекшим и иссохшим. Иисус был в смятении и в изумленье: человек выглядел как живая мумия. Волосы его потрескивали от муки. Песок пустыни лежал на его лице. На теле затвердела коростой грязь и кровь, глаза же его были как бездонные впадины. Иисус с пожеланием мира обратился к нему, но не получил ответа.
Тогда Иисусу явилось откровение от Бога: «Таковым было страстное его прошение. Он возжелал крупицу Любви. Я дал ему ее – и он отошел от всего, отрёкся от заботы о себе. Он утратил себя, стал полностью беспомощным. Если бы излил Я на него одной крупицей больше Славы Моей, он был бы раздроблен на тысячу кусков».
В Любви даже и крупинка – чрезмерна,
И неуместна самонадеянность в Любви.
Рядом с Любовью все существующее
Подобно капищу внутри Каабы.
Когда чужие имена из сердца искоренены,
Завесы с лица Возлюбленной спадают.
(Аттар, Мосибат-намэ, с. 278–279)
24. Иисус и Иблис
Иисус, увидев Иблиса, занятого молитвой и ревностным служением, осведомился о побуждениях Проклятого.
– Служение вошло для меня в привычку, – объяснил дьявол, – как своего рода пожизненный распорядок уплаты за мои грехи.
– О падший ангел! – воскликнул Иисус, – опять ты заблудился, сбившись с Божьего пути, явив привычное свое невежество!
* * *
Всё то, что является просто укоренившейся привычкой, – не более чем иллюзия; любая религия, которая сводится лишь к ритуалу, – подделка. Мир этот давнымдавно был целиком вверен сатане; до сих пор вы мыкаетесь здесь и там, пытаясь украдкой вернуть его себе. Понятно, какое условие поставит завтра дьявол тем, кто пытается украсть его товары. Весь мир вдоль и поперек – базар дьявола; за доходами его и приобретениями досматривает сам Иблис.
Если бы на этом базаре грубого материализма наущения сатаны были не в ходу, торговля повсюду пришла бы в упадок. Он – путеводная звезда любого базара. Если бы не было Иблиса – зачахло бы мирское ремесло. —
(Там же, с. 122).
25. Иисус и кувшин для воды
Как-то Иисус приостановился попить чистой проточной воды из ручья и обнаружил, что она слаще, чем розовая вода. Подошел человек с глиняным сосудом и встал на колени на берегу, чтобы наполнить сосуд; затем он предложил воды Иисусу. Едва лишь губы Иисуса коснулись края сосуда, как он отпрянул в изумленье: губы его ощутили резкую горечь.
– О Господи, – воскликнул Иисус, – та же самая вода в ручье сладка как мёд, а в сосуде солона и неприятна. Как это может быть?
И тогда сам сосуд ответил Иисусу: «Я – человек давних времён, я очень стар. Под этим небесным сводом тысячу раз снова и снова обретал я форму горшка, и бочки, и ступки. Но даже если бы еще тысячу раз я воспринял форму сосуда для питья, и тогда ты бы ощутил, испив из меня, острый вкус смерти во мне. Вкус мой горек и прогоркл, ибо сама смерть гнилостна.
Из сосуда тленности, – продолжал кувшин, – отпивай большими глотками мудрость воздержания: не лепи из себя кубок небрежения. Если ты не в состоянии открыть за время своей жизни, кто ты есть, – есть ли надежда на то, что узнаешь себя, когда ты умер? Если искания твои не завершены за время жития, смерть твоя не более чем потеря. Хоть и рождённый человеком, ты умираешь не как человек. Сто тысяч завес окутывают видение суфия. Как может он обрести себя?»
(Аттар, Мантик аттаир, с. 157)
26. Иисус, оскорбляемый иудеями
Однажды Иисус, Пречистый, проходил по узкому проулку среди иудеев и стал предметом нападок и оскорблений насмехавшейся над ним толпы. Несмотря на это, он только улыбался в ответ на проклятия и возносил молитвы за них, отвечая на язвительные выпады кротким состраданием.
– Не задевает ли тебя злословие? – спросил его некий человек, – в то время как ты безмятежно молишься за насмехающихся?
– Сердце каждого, – ответил Иисус мягко, – отзывается соответственно качествам, присущим душе данного человека. Каждая волна океана души,