поддержка ряда звеньев партийного аппарата и низовых партийных организаций, одобрение центрального печатного органа „Сабад Неп“»83.
Но по мере продвижения демонстрантов к Буде, настроения митингующих стали меняться. С флагов демонстранты стали срывать гербы народной республики, на обращение «товарищ» отзываться улюлюканьем, а от солдат требовать снять с пилоток красные звёзды. Выступление по радио Эрнё Герё лишь подлило масла в огонь. Толпа кричала: «Долой Герё!», «Где Имре Надь?». Но и появление Надя, которого срочно доставили на автомобиле к зданию парламента, не успокоило страсти. Аппаратный чиновник, сделавший карьеру в тихих кабинетах, не был человеком, способным утихомирить взбешённую толпу. Когда Надь нехотя начал свою речь словами: «Товарищи и друзья!» — он услышал из толпы: «Мы не товарищи!» — и поспешил согласиться: «Хорошо, дорогие друзья». Это был его первый, но отнюдь не последний компромисс на протяжении следующих дней84.
Выступления Надя, призывавшего бороться за «социалистическую демократизацию», соблюдать законность и расходиться по домам, никого не удовлетворили. Демонстрация солидарности стремительно перерастала в мятеж. Недовольные радикалы направились к комплексу будапештского радио, желая взять его под свой контроль, но здесь их остановила охрана. Атака на здания закончилась кровопролитными столкновениями, которые ночью переросли в перестрелку. В девять часов утра следующего дня радио было захвачено. Ситуация в городе полностью вышла из-под контроля. Демонстранты не только свергли памятник Сталину, но и разгромили редакцию партийной газеты «Сабад Неп». На улицах горели костры из левых и коммунистических книг, сочинений Ленина, Маркса, Розы Люксембург… Молодёжь уничтожала советскую символику и вооружалась. В казармах имени Килеана им удалось достать оружие, которое раздавалось всем желающим. Корреспондент радио «Свобода» Фредерик «Фриц» Хайер, приехавший в Венгрию через границу с Австрией, запечатлел романтический образ «повстанцев» в те дни: «Половина борцов за свободу была пьяна, но это была смесь счастья и алкоголя…» Журналистов спрашивали: «Какого чёрта, где твоя помощь, Запад? Где твои танки и самолёты? Или мы должны разбить всех русских сами?»85
Экстренно созванное в ночь с 23 на 24 октября 1956 года заседание ЦК ВПТ пришло к заключению, что в Будапеште «разразилась контрреволюция». Утром совет министров объявил об атаке со стороны реакционных и фашистских элементов и предупредил, что войска не оставят нападения безнаказанными. С личными обращениями выступили также общепризнанные «либералы» — Имре Надь и Янош Кадар. Первый ратовал за национальное примирение и призывал к восстановлению порядка. Второй говорил о защите власти рабочего класса. Но слова уже не могли помочь.
24 октября мятежниками были атакованы советские войска, которые вошли в Будапешт по просьбе венгерского правительства. Солдатам было запрещено открывать огонь, многим даже не были выданы патроны. Это было серьёзной ошибкой. С одной стороны, советские войска на улицах подтвердили тезис о «советской оккупации», с другой — фактически безоружные военнослужащие не могли ответить на нападения и провокации. 25 октября 1956 года неизвестные открыли огонь по митингующим у здания парламента. Сегодня, после Бухареста 1989 года и Киева 2014 года, мы хорошо представляем механизмы подобных провокаций, но тогда слухи о том, как «АВХ убивает венгров», вызвали всеобщее возмущение. Мятеж распространился и на провинциальные города. Под контролем самозваных «революционных комитетов» оказались радиостанции Мишкольца, Дьера, Дебрецена и других городов.
Как писал историк и очевидец тех событий Чарльз Гати:
«Прошёл день или два, прежде чем я понял, что происходит нечто странное и любопытное: движение за реформирование системы происходило одновременно с революцией против неё»86.
Руководители партии пытались реформировать существующую социально-политическую модель, а толпа на улице требовала её низвержения.
В этой ситуации набравшийся храбрости Имре Надь решил сыграть в собственную игру. 26 октября при помощи своего приверженца Шандора Копачи, занимавшего должность начальника будапештской милиции, Надь выехал из здания ЦК партии в комплекс парламента. Это был важный символический жест, демонстрировавший независимость политика от партийного руководства. Позднее подобный шаг предпримет и Михаил Горбачёв, заняв внепартийный пост президента СССР. Оттуда премьер-министр предложил Центральному комитету партии приветствовать «восстание» как «национальное и демократическое движение». Это требование не прошло. Вместо этого были предприняты очередные примирительные шаги, прежде всего социально-экономического характера: низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих обещали повышение зарплат, партия заверяла, что реформы по демократизации партии и экономики будут продолжены, но вместе с тем подчеркивалось, что правительство намерено «уничтожать беспощадно тех, кто поднял оружие на государственную власть нашей народной республики, если они не сложат оружие в надлежащий срок»87. 27 октября руководство партии объявило о формировании правительства «на широкой национальной основе». В него должны были войти два бывших лидера Партии мелких сельских хозяев, но у мятежников новый кабинет никакого доверия не вызвал. Уже одно то, что два его министра находились в эмиграции в Советском Союзе, стало достаточным поводом для оппозиционных радиостанций объявить правительство «сталинистским»88.
У правительства ещё были верные армейские и полицейские подразделения и немало сторонников среди простых граждан, готовых принять политику постепенных реформ, но устойчивость режима подрывал раскол в ВПТ. Как уже отмечалось, Имре Надь дистанцировался от руководства партии и вместе со своими сторонниками стал проводить политику уступок мятежникам. Рупором этих людей была партийная газета «Сабад Неп», 29 октября опубликовавшая статью, «в которой, вопреки решению Центрального Комитета контрреволюционный мятеж был назван национально-освободительной борьбой». По мнению Яноша Кадара, данная публикация «морально… дезорганизовала оборону народной республики»89.
28 октября 1956 года правительство призвало к прекращению огня без всяких предварительных условий. В 17 часов того же дня по радио выступил Надь, фактически пообещавший выполнить все требования недовольных: вывести из Будапешта советские войска, вернуть дореволюционную символику, улучшить социальные условия граждан. Самым важным пунктом заявления стало обещание роспуска АВХ и передачи функций охраны порядка вновь сформированной из числа мятежников Национальной гвардии. Таким образом, власть разоружила своих самых стойких защитников и передала оружие своим врагам. 29 октября 1956 года была восстановлена многопартийная система. 30 октября Имре Надь заявил, что признает сформированные мятежниками революционные комитеты и обещает в своей деятельности опираться на них.
Момент истины — резня в горкоме партии
Правительство признавало революционные комитеты, но признавали ли революционные комитеты правительство и ВПТ? В тот же день, 30 октября 1956 года, боевики захватили будапештский горком партии и типографию газеты «Сабад Неп». Как уже отмечалось, последняя была органом партийных либералов и сторонников политической линии Надя. Ещё более важным и драматичным событием того дня стал штурм горкома, закончившийся убийством первого секретаря Имре Мезе и резнёй защитников здания.
Следует отметить, что Мезе отнюдь не являлся сталинистом. Он родился в бедной еврейской семье. В 1927 году эмигрировал в Бельгию,