бизнесом, ни иностранной агентурой. Он являлся в какой-то степени массовым движением среднего класса и отражал его стремление предотвратить социальную революцию (контрреволюционная функция) и одновременно добиться изменений, способных создать устойчивую политическую, хозяйственную и социальную систему, которая обеспечила бы стране существенное территориальное расширение (ревизионистский авторитарный режим)»79.
До Второй мировой войны, как отмечал Майкл Манн, фашистские движения были «разрушительной радикальной силой внутри более консервативных режимов»80.
После разгрома Третьего рейха массовые правые движения в Восточной Европе выступали уже против просоветских правительств. И по сей день протесты на востоке европейского континента мобилизуются под знамёнами крайне правых, будь то шахтёрские выступления в Румынии в 1990‑е годы, восстание в Венгрии в 2006 году, украинские майданы или массовые акции неонацистов в Польше. Мятеж 1956 года занимает важное место в этой традиции правого радикализма.
***
В заключение данного раздела отмечу следующие моменты:
Белый террор, последовавший за поражением советской республики в 1919 году, выкорчевал существовавшую в этой стране левую и коммунистическую традицию. Десятки тысяч людей отправились в изгнание. Тысячи активистов были убиты. Контрреволюция оставляла в живых только самых покорных и склонных к компромиссу.
В авторитарно-консервативном режиме адмирала Миклоша Хорти не было места для левой политики в стране. С детских лет венгров воспитывали в духе реваншизма и крайнего национализма. Сотни тысяч людей испытывали недовольство существующим положением вещей, но их протест могли озвучить только разнообразные правые партии. Со второй половины 1930‑х годов Венгрия окончательно вошла в орбиту влияния Третьего рейха, с которым Будапешт связывали экономические интересы и желание вернуть утраченные в 1920 году земли. Поэтому венгры стали последним и самым верным союзником Гитлера, сражаясь за интересы Германии, как за свои собственные.
Самой массовой протестной партией хортистской Венгрии были «Скрещённые стрелы» Ференца Салаши. Именно фашистам отдавало свои голоса большинство рабочих страны. После 1956 года правительство Яноша Кадара старательно пыталось подчеркнуть участие салашистов в мятеже, но не преуспело в этом. Как мы увидим в дальнейшем, участники тех событий были слишком молоды, чтобы состоять в движении Салаши. В то же время нельзя закрывать глаза на то, что в рабочих кварталах Будапешта существовала сильная ультраправая традиция, которая не могла быть полностью искоренена за 11 послевоенных лет. Отцы, матери и старшие братья многих «Пештских мальчиков» носили повязки со скрещёнными стрелами, и идеи этой организации, сочетавшие национализм, антисемитизм и социальную демагогию, были популярны среди венгерского рабочего класса.
Массовые ультраправые и фашистские движения являются визитной карточкой Восточной Европы после Первой мировой войны и по сей день. Это связано с общей отсталостью региона, страхом правящей верхушки перед коммунизмом, острыми межнациональными противоречиями. Мятеж 1956 года занимает важное место в этой исторической традиции и является связующим звеном между фашистскими движениями 1930‑х годов и массовыми правыми движениями постсоветской эпохи.
III. Мятеж 1956 года — восстание против «тоталитаризма» или борьба за традиционные ценности?
Перестройка в одну неделю
В январе 1987 года на январском пленуме ЦК КПСС Михаил Горбачёв объявил о начале коренной перестройки советского общества. Не прошло и пяти лет, как в декабре 1991 года тот же самый человек подал в отставку с поста президента Советского Союза. Страна, которую возглавлял Горбачёв, прекратила существование, а на всей территории постсоветского пространства уже полным ходом шла реставрация капитализма.
В СССР процесс демонтажа советской модели занял четыре года. Первоначально речь шла об умеренных реформах, «неформалы» щеголяли в майках с надписью «СССР», а партийные бонзы клялись в верности заветам Ленина. Постепенно, по мере либерализации политической системы и углубления экономического кризиса, критика «чёрных пятен» прошлого сменилась на делигитимацию всей советской общественной и экономической модели, и к 1991 году люди, ещё недавно выходившие под красными знаменами с надписью «Идеи перестройки в жизнь!», уже маршировали под разноцветными триколорами и требовали суда над КПСС.
В Венгрии 1956 года процесс демонтажа народной республики занял считанные дни. Именно это объясняет тот идеологический хаос, который являли лозунги, развёрнутые на улицах Будапешта и других крупных городов страны. Одни люди всё ещё призывали к «реабилитации жертв репрессий» и формированию правительства под руководством Имре Надя — другие уже в то же самое время требовали назначить премьер-министром кардинала Миндсенти и призывали в Венгрию войска ООН (читай — вооружённые силы США). Политолог Клод Лефор писал:
«Накануне восстания даже оппозиция и лагерь недовольных не думали о революции. Что они хотели? Чтобы были пересмотрены процессы жертв сталинизма, чтобы судопроизводство снова было поставлено на правовую основу, чтобы была открыта дискуссия в партии, чтобы хозяйственное руководство учло реальные интересы населения, чтобы отношения с Советским Союзом были поставлены на новую основу, чтобы была произведена смена правительства: Имре Надь снова вернулся к власти. Короче, они требовали реформ»81.
Несмотря на то, что события «Венгерской осени» были уже подготовлены советской десталинизацией, недолгим премьерством Имре Надя, снятием Матьяша Ракоши, деятельностью кружка Петёфи и активностью католической церкви, первым актом драмы стала демонстрация солидарности с народом Польши 23 октября 1956 года.
Акция была подготовлена и организована студентами, что важно для понимания всего характера движения. Сегодня марксистская политическая мысль, как правило, относит студенчество к «лёгкой кавалерии» революции, которая является инициатором беспорядков, восстаний и уличных боёв. Вслед за студентами в бой вступает «тяжёлая пехота» — промышленный пролетариат, который сначала парализует страну забастовками, а затем становится массовой базой восстания. Эти выкладки справедливы для революций XIX века и выступлений 1960‑х годов, но не для описываемой эпохи. После Первой мировой войны и до 1950‑х годов включительно учащиеся высших учебных заведений были преимущественно правыми. Российское студенчество в 1917 году пополнило юнкерские училища, которые стали ударным кулаком контрреволюции. Немецкие студенты массово шли во фрайкоры и нацистскую партию.
Всё вышесказанное относилось и к Венгрии. На тот момент в студенчестве всё ещё было много выходцев из старого среднего класса, которые хорошо усвоили «традиционные» ценности. Неустойчивое финансовое положение подталкивало их к политическому экстремизму, а юношеский радикализм обращал их взоры к фашизму с его культом молодости и смерти82.
Но свои сокровенные мысли студенты смогли озвучить только 23 октября 1956 года. Даже требования, выдвинутые накануне демонстрации, носили весьма умеренный характер и включали в себя созыв внеочередного съезда ВПТ, формирование нового ЦК партии, «советско-венгерскую и советско-югославскую дружбу на принципах полного экономического и политического равноправия и невмешательства во внутренние дела друг друга».
Как писал российский историк Валентин Алексеев, в первые часы демонстрации «…бросались в глаза именно благонамеренные по форме лозунги и наличие в рядах демонстрантов искренних сторонников „народной демократии“, сочувствие и