Читать интересную книгу Пазолини. Умереть за идеи - Роберто Карнеро

разворачивается вокруг истории трех парней из Фриули, которым не исполнилось еще и 20 лет, Нини, Элиджио и Милио. Из-за экономических трудностей и проблем с безработицей в родном краю двое из них, Нини и Элиджио, тайно эмигрируют в соседнюю Югославию, в поисках заработка. Однако там оказывается не лучше, и друзья голодают вместе с другими итальянцами, бежавшими за границу в поисках лучшего будущего. Милио отправляется в Швейцарию, и рассказ о его опыте миграции написан в разговорном стиле, с вкраплениями диалекта и сленга – в подобной манере письма уже проглядывают черты лингвистического оформления более поздних римских романов. В ужасной, бесчеловечной смерти Элиджио, погибающего в подвале от усталости и последствий тяжкого физического труда, очень мало человеческого, но эта сцена предвосхищает, если можно так выразиться, будущую смерть Томмазино из «Жестокой жизни»{См. Martellini 2006, стр. 41–42. См. далее, § 3.6.}.

Однако эта тематика, характерная в основном для неореализма (конечно, Пазолини тоже не мог не увлечься главным течением тех лет), противопоставляется основной теме книги, которую можно сформулировать как противостояние жизненной силы молодых персонажей силе традиций: в данном случае это крестьянские традиции, но не без примеси политики (марксизма). Это доказывает, что Пазолини был неореалистом лишь на поверхности, хотя сельская жизнь и была им описана достаточно точно, во всех подробностях ее обычаев и ритуалов: недаром описания пейзажей, созданные в присущей одному ему манере, отличаются поэтичностью и своеобразием. Характерный для него лиризм, в конце концов, становится универсальным ключом ко всему повествованию, за исключением некоторых излишне пафосных высказываний о борьбе классов и красных флагах.

■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■. Повествование в романе развивается волнообразно, его структура недостаточно компактна, и местами сюжет затянут, различные сюжетные линии недостаточно связаны между собой. В произведении слишком много всевозможных описаний, носящих к тому же рваный фрагментарный характер, а персонажи, наоборот, прописаны схематично, им не хватает индивидуальности. Конечно, это была только проба пера.

Соловей католической церкви: эстетствующая и проблемная религиозность

Роман «Одна-единственная мечта» рассказывал о зарождении классового сознания, то есть осознании себя участником политических процессов, в крестьянской среде Фриулии, в те времена глубоко традиционной, приверженной архаическим мифам и ритуалам, весьма религиозной. Однако главной темой творчества Пазолини вера стала в поэтическом сборнике «Соловей католической церкви», опубликованном в 1958 году и включавшем также и стихи, написанные в период между 1943 и 1949 годами. Временами это была вера с оттенком декадентства, чувственная и эстетствующая, ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■:

         Иисус,         твое тело         ■■■■■■■■■         распято         двумя незнакомцами.         Два бодрых парня,         красны их спины         а очи небесны.         Вбивают гвозди,         ■■■■■■■■■■■■■■■■         ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■

В другом стихотворении религиозность становится традиционной, обнадеживающей, желанной, но невозможной, как путешествие во времени:

         Я тревожу стыдливость первоцветов         слишком бесхитростных на         ярком мартовском солнце,         когда колоколами и дождем         звенит бодрый рабочий день.         […]         Когда я пропал в их сиянии,         я был, я хотел быть добрым, святым.         Меня еще терзает тот древний         порыв Святой Девы, отдать         все даром, все мои силы.         Хочу их улыбок, сочувствия         живого, умру, чтобы его получить{Le primule, в P1, стр. 488–489.}.

В иных стихах возникают мотивы греховности и запретного плода – добровольно принятой на себя, даже смакуемой вины ■■■■■■■■■■■■■■■■, навсегда и непоправимо уничтожающей детскую невинность:

         О, наконец ты понял, да,         ответ мне дал прямой,         простосердечный циник мой,         вкусил запретного плода.         Какое ж ты еще дитя,         испытываешь восхищенье,         предав все то, что есть семья,         в обмен на развлеченья.         Нет, ты смириться не готов         с трудом познания себя         в тиши, где темь и пустота,         где нет родных оков.         […]         Увы – не можешь ты         пойти на компромисс?         тогда за истину держись,         не смей искать защиты.         Лишь в сердце нашем зло сидит,         то грех наш первородный,         Так смейся ж над своей природой,         Плюй на тысячелетний стыд{L’illecito, в P1, стр. 421–422.}.

В стихотворении, озаглавленном «Песни ангелов», автор, в порыве специфического горделивого отступничества, демонстрирует отказ от веры в бога во имя земных удовольствий, нарочито дерзко отстаивая свой выбор. Скрижалям закона божьего он раз и навсегда предпочитает золотого тельца, и поэтому не обещает ни покаяний, ни просьб о прощении.

         Что, если от добра осталось только имя,         но не краснею я… всего лишь грешник,         Он – судия: так пусть меня отринет он,         я попрошу Его, не попросив прощения…         Сдаюсь, не шевельнув и пальцем,         Моим чудовищам, моим соблазнам.         Ступайте, ангелы, и Господу скажите,         закрою от разящих молний я         в сердце своем сокрытую мишень.         ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■         ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■         ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■

Сквозь эти стихи проступает болезненный и очень интимный опыт веры, внеисторический опыт. Однако он переживался писателем только до определенного момента – в поэзии поздних 40-х тема религии рассматривалась им в сравнении со степенью вины и ответственности. В стихотворении «Распятие» присутствуют следующие строки:

         Почему Христа ПОКАЗЫВАЛИ на кресте?         […]         Нужно разоблачить себя (этому учит         несчастный прибитый гвоздями Христос?),         […]         Нам вывесят его на кресте,         у столба позора, на обозрение         яростно веселящейся толпе,         капли крови вызовут омерзение         на груди и до самых колен         кроткого, нелепого, дрожащего         от ума и страсти в игре         сердца, сожженного в огне,         чтобы засвидетельствовать скандал{P1, стр. 467–468.}.

Поэт задается вопросом, а не состоял ли смысл трагического распятия Христа на кресте и самой его жертвы именно в том самом «скандале», то есть в свидетельствовании того, кто во что верит (или того, кем является) даже ценой насмешек, издевательств, отвержения и насилия, которым ты рискуешь подвергнуться со стороны благонамеренного общества. Это практически жизненная программа, которой Пазолини имел мужество следовать до конца как в искусстве, так и в жизни.

Прах Грамши: «скандал посмевшего противоречить»

Седьмой, последний раздел сборника «Соловей католической церкви», датированный 1949 годом, озаглавлен «Открытие Маркса». Он служит как бы прелюдией к центральной политической теме следующего сборника с говорящим названием «Прах Грамши59» (1957 год), в котороый вошли произведения 50-х годов. Это подборка из 11 стихотворений различной тематики, написанных в разном стиле, но так или иначе связанных между собой открытием Пазолини тех лет – римским пролетариатом. Это повторный поворот в сторону политической тематики, после поспешного отказа от коммунистической борьбы из-за событий в Рамушелло. На самом деле, однако, Пазолини интересовал не столько пролетариат столь дорогой коммунистической партии, сколько люмпен-пролетариат, то есть народ до возникновения классового сознания. В том, в каком порядке 11 произведений включены в сборник, можно увидеть определенную закономерность: «в структуре заметна тенденция двигаться от очень широкой тематики (два больших наброска об Италии, первый больше географической тематики, второй – скорее исторической) к постепенному погружению в личную историю и личные политические разочарования»{Bazzocchi 1998, стр. 72.}.

Ниже мы постараемся сфокусироваться на специфических моментах отдельных произведений сборника, выделяя в них самые значимые моменты с точки зрения поэтики и идеологических предпочтений автора.

Поэма «Аппенины» описывает ночной полет в сиянии луны над Прекрасной Страной, красота побуждает поэта вывести на передний план пейзаж как особо важную деталь – этот принцип можно отметить и в других произведениях подборки.

И наоборот, места, где поют народные песни, освещает солнце. Мы в 1952 году:

         Внезапный пятьдесят второй         наш год в Италию приходит,         и чувствует его народ простой,         он