Читать интересную книгу Усадьба - Анастасия Логинова

— По-моему нет ничего постыдного в труде кухарок: каждый должен заниматься своим делом, как было на Руси исстари. Дашутка, вон, - кивнул он на вошедшую с подносом горничную, - отлично шьет и убирает, живется ей у господ вполне вольготно – зачем, Лидия Гавриловна, ей ваши образования? Скажи, нужно тебе образование, Даш?

Горничная только бросила на него из-под ресниц осуждающий взгляд и спросила:

— Чай прикажете нести, Лизавета Тихоновна?

— Неси, Даша, неси… - отослала ее Эйвазова, которой, кажется, разговор не очень нравился.

А я смотрела на Ильицкого и силилась понять: уж не шутит ли он? Неужто и правда, в наш просвещенный век сравнительно молодой еще мужчина может исповедовать взгляды столь косные.

— Значит, государством должны править дети сегодняшних управленцев, детям кухарок и мечтать не стоит выбраться «в люди», а французы, если я не ошибаюсь, исстари на Руси ходили в гувернерах у господских детей, так? - уточнила я, не сводя глаз с кузена Натали.

— Прошу учесть, что не я это сказал! – Ильицкий снова хмыкнул, не отрываясь от еды.

Я же была уверена, что не высказал он этого вслух лишь потому, что это было бы уже прямым оскорблением. Но мне и без того стало неловко – захотелось немедленно уйти из-за стола, а лучше бы и вовсе уехать отсюда.

— Евгений, не забывайся, - прозвучал в повисшей тишине голос Андрея – полушутливый, однако с железными нотками, не предвещающими Ильицкому ничего хорошего.

— Да, Женя, это не смешно… - нерешительно поддержала его и князь Орлов.

Самодовольная улыбка тут же слетела с его лица и, глядя в упор на Андрея, тот ответил, слегка паясничая:

— А при чем тут я, Андрей Федорович, помилуйте?! Лидия Гавриловна сами ищут-с в моих словах какие-то намеки, а потом на них обижаются…

— Евгений Иванович, это действительно уже не смешно! – чуть повысила голос Лизавета Тихоновна, прекращая поток его оправданий. – И почему нам до сих пор не несут чай, Даша!..

***

После ужина я сразу поднялась к себе, но не представляла, чем занять свою глупую голову, чтобы тревожные мысли не терзали меня. Через минуту я уже жалела, что так поспешно ушла: нужно было сперва взять книгу в библиотеке Эйвазовых – я уже успела отметить, что там есть весьма редкие и интересные экземпляры.

Но за книгой я так и не пошла, вместо этого приблизилась к окну и отворила раму: еще не стемнело, в воздухе дурманяще пахло сиренью и скошенной травой – вечер был необыкновенно хорош.

И тотчас я увидела, что у самой изгороди, что отделяла усадьбу от соснового леса, стоит компания из трех друзей-офицеров и, как ни странно, Лизаветы Тихоновны. Но она лишь молча курила папиросу в длинном мундштуке, изогнув руку и обнажая при этом изящное запястье. А говорил в основном Андрей – по-видимому, рассказывал что-то веселое, так как все, кроме Эйвазовой, смеялись. Я не могла ничего с собой поделать, и вскоре поймала себя на том, что смотрю на него одного – смотрю и улыбаюсь.

Еще мгновение – и он, подняв голову вверх, тоже меня заметил. Мне показалось, что Андрей обрадовался: широко улыбнулся в ответ и приподнял над головой фуражку, а потом еще долго не отводил взгляд. Я была рада этому – я даже хотела, чтобы Андрей меня заметил, но, к несчастью, меня также увидели и остальные – в частности Ильицкий. Он бросил на мое окно короткий взгляд и не поклонился даже, а, отвернувшись, сказал что-то остальным – наверняка что-то плохое обо мне.

Я тотчас захлопнула окно, одернула портьеру и, прижавшись спиной к стене, в сердцах выпалила:

— До чего же неприятный человек! – отчего-то на русском.

А еще через мгновение в дверь мою постучали – очевидно, это была Натали, ведь наши вечерние сборы с целью examiner les potins[17], похоже, вошли в традицию. Я, с удовольствием готовая отвлечься, тотчас открыла.

Это действительно была Натали. Она привычно вплыла в комнату, забралась с ногами на кровать, а на губах ее притаилась мечтательная улыбка. Но мне пришлось заговорить первой, потому как Натали молчала:

— Я вижу, ты не жалеешь, милая, что мы все же приехали в усадьбу: твой отец идет на поправку, а друзья Евгения Ивановича – замечательные молодые люди.

— Да, - согласилась Натали и бросила на меня лукавый взгляд, - замечательные. Особенно один.

Я повторила, счастливая за подругу:

— Особенно один. Князь Орлов блестяще воспитан, титулован и очень мил. Его избранница будет счастлива с ним, я уверена.

И тут Натали меня удивила: мечтательность из ее глаз исчезла, и она посмотрела на меня с недоумением:

— Ты о Мише? – она рассеянно хлопнула ресницами. – Разумеется, он просто прелесть и составит счастье любой девушки, но… с ним же скука смертная, Лиди! Мы четверть часа гуляли в парке практически наедине, и за это время он задал мне единственный вопрос – знаешь, какой?

— Какой?..

— Что это у нас так дивно пахнет – неужто сирень? – театрально изобразила она тон князя и продолжила, уже немного гневаясь: - да он лучше меня знает, что здесь всюду растет сирень – он бывает в усадьбе чаще меня и задает такие глупые вопросы!

Я попыталась успокоить подругу, видя, что она распалилась уже не на шутку:

— Натали-Натали, князь просто… несколько робок. Он не знал, с чего начать разговор.

Но подруга все еще хмурилась:

— Не знаю. Скорее всего, я просто не понравилась Мише – в последний раз мы виделись лет пять или шесть назад, когда я была ребенком. А теперь у него наверняка есть невеста – не понимаю, почему он молчит о ней.

— У князя нет невесты, – возразила с уверенностью я. – Андрей мне рассказал, что Михаил Александрович очень волновался перед встречей с тобой – боялся, что это ты его не вспомнишь.

Натали же моих доводов ровно совсем не слышала:

— Так вы говорили с Андреем обо мне? – она вновь просветлела лицом и порывисто поднялась на ноги. Сделала пару шагов к окну – и вновь обернулась: - правда же Андрей замечательный?!

Мне совсем не нравилось, к чему она клонит – не хотелось верить, что Андрей понравился и Наташе. Это было бы невыносимо, если это действительно так.

А Натали, снова сев напротив меня, возвела взгляд к потолку и накручивала на палец локон:

— Ты заметила, какие у него глаза? Я только взглянула в них – и сразу поняла, что пропала. Я никогда прежде не видела таких чудесных глаз! А руки?! Сразу видно – врач, у всех врачей невероятно красивые руки! Ты знаешь, Лиди… - Натали села ко мне, поерзала на стуле и, понизив голос почти до шепота, наконец, выдала: - ты знаешь, мне кажется, я влюблена.

Сказав это, Натали смотрела на меня во все глаза и ждала, по-видимому, моего одобрения.

— Даже не знаю, что сказать… - ответила я честно. – Натали, милая, я думаю, ты погорячилась, когда говорила сейчас о своей… влюбленности. Ты знаешь Андрея всего несколько часов. Думаю, тебе нужно успокоиться, остынуть и… присмотреться к нему повнимательней. Что, если Андрею Федоровичу, к примеру, нравится какая-нибудь другая девушка. Ты попадешь в неприятное положение.

— Что ты имеешь в виду? – прищурившись, спросила Натали – кажется, она начала понимать.

— Я имею в виду, что, если бы Андрей заинтересовался именно тобой, то нашел бы способ это показать.

— Ах, вот оно что… так ты тоже влюблена в Андрея? - рассерженной она не выглядела – скорее, Натали просто заинтересовал сей факт.

Но я попыталась возразить:

— Я бы не стала делать таких громких заявлений… мы ведь знакомы всего…

— Любопытно, любопытно… - Натали меня не слушала, а лишь разглядывала, хитро прищурившись, и, вероятно, оценивала мои шансы. А потом сказала, добавив в голос серьезности: - я, разумеется, не буду вставать у тебя на пути – забирай Андрея себе, если хочешь. Мы ведь подруги.

И смотрела на меня теперь выжидающе. Меня так и подстегивало сказать: «Вот и славно – забираю!», а потом милейше улыбнуться и пожелать Натали доброй ночи. Но следовало играть по правилам, и я напустила на себя надменный вид:

— Натали! Андрей – не вещь, ты позволяешь себе слишком много вольностей. Наш сегодняшний разговор вообще глуп, нам обеим должно быть стыдно за него… Предлагаю сделать вид, что мы не говорили об Андрее Федоровиче – и пускай все идет так, как идет.

Но Натали осталась довольна моим ответом:

— Согласна, пускай Андрей сам выбирает! – потом поднялась, чмокнула меня в щеку и пропела: - спокойной ночи, подружка!

— Спокойной ночи, - отозвалась я прохладно.

Глава XVI

Утром я встала чуть раньше обычного, чтобы отнести на почту письма для Ольги Александровны и моих институтских подруг. Заблудиться я не боялась – дорогу в Большую Масловку мне показал Вася еще в первый день, вот только я не думала, что путь такой длинный, и я опоздаю к завтраку…

А еще мне очень хотелось прогуляться, потому что, если и есть в этой стране что-то, что я люблю безоговорочно, так это поля, леса, пропахший костром воздух по весне и буйство красок природы, от которого завораживает дух, и все насущные беды начинают казаться мелкими и второстепенными.