Читать интересную книгу Многоликое средневековье - А. Иванов

Существовали машины, требовавшие меньших затрат времени для приспособления, но они не могли справиться с большими камнями. Камни, употреблявшиеся для стрельбы, были отесаны и имели округлую форму. Для осады Валькенбурга было подвезено 27 телег каменных шаров.

Метали камни не только днем, но и ночью, в последнем случае их снабжали зажженными кусками дерева, чтобы видеть производимый ими эффект. Камнями не ограничивались, но пускали в ход железные бомбы, начиненные горючими материалами, чтобы зажечь деревянные части осаждаемых укреплений. Бывали случаи, когда посредством этих машин перекидывали головы врагов. А машины, называвшиеся во Франции бриколялш (bricoles), перекидывали даже трупы. Конечно, на все ухищрения неприятеля из осажденного пункта отвечали градом выстрелов. Поэтому как сами машины, так и прислуга, состоявшая при них, защищалась турами и палисадами. Много зла приносили осажденному пункту неприятельские камнеметательные машины: они разрушали окопы, зубцы стен и башен, уменьшали число защитников, прогоняли их со стен, проламывали кровли зданий, вызывали пожары. В то время, когда с обеих сторон шла ожесточенная борьба, когда осажденные начинали сильно страдать от трабуциу-ма и бесчисленного множества стрел, пускавшихся из арбалетов, к осаждаемому укреплению все ближе и ближе двигались со всех сторон различные, более мелкие сооружения с навесами из толстых досок, покрытых сырыми кожами для защиты от огня. Вон упрямо ползет сооружение, имеющее две сажени в длину, одну в ширину и поднимающееся как раз настолько, насколько нужно для того, чтобы покрытые им люди могли стоять не сгибаясь. Носит это деревянное чудовище несколько названий, его называют и vinea, и Kater, и catus. Оно оправдает свое назначение, лишь только осаждающие доберутся до самых стен, потом плохо придется последним. Пускался в ход и мышонок (museums). Название не соответствует этому трехэтажному сооружению; верхние мечут камни, средние ползут на стену, а нижние будут усердно подкапывать ее. Плетется на колесах таран. Под верхним деревянным навесом, покрытым сырыми кожами, подвешено на цепях бревно. Оно заканчивается конусом, обитым железом. Раскачивая его, скрытые под навесом люди будут бить стену; когда камни ее будут в достаточной степени расшатаны, голову тарана снабдят серповидным приспособлением из железа, чтобы вырывать эти камни из стены, то есть разрушать последнюю. Осажденные покрывали стены тюфяками и спускали со стены канат с железными зубцами на конце, чтобы поймать ими бойкий таран: его или оставляли в положении бездействия, или тащили наверх. Так же поступали осажденные и с подвернувшимся при этом случае врагом. Его или втаскивали наверх, или оставляли висеть между небом и землей, подвергая несчастного своим и неприятельским выстрелам. Картина ловли тарана увековечена, между прочим, анонимным автором хроники об альбигойцах. Таран был орудием ударнъш.

Но вот подготавливается к работе и страшное подступное сооружение, называвшееся у французов beffroi, у немцев - Bercfrit.

Напряжение осажденных достигает высшей степени. Днем сражаются до изнеможения, ночью бодрствует стража. Средневековые хронисты свидетельствуют о женщинах, что они мужественно переживали осадную пору. Они не только доставляли сражающимся на стенах пищу, питье и необходимые снаряды, но совершали иногда и настоящие геройские подвиги. Ордерик Виталий повествует, что в 1128 году Сивилла, жена нормандского рыцаря Rodbertus'a de Cueleio, защищала его замок: «Бдительно охраняла она в отсутствие своего мужа Таррагону, каждую ночь она надевала на себя рыцарское вооружение, брала в руки палицу, поднималась на стену, обходила все укрепления, ободряла стражей и благоразумно убеждала всех особенно остерегаться хитростей неприятеля».

Когда осаждающие брали решительный перевес, несмотря на мужественную оборону, осажденные сдавались на милость победителя, не желая доводить дело до последнего акта драмы, убийственного штурма.

Если палисады и ров были уже во власти неприятеля, если крепкая стена поддавалась, но осажденные, несмотря на эти грозные симптомы, продолжали борьбу, штурм становился неизбежным. Тогда-то и выступала на сцену beffroi.

Beffroi - огромное деревянное сооружение, высокая деревянная башня, которую подкатывали к самым стенам осажденного укрепления. Эта Гуляй-башня имела иногда пять этажей, вмещавших в себя триста рыцарей и пятьдесят арбалетчиков или стрелков.

Верхняя площадка beffroi или была на одном уровне со стенами укрепления (так у Leon Gautier), или даже возвышалась над ним, что всего вероятнее. Тащили эту грузную Гу~ лян-башню при посредстве рычагов и канатов по настилке из трехдюймовых досок. Сильно скрипели четыре колеса. Ров уже был завален, и страшная машина благополучно добиралась до стены. Осажденные, обстреливаемые арбалетчиками с платформы beffroi, усиленно мечут огонь, чтобы поджечь грозное сооружение. Находящиеся в башне и около нее люди, сознавая, что пожар грозит бесповоротной гибелью для нее, тщательно тушила все места, которые начинали тлеть или загорались. Близился последний момент. С верхней площадки beffroi перебрасывался на стену укрепления подъемный мост, который был в состоянии выдержать тяжесть пятидесяти вооруженных рыцарей. Появились, кроме того, штурмовые лестницы, и закипел страшный, последний бой. Б воздухе непрерывно раздавался подзадоривающий призыв: «A l'asalt, a Pasalt!» - «На приступ, на приступ!» Не проходило двух минут, чтобы не падал с beftroi или с зубцов стены труп или обезображенное, еще живое тело.

Наряду с рукопашным боем действовали по-прежнему и арбалеты. Осажденные лили сверху кипящее масло, смолу, расплавленный свинец, раскрытые бочки с известью, ослеплявшей глаза. Но никакие ужасы не останавливали штурмующих, Место убитого или тяжело раненного сейчас же занимал его товарищ. Другая группа неприятелей бьется за ворота, разбивает их и укрепление постепенно переходит в руки осаждающих. Дело в том, что за первой стеной могли быть вторая и третья, что владелец укрепления мог еще отчаянно защищаться в donjon. Первым делом победителя было водворить на самой высокой башне замка, на donjon, свое знамя.

Владелец замка мог найти и в самый заключительный момент средство спасения, воспользовавшись подземным ходом. Если же он предпочитал сдаться, то вручал свой меч лично победителю.

Тяжела была участь неудачно восстававших городов. Милостивым считалось разрешение свободно выйти из города, захватив с собой из имущества столько, сколько можно унести в руках.

При завоевании Вейнсберга в 1140 году, если верить Кельнским анналам, Конрад Ш «дал по своей королевской милости женщинам города позволения взять с собой то, что они могут вынести из города на своих плечах. Женщины, вспоминая о верности своих мужей и заботясь о их безопасности, снесли назад предметы домашнего хозяйства и вынесли на плечах своих мужей. Когда герцог Фридрих захотел запретить им привести свое намерение в исполнение, Конрад, благосклонно взглянув на хитрую уловку женщин, сказал, что государю не подобает изменять своему слову». Было ли все это на самом деле или в анналы занесена хронистом трогательная легенда? Победители обыкновенно не проявляли благодушия. В том же XII веке Фридрих I, осаждая Тортону, приказал воздвигнуть перед городскими воротами виселицу, с тем чтобы вешать на ней каждого пленника. Когда напали на него жители Вероны и тысяча веронцев очутилась у него в плену, он приказал двумстам из них отрезать носы и губы и двести человек заковать в цепи. Само собой разумеется, что итальянцы не оставались в долгу и на жестокости отвечали таковыми лее. Французам было мало победить врага: необходимым считалось еще унизить его. Ленник, восставший против своего

сеньора, но потерпевший поражение, обязан был предстать пред светлые очи победителя с седлом на спине.

Мы говорили и об осаде замка, и об осаде города, так как между замковыми и городскими укреплениями преобладали черты сходства, да и сами источники трактуют вопрос о том и другом вместе.

Именем фазана

Куда направляет свой путь этот рыцарь Тевтонского ордена? Его белые рыцарский плащ с черным крестом и пегая лошадь мелькают между ивами, окаймляющими берега Иснера. Он направляется в замок пфальцграфа. «Этого хочет Бог! Этого хочет Бог!..» Еще раз слова эти прозвучали от Рейна до Дуная, и во всех землях, здесь расположенных, провозглашена война именем Господа нашего Иисуса Христа и исполнителя Его воли, императора немецкого.

Во многих местах совершаются приготовления к новому крестовому походу за море. Повсюду установлен Божий мир, запрещены всякие тяжбы и денежные иски против тех, кто будет биться за Святой Гроб, чтобы никакие земные заботы не помешали им исполнить свое намерение. Черные монахи разъясняют в своих проповедях льготы, предоставляемые отправляющимся в поход буллою святейшего отца. В кружки, выставляемые у церковных входов, в изобилии стекаются динарии прощения и освобождения: если приносится пожертвование на крестовый поход, если свободно приносится оно за душу, испытывающую мучения, душа эта освобождается от них и возносится на небеса.