Она не может глубоко дышать, задыхается.
Она не может расслабиться; ее влагалище сжимает электроинструмент, как зажим.
И появилась боль; настоящая боль.
Все еще стоя в позе собаки, Ола берется за оставшуюся часть дрели своими липкими пальцами. Они скользят. В панике она вытирает пальцы о простыню и со второй попытки ей удается ухватиться за дрель.
После серии резких рывков, толчков и поворотов бедер она понимает, что инструмент застрял.
Зажат.
Ни туда ни сюда.
Она держится за конец и снова тянет, но часть дрели - возможно, батарея - сталкивается с ее шейкой матки. Она стонет и прикусывает губу, крепко зажмурив глаза, пока эта новая боль не утихнет.
- Черт, - снова бормочет она. Затем: - Я, должно быть, выгляжу нелепо.
Она убирает руку и заглядывает назад, под себя. Между свисающими грудями и раздвинутыми ногами она все еще видит торчащую дрель, похожую на головку какого-то отвратительного детеныша-микроцефала, которого она рожает. Дрель так глубоко внутри нее, что если она будет смотреть слишком долго, то сойдет с ума.
Ола возвращает руку к погруженному инструменту. Представив, будто находится в родах - вдох-выдох, вдох-выдох, сильный ВДОХ-ВЫДОХ - она выталкивает дрель своими внутренними мышцами. Сверло снова оживает с этим нелепым "скалекстрическим" шумом, и ее руку пронзает молния боли. Она воет; это рев измученного животного.
Дрель перестает вращаться, но теперь сверло в ее руке; прошло сквозь руку. Оно пробило толстую перепонку между большим и указательным пальцами. Кровь течет по ее руке, ручейки стекают по бедрам и пятнают кровать.
- О, Господи. Блядь. Господи.
Свободной, неповрежденной рукой Ола тянется за мобильным телефоном.
Когда отвечают службы экстренной помощи, она пытается взять себя в руки. Ее первые слова, когда оператор отвечает:
- Она застряла!
* * *
Ну не совсем так Ола представляла себе свой день, когда проснулась сегодня утром.
Двое молодых, привлекательных парамедиков - парень и девушка - прибыли к ней домой, каким-то образом попали внутрь и нашли ее в спальне. Она сказала им, что готова поспорить, что они никогда раньше не ухаживали за женщиной с электрической дрелью, торчащей из ее влагалища и пронзающей руку. Они не засмеялись.
В больнице ее везли по коридорам на каталке, она лежала на спине, прикрытая только окровавленной белой простыней, скрывающей ее достоинство. Когда ее ввезли в смотровую, дрель натянула простыню, будто утренняя эрекция у какого-нибудь сопливого подростка.
Они осторожно вынули сверло из ее руки и перевязали рану - к счастью, сухожилия были не повреждены. Теперь она лежит на кровати одна в закрытой смотровой комнате, ожидая, когда ее осмотрит хоть кто-нибудь, способный вытащить из нее наименее подходящую секс-игрушку в мире.
Ее влагалище было так долго напряжено, что кажется, будто оно уже начинает само вибрировать.
Она вздыхает, сосредоточившись на своей промежности. Что-то непроизвольно напрягается там, внизу, и сверло вращается.
Она хихикает; это лучше, чем плакать.
Наконец прибывает специалист.
- Я - доктор Ватсон, - говорит она.
- Элементарно, - говорит Ола, не в силах сдержаться.
Доктору Ватсон за 40, у нее короткие серебристые волосы, длинный нос и спокойное, невыразительное лицо. Она присаживается на корточки между ног Олы, проводит осмотр и говорит:
- У вас идет кровь, но не сильно. Это означает, что вы вряд ли что-нибудь серьезно разорвали.
При слове "разрыв" у Олы кружится голова.
- Я полагаю, вы будете рады избавиться от этого. Именно этим сейчас мы и займемся.
- Спасибо, - говорит Ола, чувствуя безмерную благодарность за хладнокровие женщины перед лицом ее ситуации.
- Сначала мы сделаем вам рентген, и если это безопасно, попробуем смазку и мышечный релаксант, - говорит доктор Ватсон. - У меня такое чувство, что мы сдвинем с места эту штуку, но если не получится, нам придется подумать об операции.
- Спасибо, - снова говорит Ола.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- А теперь просто полежите и постарайтесь отдохнуть. Я скоро вернусь с медсестрой. Постарайтесь в это время не двигаться, - доктор Ватсон идет к двери, и Ола слышит ее вздох. - Может в следующий раз вы подумаете о том, чтобы засунуть вибромассажер "Bанд" или безудержного кролика?
Ола чувствует тошноту. Она совершила глупость, но, по крайней мере, она в хороших руках. Она закрывает глаза, трет виски и желает, чтобы ее перепуганная "киска" успокоилась, расслабилась. Не получается, но Ола старается. Она никак не может заснуть, но вскоре впадает в полубессознательное состояние.
Ее будит постукивание по плечу.
- Доктор Ватсон, - говорит Ола.
- Нет, - произносит мужской голос.
Что-то плоское прижимается к ее рту, и рука сжимает ее шею.
Ола резко открывает глаза и видит пару сверкающих, покрытых синяками глаз, уставившихся на нее в ответ. Брови у мужчины кустистые, нос сидит под странным углом, а его улыбка больше похожа на ухмылку.
- Если я позволю тебе говорить, ты будешь называть меня Доктором Угрюмым, - говорит он, сжимая ее горло. - Я буду присматривать за тобой до выписки, и ты будешь хорошо себя вести, так ведь?
Доктор Угрюмый.
Это было не просто странное прозвище на сайте – он настоящий гребаный доктор.
Она попыталась позвать на помощь, но ей заклеили рот скотчем.
- Ну разве это не охренительное совпадение? - говорит Доктор Угрюмый, и это звучит забавно. - Я услышал эту историю, а слухи циркулируют уже в каждом отделении больницы, и мне стало интересно, учитывая характер твоей проблемы и мои личные вкусы, встречался ли я с тобой раньше через фетиш-сайт. Но никак не ожидал, что это будешь ты.
Ола извивается в его хватке, но не рискует двигаться слишком резко, опасаясь, что дрель нанесет ей еще больший урон.
Разрыв...
Сухие, потрескавшиеся губы Доктора Угрюмого растягиваются в еще более широкой ухмылке.
- Держу пари, ты считаешь себя крутой после того, как на прошлой неделе боднула меня головой только потому, что не вышло по-твоему? Маленькая покорная сучка, победившая жестокого домина. Но знаешь что? - eго ухмылка исчезает, лицо становится злобным. - На самом деле стоп-слова ничего не стоят.
Доктор Угрюмый кладет другую руку ей на горло и тяжело наваливается на нее, перекрывая дыхательные пути. Несмотря на нехватку кислорода, Ола чувствует вонь тухлых яиц в его дыхании, видит кровеносные сосуды, инъецирующие белки его глаз. Он душит ее до тех пор, пока зрение не затуманивается красным, и она слышит, как издает сухие рвотные звуки за клейкой лентой.
Когда он отпускает ее, воздух со свистом возвращается в ее нос.
Доктор Угрюмый поправляет воротник своего белого пиджака и смотрит на нее, выглядя довольным собой.
Ола взвешивает свои возможности.
Она не может кричать.
Она предполагает, что закрытая дверь заперта, поэтому никто не придет на помощь.
Она боится даже сесть, чтобы не навредить себе еще больше.
Вместо этого она лежит с широко раскрытыми глазами, ожидая, когда Доктор сделает свой ход.
- Итак, - говорит Доктор Угрюмый. - Давай-ка взглянем на твою проблему, хорошо?
Ола пытается помешать ему залезть ей между ног, но он отмахивается от ее рук, как от мух.
- Ну, ну, - говорит он. - Любое резкое движение, и ты можешь причинить себе настоящий вред.
Доктор Угрюмый слегка ударяет по концу дрели. Инструмент едва двигается, но боль подобна копью в животе.
Доктор усмехается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Хм. Мы должны быть осторожны, не так ли? Похоже больно.
Ола пытается сесть.
Густые брови Доктора Угрюмого опускаются. Как и его кулак. Он с удивительной силой бьет ее чуть ниже ребер. Комната темнеет - такое чувство, будто она вот-вот потеряет сознание. Она снова не может дышать.