Читать интересную книгу Стеклобой - Михаил Перловский

– Я никому не скажу, – пообещал Романов.

Он попытался пройти, но она, как ловкий вратарь, предугадала его движение и сделала выпад в нужную сторону.

– А вы тут по крышам шорохаетесь! И что нанюхали? Нашли облигации моего деда? – тетка не сводила глаз с блокнота в его кармане.

– Мэра там точно нет, я проверил, – миролюбиво ответил Романов. – Позвольте, мадам, – он вежливо отодвинул тетку и зашагал прочь.

– Знаем мы… – проворчала она вдогонку и надвинула кепочку на самый нос. – Пойду на десницу, пока в ней дырку не процеловали.

Ящер прямо-таки армию собрала, всем кругом до него есть дело. Нет, нет, долго думать тут нельзя, рассуждал Романов себе под нос, некогда размышлять и сомневаться. Сегодня во что бы то ни стало необходимо закончить осмотр, а завтра пройтись по каждому адресу из списка, и сделать там то, ради чего он искал игорный дом. Правда, мысли о спасении пацанов и так не выходили у него из головы, так что считай, начерно он все уже загадал. Раз точечные удары не работают, он будет брать веерной бомбардировкой. С каждой новой записью в блокноте его захватывал азарт коллекционера, каждое новое старое здание – это дополнительный шанс, и пусть пока он не разгадал ребус, решение обязательно найдется.

Веселый квартал он нашел в удовлетворительном состоянии, хотя булочная Панкратова и кузница были сильно перестроены. В кузне расположился хозяйственный магазин, который, к счастью, был открыт, и Романов поспешил зайти внутрь. Ему захотелось проверить, остались ли на стенах знаменитые крюки для удерживания лошадей, которые так испортили финал рассказа «Карнавал». Он нырнул в дверь и чуть не врезался в Кирпичика, который пятился к выходу, продолжая говорить с продавщицей.

– Тпру, приятель! – Романов похлопал парнишку по плечу.

Кирпичик был нагружен пакетами с бутылками кефира, продуктами и кусками мыла, которые норовили выпасть на пол.

– А меня мама послала, – он ловил мыло на лету и опять клал его мимо пакета.

– Маме привет, – Романов картинно поклонился. – Раз ты домой, то подожди меня три секунды, будет просьба, – Романов протянул деньги хорошенькой кассирше и попросил пробить четыре пачки порошка. Кассирша проворковала что-то про хозяйственных холостяков, но глаза ее совсем не улыбались, а, напротив, смотрели цепко и пристально. Неужели она тоже? Он ответил, что настоящий джентльмен всегда ухаживает за собой сам, и тут же демонстративно оглядел потолок и стены магазина. Облегчим девушке задачу, пусть доложит куда следует.

– Практически в музее работаете, – кивнул он на чугунные крюки с литыми завитками. – Завидую. А знаете, что находилось здесь раньше? – он подмигнул продавщице.

– А мне как-то и ни к чему… – деланно зевнула девушка и принялась рассматривать свои ногти.

– Ну и зря. Здесь, между прочим, подковывали лошадей, делали оружие и ограды. Исторический памятник! – Романов достал блокнот и сделал заметку.

Девушка не сводила с него глаз.

– Держи, – протянул он Кирпичику коробки с порошком. – Забегай около десяти, ладно?

Кирпичик неловко взял коробки, на секунду замер и продекламировал, обращаясь к продавщице:

Митя наш живет на свете хо-ро-шо,Покупает он стиральный по-ро-шок.Он все время чем-то занятИ меня стирать заставит,А уж сам стирать не станетНи-ког-да!

– Маме скажи, пусть сережки мне вернет! – крикнула девушка в спину Кирпичику, которого Романов настойчиво подталкивал к выходу.

Ну вот и славно, Ящеру будет доложено, что объект трудится на благо архнадзора и намерен продолжить постирочные процедуры.

К вечеру он закончил осмотр исторического квартала, все прошло спокойно, никто не отвлекал его разговорами и сверлящие взгляды его не беспокоили. Правда, по дороге к архиву не обошлось без приключений.

На площади с пожарной каланчой он, сам не зная зачем, остановился возле афишной тумбы. Спустя мгновение колесо проезжающего автобуса подняло веер брызг, въехав в глубокую лужу. И если бы не тумба, Романов вымок бы до нитки. На редкость удачный день, порадовался он, оглядев спасенные рубашку и брюки. В таких делах ему тоже не везло: в гололед он падал, в жару обгорал, на сквозняках простужался, а после дождя старался обходить лужи подальше. Обычно его окатывало с ног до головы не только грязной водой, но и отборной бранью от шофера, если он пытался выразить возмущение.

В парке, где стоял миллион скамеек, он встретил женщину с малышами, так похожими на пацанов, что он даже замер. Они весело носились наперегонки, громко хохоча. И Романов подумал, что наблюдает счастливого самого себя из будущего. Один из малышей неосторожно пнул красно-желтый мяч, и тот упругим боком ударился о землю возле Романова. Как будто до него долетели брызги смешливой возни.

К зданию архива он вышел уже в сумерках. Желтые фонари уютно зажигались тут и там, дома выстроились в одну линию, как на параде. Романов помедлил, остановившись на противоположной стороне улицы. Он прислонился к дереву и достал сигарету, чтобы взять маленькую паузу, хотя курить по-прежнему не хотелось. Он принялся мять сигарету пальцами. А день-то удался, усмехнулся Романов. Город старался радовать его мелочами. И кофе, и киноафиша с забытым именем коня, и лужа, и дети в парке, и исписанный блокнот в его кармане, а главное – телеграмма. Должно повезти с архивом, пока не кончился день, должно, – Романов двинулся на противоположную сторону улицы.

Знать бы, что именно он ищет, понять, с чего начать. Романов старался никогда не приступать к работе без подготовки и всегда заранее намечал перечень томов, где могло быть то, что ему нужно, просчитывал вероятность находки. Перспектива внезапно попасть в море несистематизированной информации нервировала его.

Разумно предположив, что старик вряд ли вручил ему ключи от парадных дверей, Романов решил зайти со двора. Свет уличных фонарей из переулка едва пробивался сюда, так что Романов скорее угадал, где находится нужная дверь. Не сразу попав ключом в замочную скважину, Романов вошел в мягкую мглу незнакомого коридора. Он чиркнул зажигалкой, протиснулся мимо груды ящиков и очутился в холле с высокими потолками. За стойкой дежурного никого не было, Романов оглянулся и громко кашлянул. Высокие своды вернули ему сотни покряхтываний, пошаркиваний и вздохов, демонстрируя небогатую коллекцию звуков, когда-либо нарушавших тишину архива. Осторожно ступая, чтобы не тревожить эхо, он прошел мимо стеллажей и тележек с папками в дальний зал. В свете зажигалки тень Романова великаном заскользила по стенам и шкафам.

Он наугад подошел к одному из них и сразу увидел толстые корешки томов с надписью «Заявления». Руки у него похолодели, а в животе что-то поднялось к самой диафрагме. Романов попытался было открыть створку шкафа, как вдруг кто-то с силой задул пламя зажигалки.

– К документам с открытым огнем! Да вы с ума сошли! – услышал Романов знакомый голос.

Из-за плеча высунулась круглая голова Беган-Богацкого, подсвеченная лучом фонарика. – Ну где же вы ходите!

– Служу вашей гидре, – усмехнулся Романов. – Бюрократии, – уточнил он поспешно, увидев испуганную физиономию старика.

Беган-Богацкий, облаченный в алый халат с золотом, держал под мышкой два объемных тома. Из них то и дело выпадали желтоватые листки, и он был похож на облетающее осеннее дерево.

Жестом он приказал Романову молчать, и после путешествия по коридорам вслед за белым кружком фонаря они уже сидели среди стеллажей за накрытым столиком в глубоких кожаных креслах. Вместо чайника на нем красовался термос с пионами на боку, фарфоровые чашки поддерживали цветочную тему маленькими ромашками. Комнатку освещала настольная лампа.

Беган-Богацкий с победным видом водрузил перед Романовым два толстых тома.

– Вот что могло бы вас заинтересовать! – он сиял как удачливый рыболов.

Романов взял со стола том с надписью «1863 год» – это был год приезда в город молодого Ивана Мироедова. Но старик выхватил его.

– Я сказал, что только могло бы! Но не заинтересует! – он подмигнул Романову. – В томах тысяча восемьсот шестьдесят один, шестьдесят два и шестьдесят четыре также ничего ценного. О нашем любезном классике и о его приезде в город вы не найдете ни-че-го.

Романов начинал раздражаться: он рассчитывал на спокойную ночь плодотворной работы, на одиночество среди бумаг, которое так любил, и совсем не ждал таких игр и такой компании.

– Отчего же, искать ведь тоже надо уметь, – он посмотрел на оставшийся на столе второй том.

– Коллега, не сердитесь, я хочу помочь, – Беган-Богацкий указал на себя толстеньким пальцем. – Я намерен взять вас под крыло, работа ваша первый сорт! Так давно я ждал чего-то подобного, и наконец такая удача. Поймите, десять лет я изучаю феномен этого города и его так называемых бонусов. На особых условиях, конечно, благодаря известной вам особе, – старик смущенно хихикнул. – Как вы знаете, проживать в городе постоянно строжайше запрещено, поэтому раз в три месяца я выезжаю за пределы и сразу – назад. Я ученый, да будет вам известно, доктор наук, – он понизил голос, – и хотя моя специальность востоковедение, я первопроходец здесь, как и вы. Никто толком не понимает принципов функционирования этого места, но, несмотря ни на что, люди рвутся сюда, загадывают, жмут свои дурацкие кнопки, – Беган-Богацкий возмущенно всплеснул рукавами. – Но желание – только наживка. А к нему прилагается расплата, – щеки старика порозовели, он выжидательно посмотрел на Романова.