Читать интересную книгу Противостояние - Сергей Шхиян

Агент коротко кивнула.

— А теперь рассказывайте подробно, кто вас на меня навел, кто вы такая и что вам поручили сделать.

Я, чтобы наш разговор не был совсем похож на советский детектив, вовремя остановился, чтобы не спросить, какое у девушки «задание», заменив это слово на более мягкую форму — «поручение». Ольга Глебовна скорбно вздохнула, опять помахала перед лицом руками и приступила к «чистосердечному признанию»:

— У меня есть, был… нет, есть друг, он… нарк, сидит на игле, — она помолчала, а у меня сделалось кисло во рту, так мне не нравится эта модная молодежная болезнь и ее жертвы.

Я ждал, что она скажет еще, и девушка тяжело вздохнула и продолжила рассказ:

— Я долго не знала, что он колется, а когда узнала… впрочем, это неважно. У него большие долги, и они мне сказали, что, если он их не отдаст, то его убьют. Вот, собственно, и все.

— То есть как все? А при чем тут вы и тем более я?

— Ах, это, ну эти, которым он должен деньги, велели, чтобы я пробралась к вам и, и… — она замялась, но все-таки договорила, — чтобы я вам… понравилась, вы меня понимаете? Тогда они его не тронут. — Она опять замолчала.

— Это они вам дали документы страхового агента?

— Да, и книжку велели прочитать о страховке, чтобы вы ни о чем не догадались. Этот, который меня грузил, сказал, что вы фраер, и если я вам дам…

«Фраер» меня заинтересовал — это слово сейчас редко употребляется, таким термином пользовалось старшее поколение уголовников. Пошлый в данном контексте глагол «дать» я вежливо не заметил.

— И что от меня нужно этим людям? Они дали вам конкретные инструкции? — задал я праздный вопрос.

— У вас есть какой-то меч. Я, честно говоря, не очень поняла. Вы сами должны знать, что им нужно, если вы его отдадите, то спасете человека, а я буду, буду, ну, вы понимаете, — не очень вразумительно объяснила девушка.

— Вы так любите своего парня?

— Да. Нет. Я теперь ничего не знаю…

— Он знает, что вас заставляют делать?

— Да, — коротко ответила Ольга Глебовна, вспыхнула и жалко съежилась.

У меня есть собственные способы отличать правду ото лжи. Скорее всего, она говорила правду.

Мы молча сидели на кухне. Ольга Глебовна снова заплакала, тихо и безутешно. Мне не было жалко ее наркомана, способного продать свою девушку за дозу героина. Пусть это жестоко звучит, но меня совершенно не интересовали его судьба и продолжительность жизни.

— Я не отдам… — начал было говорить я, но меня прервал телефонный звонок. — Извините, — сказал я гостье и снял трубку. — Слушаю?

— Три штуки, братан, больше не могу, — сказал голос «офицера» Вовы.

— Это твои проблемы, — холодно ответил я. — Если хочешь, за остаток возьму в зачет Поэта.

— Я же тебе говорил… — сердито пробурчал Вова и первым повесил трубку.

— Так вот, при всей симпатии к вам, я не отдам этот самый меч, — сурово проговорил я, но опять запиликал телефон. Видимо, Вова решил поторговаться.

— Я сказал, что это минимальная цена! — гаркнул я в трубку.

— Какая цена? — поинтересовался голос Поэта Дмитриева.

— Это я не вам, Иван Иванович, — без паузы ответил я.

— Вы меня так сразу узнали? — промедлив несколько мгновений и почти скрыв удивление, спросил Поэт.

— Да, и я как раз говорю вашей посланнице, что саблю вам не отдам.

— Она вам объяснила, что будет с ее молодым человеком?

— Естественно, только мне непонятно, за кого вы меня держите? Мне все равно, что с ним случится.

— Тогда вы можете считать его покойником, — спокойно пояснил Иван Иванович.

Как и в случае с Ольгой Глебовной, я ему сразу поверил. На душе сделалось муторно, но я сумел взять себя в руки:

— Это не мои проблемы. Меня интересует другое, что вам так далась моя сабля?

— Я же вам говорил, что собираю коллекцию старинного русского оружия.

— Можете поверить мне на слово, эта сабля не русская. К тому же, насколько я наслышан, вы не так бедны, чтобы предлагать за нее смехотворную цену.

— Вы уже наслышаны обо мне? — задумчиво спросил Поэт, — похоже, вы не так просты, как кажетесь…

Комплимент я проигнорировал. Не дождавшись комментариев, Дмитриев продолжил:

— Мне не хотелось платить за то, что вам не принадлежит.

— Почему же не принадлежит, я добыл ее в честном и даже неравном бою, справьтесь у Магистра, — добавил я по наитию и, кажется, попал «в яблочко».

Магистр заведовал тем отделением секты сатанистов, которая собиралась принести меня в жертву Дьяволу.

Поэт молчал слишком долго для такого опытного человека.

— Вас, кажется, ничем не проймешь, — наконец заговорил он насмешливым голосом, — только боюсь, что мне удастся обойтись и без вас.

— Это в каком смысле? — чуть быстрее, чем нужно, спросил я.

— Сами найдем, в осеннем лесу! — торжествующе договорил он.

Я сделал паузу, чуть длиннее, чем при обычном разговоре, и парировал деланно равнодушным голосом:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Когда мы ее найдем, я из тебя, урод, все жилы вытяну, я с тебя с живого шкуру сдеру, ты будешь сам умолять о смерти! — закричал в трубку Иван Иванович. — Я тебя этой самой саблей на кусочки покрошу!

Я не стал ему отвечать — просто опустил трубку. Угрозы меня смутили, и я побоялся проколоться в диалоге, который, как мне казалось, выиграл по всем пунктам. К тому же у меня здесь был заинтересованная зрительница, в пристрастиях которой я сомневался. Во время всего телефонного разговора Ольга Глебовна напряженно наблюдала за мной, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Это они? — с тревогой спросила она.

Я молча кивнул, театрально поиграл желваками на скулах и угрюмо уставился в пространство. Теперь и ежу должно было стать понятно, что я испугался угрозы «осеннего леса», в котором Дмитриев собирается найти саблю.

Мои понурые размышления прервала гостья:

— Алексей Григорьевич, можно, я пока останусь у вас?

Я как бы с трудом вырвался из «тенет печали», удивленно посмотрел на Ольгу и безвольно кивнул.

— Положительно, — самодовольно подумал я, — во мне пропадает замечательный драматический артист кружка художественной самодеятельности!

— Что теперь будет с нами? — опять спросила девушка, объединяя нас и этим как бы прося защиты.

Я мужественно взял себя в руки, грустно улыбнулся и пообещал, что все будет хорошо.

На улице уже развиднелось. Впереди был длинный день в компании с милой девушкой, с которой я не знал, что делать.

Глава 4

«Хлеб наш насущный дай нам днесь», — вспомнив молитву, подумал я, печально рассматривая пустынные недра холодильника. Самое солидное, что можно было извлечь из моего емкого аппарата, — кофе с ликером или коньяком и несколько разновидностей коктейлей, а также подобные напитки крепче и слабее сорока градусов. Что же касается простого завтрака, то проблема эта содержимым холодильника не решалась.

Даже банальное яйцо, одно на двоих, не радовало страждущий взгляд. Альтернативы было две: погибать от голода или отправляться в магазин. Я выбрал вторую.

— Ольга Глебовна, вам придется поскучать в одиночестве, мне нужно сходить за продуктами.

— Может быть, мне пойти вместе с вами? — тактично поинтересовалась девушка, понимая двойственность своего положения.

— Пожалуй, не стоит, если вам не страшно остаться одной.

— Извините, Алексей Григорьевич, у вас не найдется какого-нибудь старого халата, я бы пока прибралась на кухне.

Женской одежды у меня было много, той, что за ненадобностью оставила моя первая жена. Мне не понравилась сама идея уборки. Нельзя сказать, чтобы моя квартира сияла стерильностью, но в ней было достаточно чисто, чтобы обойтись без погрома, который обычно сопровождает это мероприятие.

— Халаты в шкафу, в спальне, выберете, что вам подойдет, а убирать не стоит, лучше посмотрите какой-нибудь фильм, — предложил я и показал, где у меня лежат видеокассеты. — Я скоро вернусь, здесь все магазины под боком.

Ольга Глебовна согласно кивнула и пошла разбираться с тряпками, а я с неспокойным сердцем начал готовиться к выходу из дома. В свете последней угрозы Дмитриева стоило немного подстраховаться.

Для продуктов я взял рюкзак, чтобы были свободными руки, надел старую куртку и засунул в правый карман пистолет «Вальтер». Карман были неглубоким, и пистолет в нем не помещался. Пришлось прорезать в подкладке дырку и в нее опустить ствол. Критически рассмотрев себя в зеркале, я нашел, что ничего привлекающего внимание во мне нет и, крикнув Ольге Глебовне, что ухожу, вышел из квартиры.

Погода по-прежнему оставляла желать лучшего, воздух был не здоровый и не ядреный, как в известном стихотворении, и усталые силы не бодрил. Подняв от сырости и ветра воротник, я быстро прошел через двор, незаметно оглядываясь по сторонам. Он был пуст, даже мамаши с младенцами сидели по квартирам, а не наслаждались прогулками. Никаких киллеров в неприметных куртках и черных вязаных шапочках во дворе пока не было, и я вздохнул свободнее, решив, что это у страха глаза велики, а никак не у меня.