— Перестань, — поморщилась она, — в компании всегда веселее.
— Нет, я не понимаю твоего спокойствия! Ты же говоришь, что обычно он приходит в два. Могла бы позвонить его друзьям, убедиться, что со Степкой все в порядке. Эгоистка! Думаешь только о своем хахале!
Что он несет?! Еще несколько минут назад Андрей не хотел верить в существование этого самого хахаля, а теперь готов обвинить жену во всех смертных грехах. Но она тоже хороша! Даже не беспокоится о сыне, даже не вспомнила… Стоп, разве Андрей за все это время хоть раз вспомнил о нем? Вот-вот, самому не до этого было.
— Ладно, извини, я чего-то… Давай вместе позвоним.
— Куда? — дернулась Даша.
— Ну, Степкиным друзьям. Я знаю, он дружит с каким-то Колей, а еще с близнецами Юшиными. Он рассказывал, какой у них дома потрясающий зверинец — пара кошек, собаки, морская свинка, словом, полный набор… Чего ты стоишь?
— А что я должна делать?
— Где у тебя записная книжка?
Дашка в панике пожала плечами. Мол, потеряла, наверное. Мол, спросишь тоже, я и не звоню никому.
— А на память знаешь?
Она сощурилась, поскребла затылок, изображая мучительные размышления. Потом покачала головой.
— Не понял, — уже с нажимом повторил Андрей, — как же так? Степка давно должен быть дома.
— Почему? — искренне удивилась она. — Зачем ему быть дома, если тут никого нет? У тебя своя жизнь, у меня своя…
— Ты, значит, совсем не занимаешься мальчиком?
— Господи, ты знаешь мои взгляды на воспитание. Свобода — вот все, что нужно ребенку. Свобода и уважение.
Это был давний спор, так и неразрешенный, но со временем немного потерявший актуальность. Жизнь сама расставляла все по местам, и Степка рос, несмотря на различие взглядов его родителей, не обращая внимания на противоречия в своем собственном воспитании. Он был просто мальчишкой, в семье которого не все в порядке. Несладко ему приходилось.
Они — его родители, взрослые с детскими комплексами — редко задумывались о том, как Степка воспринимает их жизнь. Им было трудно разобраться с собственными переживаниями, и потом — лицом к лицу — лица не увидать. Они ничего не знали о сыне.
— Так что же делать? — вздохнул Андрей.
— Ничего. Наиграется и придет, не в первый раз… Успокойся, вспомни себя в его возрасте.
Дашка говорила машинально, перед глазами у нее стоял сын — маленький, беззащитный, ничего не понимающий. Сумел ли Кирилл объяснить ему все? Нет, даже если сумел, Степке сейчас тяжело, наверное, так тяжело ему еще не было. Но будет, и на это обрекает его она — родная мать. Она уже сознательно обманула его и решила отнять у Степки отца. Она имеет на это полное право, но разве ей легче от этого?
Раздался телефонный звонок, и Дашка вприпрыжку со всеми своими сомнениями кинулась на первый этаж.
Муж бросился следом и опередил ее, взяв трубку в своей комнате.
— Алло! — рявкнул он, не сомневаясь, что сейчас мужской голос попросит Дарью. И тогда Андрей рявкнет еще громче и еще решительнее.
Было слышно тяжелое Дашкино дыхание на параллельной линии.
— Вам кого? — Андрей едва сдерживался.
— А Степу можно? — пискнули на том конце провода.
В этот момент Дашка едва устояла на ногах, представив, какой допрос учинит сейчас мальчишке Андрей. И точно, она услышала суровой голос мужа, который выведывал у звонившего, когда закончились уроки и куда отправился Степан после. Мальчик отвечал без запинки, словно на уроке. Оказывается, они вместе двинулись по домам, договорившись вечером поиграть в теннис на спортивной площадке около школы.
— Ты точно знаешь, что он пошел домой? — словно сквозь туман, донесся до Дашки вопрос Андрея.
— Да. Он еще очень есть хотел, мы все деньги сегодня проиграли…
В другое время Андрей, конечно, выяснил бы, какого черта его сын играет в азартные игры. Но сейчас просто повесил трубку, забыв попрощаться с мальчиком.
Дашка мысленно заметалась. То ли оставить все, как задумала, то ли убежать сейчас, пока ее не обнаружил Андрей и снова не начал разговор по душам. Первоначальный план раньше казался ей простым и гениальным — Степку забирает Кирилл, Дашка делает вид, что исчезновение сына для нее полная неожиданность, некоторое время страдает вместе с мужем, а потом присоединяется к любовнику. И на деньги Комолова они живут долго и счастливо в каком-нибудь тихом городке.
Сейчас она не представляла, как посмотреть в глаза Андрею. Его шаги гулко раздавались в холле, у Дашки совсем не оставалось времени на размышления.
— Ты все слышала?
Андрей был бледен и полон решимости действовать.
Дашка молча кивнула.
— Ты должна уехать к Лешке. Я думаю, Степку похитили.
— Что?! — Ей даже не пришлось притворяться, просто от его тона стало действительно жутко.
— Иди собирай вещи, я отвезу тебя в аэропорт. Твой загранпаспорт в порядке?
Ей неожиданно вспомнились их частые поездки за границу — темные, долгие вечера в Париже, утренний туман над Лондоном, уютные домики Праги. Оба они не знали ни английского, ни других языков, наверное, поэтому чудилось, что вокруг — ни единой души. Только здания — похожие на средневековые замки, только машины — почти бесшумные, только узкие переулки и маленькие кафе, в которых чужие разговоры казались журчанием ручья, щебетом птиц, влажным шепотом листвы.
— Даш!
— Я никуда не поеду, я останусь с тобой, это и мой сын тоже!
— У тебя истерика, малыш, — он прижал ее к себе, — не надо, не надо, успокойся. Поверь мне, пожалуйста, со Степкой все будет хорошо. Давай я тебе кофейку сварю, ладно?
Она кивнула автоматически.
— А ты пока складывай чемоданы.
На этот раз она помотала головой из стороны в сторону.
— Ну, хорошо, я потом помогу тебе. Пошли на кухню.
Дашку трясло. Она и не предполагала, что это настолько невыносимо — смотреть на человека, которому ты причиняешь боль. Андрей держался молодцом, но она видела, чего это ему стоило. И только она могла сейчас сделать его счастливым — хватило бы одной фразы. Но Дашка молчала.
После нескольких неудачных попыток сварить кофе Андрей чертыхнулся, протер влажной тряпкой заляпанные брюки и достал баночку растворимого «Нескафе».
— Маленький, мне нужно уехать, — сказал он, поставив перед ней чашку, — ты понимаешь? А тебе нельзя оставаться одной. Давай я отвезу тебя в аэропорт.
Он говорил с ней, словно с ребенком. Ладони у нее взмокли от стыда, она боялась взять в руки чашку.
— Пей, и пойдем собираться.
— Нет, Андрюша.
Он отвернул к окну перекошенное от бессильной ярости лицо. Сосчитал мысленно до десяти. Вроде бы взял себя в руки.
— Ты будешь мешать мне, пойми!
— Я знаю, — всхлипнула она, — я всегда тебе мешала…
— Дура! — Андрей сжал кулаки. — Ну какая же ты дура! Я ведь не это имею в виду, я буду переживать за тебя, каждую секунду дергаться и думать, как ты здесь… Мне нужна сейчас ясная голова! Я должен быть спокоен за тебя, чтобы вытащить Степку.
— Я никуда не поеду.
Андрей внимательно посмотрел на нее и снова выругался. Каким же тупым надо быть, чтобы сейчас орать на нее! Трудно представить, каково ей, а он еще подливает масла в огонь, учитель хренов. Отругав самого себя последними словами, он предложил:
— Давай я ребят пришлю.
— Я не хочу никого видеть.
— Хорошо, а как насчет Фимы?
— Я же сказала! — Голос ее сорвался до визга, и Андрею стало по-настоящему страшно.
Он просто обязан сейчас успокоить ее, иначе это бог знает чем может кончиться. Внезапно зазвонил Дашкин мобильный.
— Дай я поговорю, это могут быть они…
Но она уже поднесла трубу к уху, прекрасно зная, кто это звонит.
— Дашка! Ты где? — услышала она всполошенный голос Кирилла.
— Дома. Как у тебя дела?
Она чувствовала напряженный, вопросительный взгляд мужа. Ей казалось, что пол уплывает из-под ног, но откуда-то взялись силы сказать, прикрыв ладонью трубку:
— Андрюш, это Фима, она что-то грустная… Дай нам поговорить.