— А я попробую, — не сдавался Женя.
— А я нет.
— А если байда пойдёт на дно? А плавать ты не умеешь.
— С чего бы это?
— Всякое может быть.
— В жилете как-нибудь всплыву.
—... И унесёт течением.
— Зацеплюсь за корягу, буду ждать погоды у моря.
Ди и Пашка молча наблюдали наш своеобразный пинг-понг, представление без попкорна.
— Не начинай старую шарманку, — предложил Еникеев, подталкивая по песку байдарку ближе к воде.
— А то что? — дерзко перебила я его.
— Конец предрешен, а ты кое-что обещала Пашке.
Стоп. Чего?
— Ничего я ему не обещала.
Еникеев обернулся и радостно сверкнул глазами.
— Паш, ты слышал? — спросил у него горе волонтёр, свалившийся на мою голову.
— Ну, Ежевская, — застонал Шустриков. — Вот ты какая? Изменщица. Диана, поплыли отсюда.
И подмигнул Женьке.
Ах вы...
Заговорщики.
— Садись, уже, Ежевика, — сказал Женька более мягким тоном.
А впрочем, его присутствие и наше, так сказать, уединение было на руку. Следовало многое прояснить и не бегать от ответов.
— Будьте так любезны, месье Еникеев, — протянула ему руку.
— Конечно, мадемуазель, — принял ее в свою ладонь.
Женя помог мне сесть в лодку, тепло пальцев его рук передалось приятным прикосновением к моей коже, он вручил весло, и сам сел позади меня.
Глава 13. Тарзанка
Мы плыли всего десять минут, а мне казалось целую вечность в самом прекрасном смысле этого слова. Я бы, наверное, провела, всю оставшуюся жизнь в ощущении состояния собственной невесомости. Проблемы были позади, впереди ожидала неизвестность, безопасная, длительная дорожка из воды, чей всплеск и звуки жизни насекомых заполняли эту часть мира. Тишь да гладь. Красота и только. Заросли камышей, разноцветные стрекозы, чистый воздух и запах природы…Не дай бог крепко выругаться и пошатнуть царящую гармонию вокруг. Солнце приятно грело, не обжигало, а легко касалось своими лучами наших плеч, рук, и остальных открытых участков тела. Жизнь была прекрасна, тем более, когда за спиной находился человек, который активно работал веслами, а ты нет.
— Уверена, что умеешь двигать этой штукой? — первое, о чем спросил меня Женя, как только сели в байду. Ощутив равновесие лодки, я опустила в воду узкую лопату и начала грести.
— Вроде получается, а что такое?
Развернувшись к нему лицом, я едва не рассмеялась.
Упс. Айм сорри. Мокрый Женя смотрел на меня исподлобья. Капли воды привлекательно стекали по его лицу, придавая ему беспорядочной привлекательности. Так бы и любовалась им, но он все испортил. Вытер влагу рукой, убрав с глаз мокрую чёлку.
— Вроде? — переспросил с иронией.
— Ну, извини. Техника в руках дикаря…
— Все нормально, не греби. Придерживай весло, чтобы не потерять, и отдыхай. Сам справлюсь. Наслаждайся видами природы.
— Не успели отплыть, а ты уже принял душ не без моей помощи.
— Про душ на семь дней можешь забыть. В деревню, куда мы едем, нам может улыбнуться только баня.
— Да я не то, чтобы городская фифа, но от комфорта еще никто не отказывался.
— Комфорт — это скучно.
— Ага, лучше быть искусанной комарами, ужаленной осами и доеденной мошкарой. Про туалет я вообще молчу.
— Не преувеличивай.
— Да это еще не весь список «прелестей» походных условий.
— Иногда необходимо обитать здесь вдали от городской суеты.
— Что-то стареешь ты, не рановато? — спросила я с подколом.
Было слышно, как Женька откашлялся, словно дряхлый старик, поддерживая тему.
— Подсказывай, если впереди будет препятствие в виде коряги, — попросил он.
Я просто кивнула головой, не уверенная, что он заметил.
— Эх, благодать, — попыталась расслабиться и вытянуть ноги, откинуться немного назад, подставляя ласковому солнцу свое лицо.
— Кайфуешь? — донёсся голос Еникеева.
— У-гу. Ты хорошо управляешь. Умело, однако, — начала с намёков.
Ему пора была расколоться, где он научился всем навыкам, полезным не только для жизни, но и для здоровья.
— Мы с Игорем, мужем матери, часто сплавлялись по каналам и рекам французской местности. Здесь интереснее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Чем же?
— Там все ровно и гладко, даже грести не приходилось. Плывешь себе по течению. А здесь опаснее.
Я внутренне напряглась. О чем это он? Крокодилов вроде не было, если только рыбки зубастые.
Да я шутила. В этой речке-вонючке прости меня, Женя, не было ничего особенного.
— Я имею в виду, — Женька издавал веслом приятный звук всплеска воды, — здесь, словно в неизвестности. Не запутаешься, но шишки набьешь. Сама система прохождения серьёзная, вот, например, как сейчас.
Мы приближались к огромной коряге, что преградила нам путь, оставляя лишь под собой маленькое отверстие для продвижения лодки вперёд.
— Осторожней, Ежевика, наклоняйся, придерживая одной рукой весло, а второй — дерево, чтобы не удариться…
Тут Женька замолчал, когда коряга, видимо, промелькнула над его головой.
— …и не снести себе башку.
— Значит, у себя на французской родине ты увлекался этим видом отдыха?
— В старших классах участвовал в соревнованиях по гребле. Это немного отличается от отдыха, здесь речь идет больше о спорте, но технику и навыки я приобрёл оттуда.
Так здорово было плыть и ничего при этом не делать. Я бы еще сняла с себя жилет, но мало, чего от Женьки можно было ожидать. Вдруг, все-таки, сделаем «бульк» вниз.
— Чем ещё удивишь? — спросила его, чтобы не образовывалась пауза.
— А чем хочешь? — спросил, не раздумывая, и тут же заботливо предупредил. — Осторожней, пригнись.
— Не знаю, — мы проплыли очередное препятствие. — Рассказывай все, как есть.
Женя чуть помедлил. Думала, уйдёт от ответа как обычно, но он удивил.
— На случай, чтобы ты ничего себе такого не воображала: Инга — моя приятельница. Мы познакомились ещё в старших классах школы городка, в котором жили во Франции. Из русских были только нас двое, и с того времени просто дружим.
Не «просто», а «тесно», Женя, это разные вещи.
— Мой отчим и её родители давно знакомы.
Ага, настолько давно, что и глазом моргнуть не успеешь, поженят.
— Мы вместе празднуем семейные события. Выбираемся на пикники и кэмпинги. В общем, частенько время проводим вместе.
Как было с нашей семьёй когда-то. Хорошо, что в эти моменты я сидела к нему спиной, и он не мог видеть моей досады, если только ощущать исходящее от меня напряжение.
— Да я ж не против. Дружите себе на здоровье, — промолвила огорченно, но тут же выдохнула неприятное стеснения в груди.
Мы с Женей тоже были просто друзьями. И не более.
— Инга любит путешествовать. Узнав, что я еду сюда, она последовала за мной. Хотела погостить.
— Клюшкина что ли?
Ну вот, что ж я за человек-то такой бесчувственный и колкий?
— На самом деле, у неё французская фамилия, — пропустил мою подковырку мимо ушей.
— Вообще, все равно.
— И я того же мнения. Всем наплевать, кто ты и откуда, главное, знать способы выживания и давать дельные советы.
— Ты-то понятно, походный парень, а она каким местом здесь оказалась?
— Она учится на врача. Хороший специалист в своём деле. Возможно, в походе от нее будет польза.
Я закатила глаза к небу. Допустим.
— Забинтовать и пластырь наклеить сможет любая. У нас своих девчонок полно, необязательно нужны французские финтифлюшки для утоления скуки. Если она хочет увидеть здесь чего-то особенного, то будет разочарована. Ты б ей сказал, что медведя она в лесу не встретит. А если и встретит, то вряд ли добежит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тут я залилась звонким смехом, но Женя не поддержал мое веселье.
Я махнула рукой. Пусть и дальше наивно полагает о том, какая у него замечательная и дружелюбная подружка. Складывалось впечатление, что парням не свойственно разбираться в подлинной искренности девушек: проехала буферами по ушам и, — о, это моя милая знакомая. А то, что у нее яд капал изо рта, Еникеев не замечал.