Вот так, немного коряво и слишком запоздало, они признались друг другу в чувствах.
— Или все запуталось бы только сильней, — не согласился он.
— А может быть что-то более запутаннее наших с тобой и Филиппом отношений? — спросила она, настроение перестроилось на какой-то философский лад. Не хотелось ни орать, ни ругаться. Как это обычно и бывает, они смотрели на один и тот же предмет под разными углами и видели его совершенно разные части.
— Возможно ты и права, но, — Марк нахмурился, словно пытаясь нащупать внутри себя нужные слова, чтобы выразить собственные чувства, — ни ты, ни я тогда были не готовы к чему-то более серьезному. Мы просто-напросто просрали бы наши отношения. Ты ведь перфекционистка, Злата. Ты все доводишь до совершенства. Именно поэтому ты не определилась до сих пор с основной профессией и постоянно меняешь места работы. В определенный момент ты видишь огрехи в проделанной работе, расстраиваешься и принимаешь решение попробовать что-то новое. Именно так ты могла поступить со мной, когда бы поняла, что я совершенно не тяну на идеал. Я не мог тебя потерять… Это сейчас ты, наконец, поняла, что мы все являемся простыми смертными и совершаем ошибки, но в двадцать, да даже в двадцать пять ты являлась идеалисткой. У тебя даже подруг нет именно поэтому. Ты искала идеальную любовь, идеальную подругу, но наша реальность не идеальна, она имеет огрехи и именно поэтому так многогранна. Сейчас ты готова меня принять, но не тогда…
Что же, больно и неприятно слышать безжалостную правду, но Золотова даже и не думала спорить. Именно к таким выводам и пришел психолог, которого она посещала после разрыва с Филиппом. Имелось рациональное зерно в его словах. Вся её неустроенность в жизни из-за неумения признавать собственную несовершенность, и нежелания признавать чужое право на ошибки.
— И что теперь? — спросила, чуть скривившись словно от зубной боли. — Ты, я и Фил…
Мельникова никак нельзя было отсечь от них. Он словно «прирос» к ним. Забавно даже, со Златой он встречался всего два месяца, с Марком и того всего одну ночь провел, но умудрился оставить столь значимый след в душе обоих.
— Тебя, милая, я уже не отпущу, и не проси…
— Да я вроде никуда и не собираюсь, — фыркнула Золотова. Она не идиотка, чтобы уничтожать собственную мечту.
— Дальше мы только вместе, Златка, — уверенно произнес Марк, отчего-то сдерживаясь. Она была уверена, что он хочет подойти к ней и обнять. И не только обнять… Но сдерживался. Из последних сил удерживал страсть на коротком поводке. — Что же касается Филиппа, то только тебе решать. Наши с ним отношения могут дальше развиваться, ведь ты до сих пор в него влюблена, да и мне он нравится, даже слишком. Конечно, это не любовь. Пока. Но вполне может ею стать. Или можем послать его обратно в Америку и настойчиво попросить забыть о нас. Решать тебе.
Вот так просто, решать ей… А как решить? Марк являлся её нутром, частью души, которая от Златы не отделима. Фил же стал лучом солнца, счастья для неё. Если бы Мельников не изменил ей с Марком и не сбежал бы в другую страну, она смогла бы быть счастливой, даже без Кузнецова. Несмотря на предательство, Филипп у неё ассоциировался исключительно с ярким, сладким счастьем тех месяцев, которое нестерпимо хотелось повторить.
Как быть? Как выбрать? Выйти замуж за Марка и состоять в тройных отношениях с мужем и Филом? Справедливо ли это по отношению к Филиппу и к Марку? Особенно к Мельникову, ведь официально он будет лишь другом семьи… А семья, дети, счастье? Наконец, есть общественное мнение, которое будет обсуждать, осуждать, давить. И сможет ли она сама преодолеть те моральные установки, заложенные в её голове с детства родителями и обществом?
— Злат, не накручивай себя и не спеши. Никто не требует от тебя сиюминутного ответа, — Кузнецов сразу понял её состояние и устремился к ней, зашёл за спину. Тяжелые ладони легли ей на плечи, отчего Золотова тяжело выдохнула.
— Я правильно понимаю, что ты предлагаешь отношения втроем? — неуверенно спросила. Тихо и сбивчивым шепотом, словно их может кто-то услышать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Предлагаю, но не навязываю, — подтвердил Кузнецов, мягко поцеловав в висок. — Золотинка, ты слишком напряжена, расслабься.
Расслабиться? Как? Тело сводит судорогой то ли от ужаса, то ли от счастья. И страшно. Невообразимо страшно от открывшихся перспектив. Боязно сделать первый шаг и принять на себя ответственность за странные отношения, ведь любила она обоих, хоть и по-разному.
Сильные руки разминали затёкшие, почти каменные мышцы, отчего ей хотелось протяжно застонать от странного болезненного ощущения удовольствия. Хриплый голос и столь близкое нахождение жениха породили стайку мурашек, которая пробежалась по рукам вниз.
Что же он с ней делает?
— Ты чересчур напряжена и слишком много думаешь, — прокомментировал Марк её состояние. — Тебе бы расслабиться… Слушай, у меня через десять минут начнется совещание, давай ты меня дождешься в СПА. У нас новый массажист, проведешь «тайную закупку». Хочу знать так ли хорош, как его нахваливают. Сделаешь полезное дело и удовольствие получишь, как тебе?
Массаж был нелишним в её ситуации. Она перенервничала, устала после вчерашней попойки и организм еще не пришел в норму.
— Хорошо, — покорно согласилась она. — А потом?
— А потом будет тебе сюрприз, — Марк наклонился и подарил ей поцелуй-укус. На пару минут они выключились из реальности, целуясь и лаская друг друга. Злата до сих пор не могла поверить, что может так легко и просто проявить свою нежность и страсть по отношению к нему. Столько лет сдерживалась. Привычка буквально в кровь въелась.
— Что ещё за сюрприз? — хрипло прошептала ему в губы, с каким-то детским восторгом отмечая, как тяжело он дышит, как щеки покрыл еле видимый румянец.
— Приятный, — ответил он многозначительно. — Тебе будет очень приятно!
Пояснять, что именно под этим «приятно» подразумевается, Марк не стал, как бы Злата его не упрашивала. Многозначительная, будоражащая недосказанность повисла между ними, настраивая на игривый лад. Но тем не менее, Злате было, о чем подумать.
Фил. Красавчик из её прошлого, сумевший разбудить её сердце ото сна. Этот факт играл действительно важную роль, ведь Мельников смог на полном серьезе соревноваться с Марком за место в её душе.
Она хотела Марка.
Она хотела Филиппа.
И могла получить обоих.
И только собственные комплексы и страхи стояли между ней и теми, кого она хотела.
Кузнецов прав. Всё зависило только от неё. Вернее, от её смелости.
Именно поэтому она с энтузиазмом восприняла идею жениха о массаже. Ей действительно нужно было расслабиться, разгрузить звенящее от напряжения тело, дать мозгам возможность разложить всё по полочкам, отсортировать действительно важные вещи от шелухи. Что ни говори, а информации за последние сутки вывалилось на неё слишком много, а действительность менялась со скоростью света, не давая ей возможности приспособиться.
Марк отвел её к лифту и подарил долгий, весьма многообещающий поцелуй, от которого пальцы ног поджимались от наслаждения. Этот мужчина определенно умел целоваться, заставляя в считанные секунды терять над собственным телом контроль. Мало, что соображающую, Кузнецов буквально втолкнул её в кабину. Ноги стали словно ватные, совершенно непослушные. Многочисленные любопытствующие взгляды даже не смущали, настолько Золотова растворилась в поцелуе с Марком. Мимолетно отметила, что настолько ошарашенные лица работников компании она вряд ли когда-нибудь еще увидит. Не каждый день непосредственный весьма строгий начальник зажимает у лифтов девицу, хоть и свою невесту. Пару девиц, явно лелеявших надежду совратить его, буквально убивали её взглядами. Злата никак не отреагировала, слишком хорошо знала своего нареченного — он никогда не заведет шашни на рабочем месте. Он слишком дотошен и чистоплотен для подобных выходок.
— Я постараюсь как можно быстрее закончить летучку, — улыбнулся он ей, прекрасно понимая, как именно воздействует на неё. Кузнецов прекрасно чувствовал атмосферу в коллективе, и только что закрепил права Золотовой на него прилюдно. Как и свои права на неё.