— А я думал, что всё-таки стресс у тебя в виде рвоты проявляется.
Он снова шутит. Легко и ненавязчиво пытается ослабить ненужное напряжение в моей голове. И почему я когда-то решила, что у боксёра нет чувства юмора. Скорее, это у меня с ним дефицит.
— Он у меня многоликий. Как выяснилось. До появления тебя в моей жизни, стресс так часто не фантазировал.
— Ммм… значит эксклюзивная акция. Я так и знал.
И мужской взгляд обжигает кожу груди, заставляя соски напрячься ещё больше.
Андрей укладывается рядом со мной на бок и возвращает мою руку к себе на плечо, тем самым негласно призывая продолжить мацать его шикарный торс. И я мацаю. Укладываюсь тоже на бок лицом к нему и мацаю от всей души до сорванного дыхания.
Пальцы скользят вниз по развитой сверх меры грудной клетке прямо до пресса. Я с особым вниманием оглаживаю каждый вздрагивающий от моих лёгких прикосновений кубик, пока не дохожу до пояса шорт.
Заминка всего секундная, и то, чтобы просто перевести дух и облизнуть пересохшие губы. Все мужчины одинаковые, Лина!
Оттягиваю резинку шорт вниз, и вдруг открываю Америку снова. А не все! Во-первых, Царёв не носит трусы, ну или это он специально для меня постарался, а во-вторых, тут явно похозяйничал «растикорешок» для хороших всходов сельскохозяйственных культур.
Я замираю, словно забываю, что именно собиралась сделать, но и руку свою не забираю. Так сказать, любуюсь произведением искусства.
— Лисичка, просмотр достопримечательностей как-то затянулся. Ты не находишь?
Поднимаю взгляд и снова таю, забывая о чём хотела сказать. Склероз какой-то.
— Я же библиотекарь. Мне надо составить подробную карточку со всеми качествами на… изделие.
Иисусе! Что я несу⁈
Андрей несколько раз моргает, а потом улыбается, но не как обычно этим звериным оскалом, а так… человечески до бабочек у меня внутри груди. В животе они уже не живут, там занято домиком для дочери.
— Сейчас составим. Я помогу, — уверенно заявляет муж и прямо с торчащим как древко флага членом резво скачет козликом через меня на другую половину кровати.
— Лежи так. Поза на боку и сзади — самая удобная и правильная на больших сроках беременности. Я почитал.
Андрей действительно удобно пристраивается сзади, опаляя жаром своего абсолютно голого тела. Шорты он тоже где-то потерял.
— Ого. Ты и читать умеешь? — снова кто-то другой внутри меня ведёт тупой диалог с мужем.
Раздвоение личности — это между прочим фиговый диагноз.
— А ещё писать, вышивать крестиком и вообще открыт к изучению нового.
И мужские пальцы вырисовывают узоры и крестики на моей груди, пока не сжимаются вокруг соска, посылая разряд тока вдоль всего моего тела.
— Нового? — придушенно шепчу я, сдерживая рвущийся наружу стон удовольствия.
— Да. Вот сейчас буду распаковывать чакры беременной библиотекарши. Впервые.
Его губы чарующе скользят по моей коже, зажигая миллиарды нервных окончаний.
— Чакры⁈ — выхватываю из всей фразы непривычное для образа боксёра слово.
‐ Лия, трахать я тебя сейчас буду! — возмущённо хрипит мне на ухо и прикусывает кожу на плече, видимо отчаявшись достучаться до моей соображалки.
Это его признание по смыслу до неприличия грубое, но в исполнении Царёва, как райская прелюдия для моего тела.
— Ну будешь так будешь, — обречённо принимаю его наезд, и расслабляюсь.
— Лисичка, ты нечто, — чувствую кожей его улыбку, ибо муж словно прилип ртом ко мне.
И это тоже особо трепетно и сексуально.
Его пальцы нежно оглаживают живот, скользят между ног, массируя и лаская клитор, хотя я и так давно готова.
— Такая мокрая, — удовлетворённо рычит мне на ухо, и трахает меня пальцами.
Я лишь мычу в ответ, теребя в кулаке угол подушки. Меня скручивают волны небывалого ранее удовольствия, слишком горячее, невозможное.
— Меня трогай, Лисичка, — обвинительно хрипит муж, и отрывает мою руку от подушки, чтобы перекинуть за мою же голову.
Теперь в моей власти его шея, волосы, которые я нещадно дёргаю, когда оргазм стремительно накрывает и оглушает меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я что-то хриплю, захлёбываясь и сокращаясь на его пальцах. Наверное, так выглядит смерть через прелюбодеяние.
— Такая нежная, отзывчивая, — голос Андрея как маяк в моём личном шторме.
— Ещё, — и это снова не я.
— А ещё такая отчаянная и требовательная, — хрипло смеётся, но я чувствую скрытое одобрение. — Сейчас всё будет.
Глава 19
Глава 19
Андрей
Утром меня разбудило что-то странное, непривычное.
Я открыл глаза и уставился в рыжую копну кудряшек, которые явно хотели изнасиловать мой нос. Наверное, тайная месть их сладенько спящей на боку спиной ко мне хозяйки. Как оказалось, это отличная поза не только для секса, но и просто для сна.
Закрыл глаза обратно, решая, что хер с ней, с этой первой тренировкой. Я вчера между стандартными тренировками ещё дополнительно знатно потрудился в обед, вечером, перед сном. Сплошные нагрузки на сердце, нервы и член.
Оказалось, у Лисички какие-то адские феромоны, лишающие меня права голоса в решениях собственного тела спустя пару минут после прикосновения к её бархатистой коже. Даже мои уши, на которые, как говорится, медведь наступил, в кайфе тащатся от её всхлипов и вибрирующих стонов.
Лисичкомания. И на всякий случай крепче вжал спящего колобка в себя.
И снова это бум по моей ладони.
Я дёрнулся, открывая глаза. Именно это и разбудило меня изначально.
Под моей ладонью на середине живота Лии вырос большой бугор и снова пропал, а потом снова удар и бугор.
Ребёнок. Он тоже проснулся.
Меня словно огромным, под сотку, пыльным мешком прибило. Я под неизведанными эмоциями первооткрывателя боюсь пошевелиться, а вот моя Чупакабра очень смелая. Она дерётся так активно, что я даже, кажется, начинаю различать, где её «бугорки-ручки», а где «бугорки-ножки».
Для Азалии разминка малышки тоже не проходит бесследно.
— Тише, тише, доченька. Я тут. Спи, — она на автомате гладит живот в особо выпирающих местах, и Чупакабра прячется.
Лисичка умиротворённо выдыхает и снова прячет нос в подушку, продолжая сопеть.
У меня же сна теперь ни в одном глазу. Сплошные новые эмоции, что для мужика вообще не катят. Сука, даже рядом не валялись.
Собираюсь встать, но новая волна возмущения от пузожителя тянет меня магнитом обратно. Уже учёный, я повторяю движения Азалии и глажу упрямые бугорки. Это как игра в прятки. Едва прячется один, тут же появляется другой.
— Спи, малышка. Мама спит, — сипло шепчу ребёнку и просто глажу живот колобка по часовой стрелке.
Мне так мама в детстве делала, когда живот болел, и всегда становилось легче. Волшебство.
И оно и сейчас работает. Только в моём исполнении. Чупакабра затихает и перестаёт пинаться.
Охуевший от самого себя поднимаюсь с кровати. Прежде чем уйти в свой спортивный зал, осторожно, до самого подбородка, накрываю Азалию одеялом и делаю кондиционер потеплее. Лисичка у меня совсем там голенькая. И без меня точно замёрзнет.
Пока завтракаю, сообщаю тренеру, что позанимаюсь у себя в коттедже. Андреич недоволен, так как уже подобрал мне пару для спарринга, но я не хочу уходить, пока Лия спит.
Тем более у меня вчера был отличный спарринг. Не знаю, как Пете, а мне очень понравилось. Готов бы и повторить, но боксёр временно находится на лечении.
Зато, когда на вечернюю тренировку я снова пришёл с колобком, больше ни у кого не было желания лезть с разговорами к моей жене. Ссыкуны.
Тридцать пять, тридцать шесть… И я сбиваюсь в подсчёте подтягиваний, когда в зал как-то на раскоряку входит Азалия. На мгновение чувствую себя зверем, утрахавшим беременную жену до такого состояния, что ноги нормально не сходятся.
— Я, кажется, рожаю, — громким шёпотом роняет она, прижимаясь всем телом к первому попавшему тренажёру.
И снова что-то знакомо уебалось по темечку. Даже оглянуться тянуло, но я решил не отрывать взгляд от Лисички.