На основании понимания русского вопроса как национального руководство КПРФ выдвинуло лозунг национально-освободительной борьбы: «Задача национального спасения формулируется как национально-освободительная борьба с вовлечением в нее всех мыслящих и чувствующих слоев и сословий общества». Разберемся с этим. Национально-освободительная борьба, как известно, направлена на уничтожение иностранного господства, завоевание национальной независимости, реализацию права на самоопределение, ликвидацию колониального гнета и эксплуатации. Поэтому этот лозунг имел бы хоть какой-то смысл, если бы речь перед этим шла о засилии американского империализма, но он выдвинут именно в связи с русским вопросом. Следовательно, главный враг обозначен очень четко – еврейский олигархат. А учитывая взрывную силу лозунга национально-освободительной борьбы, можно предположить, какие он может иметь последствия для общественно-политической жизни страны. Может случиться так, что рабочие массы вместо классовой борьбы поднимутся на «святое дело» разгрома… нет, не американского империализма и не какого-то далекого от них угнетателя русского народа - олигархата, а более конкретных лиц - еврея и кавказца. Руководство КПРФ надеется, что оно сможет бесконечно долго контролировать ситуацию, перехватив национальную инициативу у националистов и направив националистическую энергию русского народа в классовое русло. Это грубая ошибка! Лидеры КПРФ забыли азбучную истину политической борьбы: когда правое объединяется с левым, то не правое левеет, а, наоборот, левое правеет, ибо поле для бесконечных компромиссов есть только у него. Правые идут на уступки левым только в очень критической для них ситуации, каковой сейчас не наблюдается. Логика развития данной политической конструкции позволит КПРФ остаться важной политической силой в стране, но будет уводить ее все дальше от коммунистических идеалов (Показательным примером этого является интервью Г. Зюганова ведущему телеканала «Россия» 22 января 2011 г., во время которого Г. Зюганов заявил, что основополагающими чертами русских как народа являются государственность, коллективизм и православие.). Со временем сила КПРФ как организации будет всецело определяться уровнем националистических настроений масс. Рост русского национализма неминуемо приведет и к кадровым переменам в партии. Можно предположить, что на смену мягкотелой эклектичной идеологии Зюганова придет более жесткий и более стройный национал-коммунизм Строева. Рассмотрим его более подробно.
Построит ли Строев КПРФ?
Воззрения С. Строева по-своему диалектичны, а точнее, формально диалектичны: они развиваются через диалектические противоречия в рамках гегелевской триады, что еще раз доказывает диалектичность всего существующего и в том числе процесса формирования лжи и отчуждения.
Итак, «триада Строева» состоит в движении его мысли от нации-национализма как единого «надличностного организма» к коммунизму как инструменту национализма и от него к синтезу этих двух элементов в национал-коммунизме, в котором государственный местный (Строев особо подчеркивает: не формационно-стадиальный, а цивилизационно-русский) коммунизм служит средством воплощения преданной «коллективной воли» нации. В этой логике истинным является лишь само движение мысли Строева от одних заведомо ложных понятий к другим.
Строев пишет:«Вывод состоит в том, что ни один из формальных признаков нации не является необходимым и достаточным. Объективное существование нации может успешно обходиться без любого из этих признаков, если наличествует главное: факт национального самосознания, то есть национализм. Национализм есть единственное необходимое и достаточное условие существования любой нации. Получается, что нация есть единство надличностного организма, осознающего себя единым национальным субъектом, причем независимо от того, какие именно формальные признаки в данном конкретном случае служат для самоидентификации. Иначе говоря, нация - это единство людей, обладающее своим собственным национализмом» (Строев С. «Нация и национализм»).
На наш взгляд, данное определение нации является неверным, так как здесь мы имеем явное нарушение логической операции «определение понятия». Во-первых, обращение к более широкому родовому понятию в построениях Строева фактически не произведено и при этом допущено нарушение закона достаточного основания. Во-вторых, произошло явно зауженное выявление видовых отличий, что привело к неоправданному расширению объема понятия «нация». Поясним.
Признак наличия национального самосознания (которое автор понимает, как заявление «надиндивидуального» «я», что «мы» есть «мы», а они есть «чужие») даже в единстве с признаком исторического времени явно недостаточен. Почему? Потому что только на основании одного этого признака можно говорить о наличии «нации» и «национального самосознания» у бесконечного множества более или менее длительно существующих человеческих сообществ, населенных пунктов, общественных организаций, церквей и т.д., что является полным абсурдом.
В своем произвольном толковании понятий «нация» и «национальное самосознание» Строев допустил непростительное для диалектика гипостазирование, то есть придание абстрактному понятию (в данном случае – это «национальное самосознание») статуса реально существующего материального объекта. При таком подходе национальное самосознание, как квазиестественное образование, а, следовательно, и нация понимаются как нечто изначально данное, как субстанция, ждущая своего развертывания и осознания своей изначальной субъектности.
Кроме гипостазирования, Строев произвел ценностную рокировку понятия «национализм», которое долгое время в советском и российском обществе обозначало нелюбовь, пренебрежение, агрессию к людям других наций. Строев вслед за современными новомодными российскими политологами производит терминологическую революцию, придавая термину «национализм» как бы естественный изначальный статус человеческого мировоззрения, смешивая его с более широким понятием «национальное самосознание». Тем самым Строев облегчает деятельность буржуазным националистам и фашистам. Его теория обеляет устоявшееся понятие «национализм», придает ему неоправданно позитивный смысл.
Анализ развития любой нации показывает, что национальное самосознание может иметь свои основные формы (не считая промежуточных и переходных). Первая форма основана на формуле «мы иные и враждебные другим, так как другие враждебны нам», вторая – на понимании того, что «мы иные, но такие же». Первая исходит из нелюбви к другим, вторая – из любви к своим, где круг своих постоянно расширяется. У первой вектор развития направлен внутрь, к сужению круга своих, у второй во вне. Обозначение этим двум формам искать не надо. Социально-политическая практика давно уже их выявила. Это национализм и противостоящий ему патриотизм.
При рассмотрении феномена патриотизма в первую очередь следует обратить внимание на многогранность самого понятия «патриотизм». В его определении используется как минимум три измерения человеческой культуры: психологическое, нравственное и политическое. С точки зрения формальной логики определяющей здесь является психологическая составляющая, ибо ближайшее родовое понятие, в состав которого входит «патриотизм» – это понятие «чувство любви», раскрывающееся, в свою очередь, через понятия «чувство» и «психический процесс». В результате патриотизм предстает перед нами именно как одна из разновидностей «чувства любви», объектом которой становится Родина (Отечество), а субъективным условием объективации – внутренняя готовность человека к ее совершенствованию и защите. Другими словами, решающие видовые отличия патриотизма от других видов любви состоят именно в ценностном восприятии той части общественного бытия, которая идентифицируется человеком как Родина и Отечество. Следовательно, содержание патриотизма зависит от содержания понятия «Родина», что непосредственно связано с конкретно-историческими условиями жизни общества, его классов, господствующих или оппозиционных политических групп, целей и задач, стоящих перед ними.
Исходя из того, что любое чувство человека – субъективно по форме, носителю, но не всегда во всей полноте объективно по содержанию, возникает проблема объективации патриотизма: чувство любви может принимать различные направления и характер в зависимости от мировоззренческих позиций и политических установок «авторов» этого чувства. Такую разновекторность патриотизма достаточно наглядно продемонстрировала вся новейшая история России: по-разному понимали патриотизм либералы и консерваторы, красные и белые, коммунисты и демократы и т.д. Очень важно подчеркнуть, что, как и любое чувство любви, патриотизм во многом иррационален – предполагает альтруистическое служение объекту любви без расчета на вознаграждение.