Читать интересную книгу Артур, Билл и другие (Все о мышах) - Питер Кроукрофт

В качестве предварительного испытания я установил такую лампу в мышином доме над самым полом. Насколько я мог судить, мыши бегали под ней как ни в чем не бывало. Во всяком случае, никаких бурных реакций они не проявляли и специально ее не избегали. После того как лампа горела несколько суток, я заметил, что воздух в помещении раздражает мое обоняние. Появился довольно резкий запах, но, по-моему, он объяснялся возникновением окислов азота. Следовательно, если лампы будут применять на складах, нам придется заранее позаботиться о том, чтобы сделать склады доступными для грузчиков, когда настанет время выносить зерно.

Было не так-то просто отыскать зараженное мышами здание, которое годилось бы для эксперимента, но в конце концов я обнаружил подходящий склад в Боттишэме на шоссе из Кембриджа в Ньюмаркет, так что мне приходилось делать лишь незначительный крюк на моем обычном пути из Лондона в Бери-Сент-Эдмендс. Склад был разделен пополам, и в каждом отделении были сложены мешки с зерном, полученные с одного и того же парохода.

Сначала я поставил лонгвортовские ловушки и поймал несколько мышей, чтобы их пометить. Теперь я мог узнать их, если бы мне удалось снова их изловить на другой половине склада. Затем я заклеил все щели бумагой, чтобы воспрепятствовать утечке загрязненного воздуха, и оставил только два-три отверстия на уровне пола, дабы мышам было куда спасаться от ультрафиолетового света, если бы им так заблагорассудилось. Лампы горели без перерыва шесть недель.

Затем в отделении с лампами были снова поставлены ловушки, в которые опять попались мыши. Среди них было и несколько особей, помеченных шесть недель назад. Эта повторная поимка, однако, не давала возможности определить примерную численность мышей на складе; кроме того, я не знал, сколько их там было до начала эксперимента. Но раз мыши там были, это уже свидетельствовало о том, что дело было не в лампах.

Наши химики снабдили меня аппаратурой для обнаружения озона, но пробы дали отрицательный результат. Следовательно, содержание озона в воздухе было очень низким, а к тому же, если не ошибаюсь, этот газ плохо поддается обнаружению. Во всяком случае, в статистически значимых количествах он обнаружен не был.

Я поместил мышей в маленькие клетки под лампами на несколько недель, и это оказало на них неблагоприятное воздействие. У зверьков болели глаза и вылезала шерсть на спине. Но ведь они получали массированные дозы облучения, в несколько тысяч раз превосходившие те, которые могла получить бегающая на свободе мышь, имеющая в распоряжении много укрытий. Я решил больше не тратить на это времени и составил следующий короткий отчет:

"Проведенные эксперименты показывают, что присутствие ультрафиолетовых кварцевых ламп не производит на грызунов никакого чудотворного воздействия и не вынуждает их покидать здание. Мыши продолжали свободно двигаться в маленьком складском помещении, освещавшемся тремя метровыми лампами в течение шести недель. Это позволяет сделать следующие выводы:

1. Хотя ультрафиолетовые лампы, находящиеся на близком расстоянии и включенные на долгое время, обжигают кожу мышей и вызывают их облысение, в условиях склада излучение такой интенсивности получено быть не может.

2. Мыши не проявляют никакого видимого отвращения к свету и звуку ультрафиолетовых ламп. Они приближаются к ним в периоды активности, едят поблизости от них, хотя пища имеется и в других местах, и входят в ловушки, расположенные в полуметре или в метре от лампы длиной в метр.

3. Концентрация озона, создаваемая лампами, была слишком низкой и не регистрировалась имевшейся в наличии аппаратурой".

Для меня история с ультрафиолетовыми лампами на этом и закончилась, однако интерес к ним вновь воскрес после того, как "Кантримен" опубликовал статью Г.Дж. Линдсея, журналиста, проживающего в Южной Австралии. Он чрезвычайно красочно описал воздействие ламп:

"Когда в комнате горит такая лампа, у человека, который войдет туда, только слегка запершит в горле. Если в эту комнату вносят кошку, у нее из глаз текут слезы, она задыхается и уже через несколько секунд пытается выбраться на свежий воздух. Еще более поразительно поведение посаженной в клетку крысы или мыши. Она отчаянно мечется по клетке и бьется головой о сетку".

В результате этого оживленного интереса к лампам отдел по борьбе с вредителями провел еще несколько экспериментов. Э.Дж. Уилсон (1960) опубликовал результаты своей работы с серыми крысами (Rattus norvegicus). Эти крысы помещались под кварцевые лампы, которыми пользовался я, и под лампы, экранированные так, чтобы поглощались световые волны, генерирующие озон. Кроме того, трансформаторы, издающие высокое пронзительное гудение, помещались вне комнаты с подопытными животными. Таким образом, можно было по отдельности проверить все факторы, связанные с предполагаемым воздействием ламп на крыс.

Результаты показали, что крысы предпочитают темноту ультрафиолетовому освещению, а ультрафиолетовый свет - обычному электрическому. Вполне логично ожидать, что ночные грызуны предпочтут минимальное освещение, и каково бы ни было неприятное действие ультрафиолетовых ламп, оно оказалось не настолько сильным, чтобы преодолеть естественное отвращение крыс к более яркому свету. На внесенных кошках Уилсон опытов как будто не ставил.

Он пришел к выводу, что ультрафиолетовые лампы не являются действенным средством изгнания грызунов из продовольственных складов. "Положительные результаты, которые они, по-видимому, дают в Австралии, - писал он, возможно, объясняются другими мерами, принимавшимися одновременно с установкой таких ламп".

Я пишу эту книгу в Аделаиде. И я позвонил мистеру Найгелу Олифанту, одному из фабрикантов ультрафиолетовых ламп, и спросил, не может ли он сообщить мне факты, которые подтверждали бы высказывания Гарольда Линдсея. Мистер Олифант сказал, что ни он, ни его брат никогда не приписывали своим лампам эффективного воздействия на грызунов - выпускаются они главным образом ради их бактерицидных и фунгицидных18 свойств. Однако он сообщил мне названия и адреса фирм, которые продолжают использовать эти лампы против грызунов. По-видимому, следовало бы поставить опыты прямо здесь, в Аделаиде, и мистер Олифант обещал одолжить мне необходимые лампы. Но я стремлюсь очистить свою память от мышей и не ищу повода снова ими заниматься.

* * *

В начале этой повести я упоминал, что гигантские штабели мешков с зерном обеспечивают мышам идеальную среду. Один из способов борьбы с вредителями заключается в изменении условий их существования. К этому, собственно, и сводилась сущность вопроса: почему необходимо хранить зерно именно таким первобытным способом? Если модернизировать систему хранения, не рассыпать зерно по мешкам, перевозить его в цистернах и грузить с помощью вакуумных насосов, мышиная проблема исчезает сама собой.

Прежде я полагал, что главная беда заключается в дешевизне рабочей силы в Англии. Некий биржевой маклер как-то сказал мне, что он не механизирует ведение своих счетных книг потому, что английские счетоводы очень дешевы. Подрядчики, занимающиеся хранением и перевозкой зерна, не будут тратить деньги на специальное оборудование до тех пор, пока местные биржи труда не перестанут снабжать их дешевой рабочей силой. По-видимому, всегда находятся люди, готовые таскать мешки за грошовую плату. Отсутствие интереса к своему труду у этих сезонных рабочих являлось еще одной причиной, почему меры борьбы с грызунами часто оказывались бездейственными. Какой смысл сооружать непроницаемые для мышей помещения, если грузчики оставляют их открытыми, уходя обедать?

Но позже я взглянул на эту проблему по-иному. Хранение запасов, предусмотренных на случай общенациональной катастрофы, должно опираться на ручной труд. В случае если произошло бы худшее, - а уж если что-нибудь произойдет, то скорее всего именно худшее, -для специального оборудования могло бы не оказаться бензина или электроэнергии. А куда лучше носить зерно в мешках, чем в ведрах. Я не осведомлен в политике, определяющей эти вопросы, но меня всегда восхищал реалистический подход к ним со стороны английских организаций, ведающих гражданской обороной. Они учат людей практическим вещам - например, как печь хлеб в печке, изготовленной из старой канистры.

Тем не менее меня всегда поражал тот факт, что зерно, хранящееся сплошной массой, неуязвимо для грызунов. Конечно, от насекомых-вредителей это его не избавляет, но с ними так или иначе приходится бороться окуриванием. На некоторых складах зерно хранилось в контейнерах, стенки которых складывались из мешков с зерном, и на таких складах мыши селились именно в "переборках".

Я спросил, почему щели между мешками не засыпаются зерном? Ведь тогда переборка или штабель состояли бы из сплошного зерна со слоями мешковины внутри. Любые повреждения производились бы извне и были бы сразу замечены. Заражение мышами больших штабелей вызывало особенную тревогу именно потому, что всегда можно было опасаться, что мыши спокойно плодятся и размножаются в глубине штабеля, где их невозможно обнаружить и где с ними нельзя бороться ядами. Так почему бы не закрыть для них внутреннюю часть штабеля, засыпав ее зерном?