— Свидание, — без колебаний отвечает Даллас. — Я прыгну с тарзанки рядом с ней, прежде чем соглашусь на свидание.
— Мерзость, я не хочу ни с кем встречаться, — с отвращением произносит Мейвен.
Даллас поглаживает ее по макушке.
— Это моя девочка.
— Хочешь покататься со мной на американских горках, дядя Хадсон? — спрашивает Мейвен. — Уиллоу идет!
Беременность и карнавальные аттракционы не сочетаются.
— О нет, — стону я. — Меня укачивает.
Я не знаю, когда Даллас собирается сообщить новость о том, что она станет старшей сестрой, но я точно не хочу присутствовать при этом. Господь знает, какие у нее будут вопросы.
Улыбка Мейвен превращается в надутую губу.
— Мою маму тоже, но она всегда была в порядке.
Я с сожалением смотрю на Далласа при упоминании Люси. Его тело замирает, и я уверена, что его сердце бьется быстрее, чем у кого-либо на американских горках здесь. Легкость нашего совместного времяпрепровождения погасла, наступив вихрем беспокойства. Он почесывает шею, и я замечаю, как на ней проступает вена.
— Может, я поеду с тобой? Я люблю американские горки! — быстро предлагает Стелла, обманывая бедную девушку.
— Спасибо, — шепчу я ей, пока Мейвен ждет разрешения Далласа.
Его глаза пусты, лицо скрыто болью. Он отключился.
— Я прослежу, чтобы они вдвоем держались подальше от неприятностей, — говорит Хадсон. — Ты продолжай знакомить Уиллоу с продуктами, вызывающими коматозное состояние, и продай ей Блу Бич.
Даллас щиплет переносицу и кивает. Я беру свой лимонный коктейль и высасываю его, даже не потрудившись поспорить с Хадсоном по поводу комментария «продай ей Блу Бич». От одной мысли о том, что Даллас покажет мне все вокруг, меня тошнит больше, чем от мяса.
Стелла хватает Мейвен за руку, и они втроем пробираются сквозь толпу людей. Я с трудом подбираю нужные слова. Я хочу утешить Далласа, но не уверена, что это хорошая идея. Это может оттолкнуть его еще больше.
Разве не этого я хотела, когда узнала, что беременна?
Теперь я жажду большего от него.
Сколько себя помню, я восхищалась его любовью к Люси. Его преданностью ей, даже когда полуодетые женщины бросались на него в надежде увидеть Стеллу.
Видя их отношения, ты снова верил в любовь.
И именно поэтому я не могу с ним сблизиться.
Он никогда не даст мне этого.
Такую любовь не встретишь дважды за всю жизнь.
Нельзя пробудить эти эмоции в сломленном человеке.
Мне нужно отступить и прекратить попытки добиться успеха в отношениях с ним, которые закончатся только тем, что я буду топтаться на месте, когда мне придется столкнуться с опустошением, что он рядом со мной только потому, что я от него залетела.
Я не понимаю, что смотрю на него, пока его впалые глаза не встречаются с моими. Его адамово яблоко покачивается, пока он ставит тарелки друг на друга и выбрасывает их в мусорное ведро.
Он обманчиво улыбается мне.
— Ты готова к встрече с Блу Бич?
Я хватаю пакет с сахарной ватой.
— Я готова слушать, но меня нелегко убедить.
— О, мисс Эндрюс, я могу быть очень убедительным человеком. — Должно быть, по дороге к мусорке он дал себе ободряющий совет, потому что его счетчик возбуждения поднялся на несколько ступенек.
Я запихиваю в рот горсть сахарной ваты, прежде чем встать. Мы идем в тишине, бок о бок, мимо раздраженных родителей, кричащих на своих детей, и людей, тратящих свои зарплаты на игры, которые их обманывают.
Все останавливаются и смотрят, когда мы проходим мимо них, как будто мы — выставочные животные. Несколько женщин достали свои телефоны, чтобы заснять нас. Мы выглядим настолько платонически, насколько это возможно. Черт, может быть, мы больше похожи на незнакомцев, учитывая, что мы не говорим друг другу ни слова.
Здесь нет истории, люди.
Не перекручивайте это в то, чем это не является.
Потому что это намного сложнее, чем просто секс.
— Как насчет игры? — спрашивает Даллас, отвлекая мое внимание от толпы женщин, указывающих нам дорогу.
Я бросаю на них непристойную гримасу и возвращаю свой взгляд на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы остановились напротив игры в кольцеброс с гигантскими животными, свисающими с крыши палатки.
— Шансы на то, что я выиграю это маленькое чучело, — один к газиллиону, а стоить оно будет пару сотен баксов. Я лучше сэкономлю свои деньги и куплю новую сумочку. — Или детскую кроватку.
— Мне нравится твой стиль. — Он смеется, качая головой. — Я столько денег спустил на эти дурацкие штуки. Люси их обожала. — Он наклоняет голову в сторону мигающих огней и крутящихся аттракционов. — Колесо обозрения?
— Я вижу, ты живешь на дикой стороне.
— Рискованность — мое второе имя. Сейчас вернусь.
Я напряженно смотрю на него, пока он бежит к билетной кассе, не дожидаясь моего ответа.
Как сказать ему, что я лучше потрачу свои сбережения на игру, чем застряну с ним в воздухе?
Как бы я ни хотела, я не могу. Мне трудно нагрубить ему, когда кажется, что кто-то переехал его собаку.
Поэтому я жду в очереди.
Он вручает скучающему служащему наши билеты и помогает мне сесть в вагон. В машине тесно, мы сидим друг напротив друга. Я краснею каждый раз, когда наши колени соприкасаются в тесном пространстве.
— Ты уже записалась к врачу? — спрашивает он, когда руль начинает двигаться.
Я игриво вздыхаю.
— Это был твой план, да? Поднять меня на сотни футов в воздух, чтобы я не смогла отскочить, когда ты будешь задавать мне сложные вопросы?
Он поднимает руку, улыбка трескается на его губах. Она не такая настоящая, как та, которую он подарил мне в начале ночи, но это лучше, чем искусственная, которая была раньше.
— Клянусь, это удачное стечение обстоятельств. — Он делает паузу, улыбка все еще мелькает на его губах. — Подсознательно умный ход с моей стороны, учитывая, что ты в прошлом была бегуньей.
Его джинсы трутся о мою голую ногу, когда я устраиваюсь на металлическом сиденье. Как и мои туфли, шорты были не самым лучшим выбором.
— Неловкие разговоры не являются моим любимым занятием, — пробормотала я.
— То есть, принимать взрослые решения — это не так?
— Мне двадцать шесть. — Я мысленно даю себе пощечину. Это мой аргумент?
— В последний раз, когда я проверял, двадцать шесть — это уже взрослый.
— Я имею в виду, что у меня не так много опыта в принятии взрослых решений, которые влияют не только на мою жизнь.
Когда я окончила школу, я переехала в Лос-Анджелес в колледж и прожила свою жизнь, ни перед кем не отчитываясь. Я регулярно путешествую по работе и не беспокоюсь о том, что кто-то, кроме моего босса, контролирует то, что я делаю. Мои личные решения никогда не влияли на жизнь других людей.
— Тебе лучше поскорее покончить с этим дерьмом. Нам предстоит вместе принять несколько важных решений, — говорит он.
У меня в груди все сжалось. Я еще не смирилась с тем, что у меня будут долгосрочные отношения с Далласом, и мне не хочется погружаться в реальность этого сейчас.
— Я еще не записалась на прием к врачу. Понятия не имею, куда идти, но я бы предпочла кабинет не поблизости, учитывая, что городской врач, вероятно, принимал тебя. — И Мейвен.
— Это правда.
Я раскидываю руки.
— Вот именно! — Это делает меня отстойным человеком, что я не хочу того же врача, что был у Люси? Боже, я говорю как ревнивый ребенок.
— Сын доктора Райли недавно закончил медицинскую школу и вернулся на работу в клинику. Он сказал, что будет наблюдать за нами втихую, пока ты не будешь готова рассказать людям.
Втихую? Как будто я собираюсь вытолкнуть из себя королевского ребенка?
— Ты уверен, что он никому не скажет? — спрашиваю я.
— Уверен. У меня полно компромата, чтобы легко шантажировать его.
— Хорошо. Шантажируй. Я бы не хотела, чтобы к нам привлекали больше внимания.
Он усмехается и наклоняется вперед, чтобы просмотреть толпу внизу.