Читать интересную книгу Внебрачная дочь продюсера - Анна Литвиновы

Попутно Леся просмотрела все имевшиеся в сети изображения Борисоглебского. Заметила, что на многих, даже двадцатилетней давности, карточках сценарист представал в очках. И только на двух фото (из десяти) щеголял без оных. Значит, видит он, в принципе, плоховато, и это не старческая дальнозоркость – зрение у него страдает давно. А ведь в субботу в ресторане Вилен форсил без очков. «Вряд ли старичок вдруг освоил контактные линзы, – подумалось Лесе. – Да и щурился он на вечеринке изрядно. Что ж, значит, есть шанс, что он меня в новом образе не узнает…»

Покончив с Борисоглебским, Леся стала искать злобную актрису-брюнетку. Она отыскала ее по фото на актерском сайте. Актриса звалась Ириной Манировой. Леся открыла посвященную ей статью в киноэнциклопедии и узнала, что настоящая фамилия актрисы – Манилова (Манирова – творческий псевдоним) и она не очень-то для комедиантки молода: тридцать три года. Фильмография лицедейки насчитывала семнадцать кинолент и телесериалов. Лесе показалось, что где-то она уже видела сей перечень. Она открыла те статьи, что читала давеча ночью в офисе, – посвященные Брагину и Райтонену, и просмотрела список их творческих достижений. Оказалось, Леся не ошиблась: в восьми сериалах, снятых за последние годы компанией «БАРТ», блистала госпожа Манирова.

Леся полезла на сайты, посвященные каждому из фильмов, и обнаружила, что во всех восьми актриса играла главные роли. В списках исполнителей она значилась если не на первом, то на втором-третьем месте. И всегда ее изображение имелось на плакатах, посвященных сериалам. «Вряд ли, – подумала Леся (она хоть и выросла в провинции, но прекраснодушной дурочкой сроду не была), – Манирову так много снимали благодаря ее дьявольскому таланту и неземной красоте. Вполне возможно, что она была любовницей Брагина или Райтонена, а может, и обоих… Но вернее всего – если вспомнить, сколь злые взоры выдра кидала на нас, – путалась она с убиенным Иваном Арнольдовичем…»

С Манировой, конечно, тоже надо повидаться – но сыщица пока даже приблизительно не представляла, как и под каким предлогом к ней подобраться. А вот в случае с «кастинг-директором» уже рождалось что-то вроде плана…

Уже когда Леся приехала в Москву, на Патриаршие, она еще раз позвонила по сотовому в «БАРТ», опять спросила Борисоглебского. И положила трубку, как только заслышала его голос. И тогда Леся заняла стратегическое место за столиком у окна – в том кафе, откуда прекраснейшим образом просматривался выход из киноофиса. Ей повезло: она счастливо разглядела, как ровно в шесть вальяжный Вилен Арсеньевич покидает присутствие, переходит улицу и не спеша направляется в сторону кафе. И тогда она бросила на стол две сторублевки – за крошечную чашку кофе и стакан минералки (настоящее разорение эти центровые заведения!) – и бросилась навстречу Борисоглебскому. И очень удачно врезалась прямо ему в грудь…

– Вы хотите автограф? – барахатисто изрек «кастинг-директор». Глазки его при виде стройненькой фигурки и молодого личика залучились. – Что ж, у вас хороший вкус… Вы знаете, девушка, я могу предложить вам нечто большее, чем свою вульгарную подпись…

– Что же? – слегка нахмурилась Леся. Она постаралась, чтобы в ее голосе одновременно прозвучали и кокетство, и опаска.

– У меня в машине есть моя книга, и я охотно подарю ее вам и на ней распишусь.

– Просто чудесно, – сказала Леся и добавила со всей серьезностью: – Я не могла даже надеяться на такое счастье.

Кто сказал, что мужчины не ведутся на комплименты? Еще как ведутся – особенно те, кто сам злоупотребляет лестью. Вот и сейчас «кинодраматург-писатель» раздулся от гордости.

– Идемте, – молвил он, – здесь два шага.

И даже взял Лесю под ручку. Точнее, довольно крепко уцепил жесткими пальцами за локоть.

Машина Борисоглебского и впрямь оказалась поблизости: далеко не новый «Фольксваген Пассат». Сценарист нажал на кнопку брелка, а затем распахнул перед Лесей переднюю пассажирскую дверцу. И самодовольно пошутил:

– Говорят, когда мужчина открывает перед женщиной дверь машины – у него либо новая машина, либо новая женщина…

«Он уже считает меня своей добычей, – усмешливо подумала Леся. – Не слишком ли просто, Вилен Арсеньевич?..»

Однако она покорно скользнула внутрь лимузина. Борисоглебский уселся за руль и потянулся к «бардачку» – словно случайно коснувшись при этом груди Леси. «Держу пари, – подумала она, – он возит с собой книжку, чтобы откупаться от гаишников. А сейчас она ему кадриться помогает…»

Вилен Арсеньевич с гордостью продемонстрировал девушке обложку. На взгляд Леси, кичиться ею особенно не стоило: бумажный переплет, короткое название «Ника-2» и имена трех соавторов – причем фамилия Борисоглебского в нарушение алфавитного порядка значится последней. Обложку украшало фото актрисы Манировой. При виде книги юная сыщица с воодушевлением воскликнула:

– О, прекрасно, я и мечтать не могла!

– Что-то душновато здесь, – пробормотал сценарист, завел мотор и включил кондиционер. – Как вам подписать? Как вас зовут?

– Подпишите: «Кристине».

– Красивое имя!

Возложив книгу на руль, Борисоглебский подписал ее, а когда закончил, самовлюбленно прочитал вслух:

– «Милой Кристине на память о нашей нечаянной, но незабываемой встрече». Держите!

– Спасибо, – пролепетала Леся и сунула книжку в рюкзачок.

– Ну-с, – молвил Борисоглебский, – куда вас подвезти?

Он достал из кармана футляр, вытащил очки и нацепил их на нос. А затем как бы машинально (а может, и вправду машинально) включил передачу и тронулся с места. Вырулил от тротуара и двинулся на малой скорости по переулку, влившись в поток авто. Теперь он уже не смог бы остановиться, не вызвав бешеного негодования водителей сзади.

И тут девушка сказала:

– Можете отвезти меня к вдове Брагина?

– Куда?! – Борисоглебский даже в лице переменился. Он повернулся и пристальным, гневным и непонимающим взглядом уставился в лицо Леси. – Ты кто?

И так как она промолчала («Не рано ли я? Не самое лучшее начало…»), Вилен спросил:

– Ты что, журналистка? Что ты тут вынюхиваешь?!

– Нет. Я не журналистка.

– А зачем тебе понадобилась Брагина?!

– Дело в том, – тишайше проговорила девушка, – что я дочь Ивана Арнольдовича.

– Ты?! Дочь? Не было у него никакой дочери!

– Я его незаконнорожденная дочь. От другой женщины, не от жены.

– Ты шутишь?!

– Нет. То была нечаянная встреча, отпускной роман.

Пользуясь тем, что машина остановилась в очередном заторе, Вилен Арсеньевич повернул голову и внимательно осмотрел девушку с головы до ног.

– Сколько тебе лет? – быстро спросил он.

– Двадцать.

– Значит, ты восемьдесят восьмого года рождения? Тогда Брагин работал за границей.

– Я знаю. МИД отозвал его в Москву, и он приезжал в Союз, один, без жены. Тогда у них и случился роман с моей мамой. Она стенографисткой работала… А через девять месяцев родилась я.

– Никогда не слышал ничего подобного, – пробормотал сценарист.

Чтобы в твою ложь поверили, она должна быть потрясающей, феерической, поражающей воображение, – об этом Леся знала тоже лишь понаслышке. Теперь пришла пора проверить сей постулат на практике.

Она продолжила напористо и уверенно, откуда только наглость бралась:

– Папа от меня никогда не отказывался, всю жизнь помогал нам с мамой, правда, совершенно нас не афишировал, особенно первое время, когда служил за границей. Ведь при советском строе, вы же знаете, внебрачная связь могла стоить ему карьеры… А потом, когда он в Союз вернулся, уже моя мама не захотела, чтобы их роман был на виду. Но я с папой постоянно встречалась. Он иногда приезжал к нам домой, помогал деньгами. Водил меня в театры, в кафе, подарки дарил… Он и в институт меня пристроил…

Леся почти верила в то, что рассказывала, ведь она словно повествовала о своем отце, ей всегда хотелось, чтобы такой придуманный папа был у нее самой. Пусть он даже не живет с ними, но пусть они хоть иногда встречаются, и он будет богатым, заботливым, щедрым… Но у Леси давно не было никакого отца, ни богатого, ни бедного – последние сведения от папашки мама получила восемь лет назад, когда тот отправлялся на нефтепромысел в Ханты-Мансийск, и с тех пор о нем ни слуху ни духу…

Пока девушка рассказывала свою историю, машина Борисоглебского выехала на Тверскую, спустилась в потоке других и свернула на Театральную. Леся видела лицо спутника только в профиль. «Кастинг-директор» (замечательная должность для того, чтобы подбивать клинья к студенточкам и актрисулькам!) внимательно смотрел на дорогу. По выражению его лица Леся не могла понять, верит ли ей попутчик и к чему она ближе – к окончательному триумфу своего вранья или к разоблачению.