неделях беременности имеют риск преждевременных родов.
Я торможу. То есть можно остаться⁈ Что-то не хочу я в компанию мужа. У меня от мыслей про этого Марата всю передёргивает. Видела я, как менеджера перекосило, когда Царёв задержал свой чартерный рейс.
— А мы быстренько, — супруг не даёт развить скорость полёта моей фантазии, и та осыпается розовыми осколками к моим ногам. — Рекомендации выпишите.
Пожелание Андрея не оспаривается. Кажется, это происходит повсеместно.
И вот с бумажками от врача в одной руке и моей ладонью в другой чемпион тащит меня в самолёт.
Усаживает в кресло, лично пристегивает ремнём безопасности, и только после падает рядом со мной и тяжело выдыхает.
— Можно взлетать, — командует супруг, стоящему неподалёку Марату.
— Спасибо, ваше величество, — ехидничает помощник и вроде бы улыбается, но в глазах у него столько злости.
И ведь вся для меня. Помолиться что ли, чтобы не сглазил меня и ребёнка?
— Да всегда пожалуйста, — спокойно ставит точку Андрей, и исподлобья смотрит на Марата так выразительно, что с него можно картины писать под названием «Рискни».
Помощник более не рискует, и просто уходит.
Меня же снова одолевают куча мыслей и страхов. Моя новая жизнь такая…
— А ты летать боишься? — вдруг спрашивает Андрей, и я чувствую прикосновение его пальцев к своим, что крепко сжимают подлокотник.
И когда я поворачиваю голову, ловя взгляд мужа, то все мои доводы и размышления вновь осыпаются с нежным перезвоном вокруг нас. Царёв боится.
В шоколаде мужских глазах обычно спокойных до безразличия, сейчас столько волнения, что я залипаю, как на просмотре картины «Мона Лиза». Эти глаза, как её улыбка, полны загадочного очарования.
— А ты? — отчего-то спрашиваю шёпотом, хотя нарастающей гул набирающего хода самолёта заглушает меня.
— Нет, — бессовестно врёт мне, и улыбается маленьким краешком губ.
Улыбается мне. Одной. Это как удар в двести двадцать.
— Тогда и я тоже нет, — намекаю, что его маленькая тайна раскрыта, но я никому не скажу.
Он хочет сказать что-то ещё, но самолёт отрывается от земли. Сильные пальцы нервно впиваются в мои в знак подтверждения моей догадки. Я проворачиваюсь в кресле к Царёву на полкорпуса, и кладу вторую ладонь поверх наших. Теперь со стороны всё выглядит так, как если это я держусь обеими лапками за своего чемпиона. Мужская бровь изгибается в знак удивления, но мою поддержку никто не отвергает.
Напротив нас ещё два больших кресла, пустующих до взлёта, куда шумно и падает тренер боксёра. Как чёрт из табакерки!
— О, смотрю кто-то боится летать, — коротко хохотнув, он тем не менее сочувствующе смотрит на меня. — Придётся как-то бороться с этим недугом.
— Я привыкну, — уверенно отвечаю ему, так как говорить правду в принципе легко.
Это всего лишь мой второй полёт в жизни, но я точно могу сказать, что не боюсь. Это наоборот так захватывающе.
— Сейчас наберём высоту и станет получше, — успокаивает меня и даже открыто улыбается.
— Спасибо, эээ — и неожиданно понимаю, что нас так и не представили друг другу.
— Васнецов Степан Андреевич. Рад знакомству, — и протягивает мне ладонь для рукопожатия, но я лишь крепче вцепляюсь в руку мужа.
— Взаимно. Спасибо вам за поддержку, — совершенно искренне отвечаю тренеру.
Этот мужчина в возрасте начинал мне симпатизировать.
— Да, да, держитесь за Андрея, он у нас сильный и нерушимый. Хотя вы вроде бы хотели поговорить со мной насчёт его мягкости в определённых частях тела. Так я слушаю. Заодно отвлечёмся от ваших страхов.
А нет, показалось! Никаких симпатий, если мне сейчас снова придётся краснеть и извиваться как уж на сковороде. А ведь причина этого дискомфорта как ни в чём не бывало сидит рядом со мной.
Вот надо было сдать его с потрохами, и пусть бы Андрей краснел! Если такое вообще возможно.
Глава 16
Андрей
Казалось, что после паники моей крепкой нервной системы во время этих ебучих тренировочных схваток всё остальное покажется полной ерундой.
Нихрена!
Лисичка с её большими глазами в тренировочном комплексе, где помимо меня занимается ещё кучка боксёров — это очередной пиздец на мою уставшую от недосыпа голову.
Нет, моя жена, по сути говоря, ничего такого особого не делала. Она просто была, жила, дышала и улыбалась. Но возле её кресла, что Васнецов притащил к моему рингу специально для неё, образовалось какое-то половничество голодных самцов. И, блять, эти уроды, что в обычный день без мата не могут имя родной матери сказать, теперь перед Азалией едва не Пушкина с Ахматовой цитировали. Между прочим, глубоко беременной МОЕЙ женщиной.
Меня хватило на час по факту непродуктивной тренировки. Да и естественная усталость брала своё. Тем более я сейчас не на ринге, где слабость приравнивалась к проигрышу. Нет смысла рвать жилы.
— Андреич, прости. Давай продолжим после обеда. Мне всё-таки надо сначала выспаться после перелёта.
Тренер с грустной миной кивает в знак согласия, но высказываться не стал. А я бы и не слушал.
Сон мне нужен также, как и тренировка. А сначала…
— Рязанов, я не понял, а чего это ты вдруг расслабился? Вместо тренировки всё по бабам да по бабам? Да ещё и по чужим? Решил тренировать мышцы между ног, раз остальные группы не поддаются твоим усилиям?
Парочка дёргается от моего благоговейного яростного шёпота, где мат отлично читается между строк.
Азалия запрокидывает голову, посылая невинный взгляд своих голубых очей прямо в мою грудь, а вот боксёр рядом с ней рисуется павлином, которому я сейчас перья с яйцами местами поменяю. При этом чувствую себе эдаким диким и необузданным пещерным человеком. Короче, приятное, щекочущее внутренности чувство.
— А мило общаться с дамой в современном обществе не запрещено, Царёв, тем более если эта дама сама не против.
Взгляд Лисички в момент темнеет, теряя свою детскую непосредственность, а на лице проступают признаки паники. Она мелко прикусывает нижнюю губу, отворачиваясь от меня, и вся вжимается в кресло. Теперь только один живот гордо выступает вперёд.
Ну, сука, ты сам себе подписал приговор члена к гвоздям. А я ведь, между прочим, давал шанс слиться с моих глаз.
— Так это, блять, в современном обществе, а тут сплошные царские правила, где я, муж, так сильно против, что ты сейчас челюсть сам об пол сломаешь. Вот абсолютно случайно. Хочешь проверить?
Рязанов Петька — придурок, который слаб на контроль даже собственного члена, что уж говорить про его соперников на ринге, но при всём этом откровенным слабоумием никогда не страдал.
Когда мы снова встречаемся взглядами, я отчётливо вижу, что спортсмен не хочет.