Шиплю ему в лицо, оскорбленная столь низким предположением. Хотя, что он должен был подумать, увидев меня такую… — Какой ещё проституткой?!
— Ты пришла ко мне домой практически голышом, свалилась в обморок и не желаешь ничего объяснять! — Обиженно выпаливает.
— Не желаю! — Подтверждаю его слова.
— Я помочь хочу. — Всё ещё настаивает он.
И тут на меня неожиданно накатывают воспоминания сегодняшнего утра.
Как грубо Давид обращался со мной, и насколько я была «на волоске» от того, чтобы реально прослыть последней шалавой. Думаю, он бы не стал утаивать о своих подвигах и растрепал бы всем соседям по округе, как имел меня всеми возможными способами…
Тошнота подкатывает к горлу.
Больше, на хрен, вообще не буду пить.
Ещё эта свадьба…
Почему нельзя прямо сейчас свалить в Камбоджу?
Только из-за Ромки я терплю весь этот бред…
Дорого же тебе это обойдётся, братец…
Ладно. Делаю долгий выдох…
— Ваш сосед, Давид… — Решаю всё же рассказать Диме правду. Сама не знаю, зачем. — Он мой заказчик, я ему фонтан оформляю. Должна была оформлять.
Его брови тут же сходятся у переносицы.
Само начало истории уже не нравится моему собеседнику.
— Так вот… — Снова отпиваю лимонад. В горле пересыхает от такого взгляда. — Я к нему пришла вчера. Мы с Катькой выпили, ты помнишь её, подруга моя институтская.
— Зачем пришла?
Если бы я, блин, знала!!!
— В общем… я не помню. Проснулась утром у него на диване, а он ко мне приставать начал, вот я и сбежала.
— Ясно.
Дима поднимается с дивана и отходит на несколько шагов.
— Мои вещи остались там. Рюкзак и телефон.
Вот как объяснить ему, зачем я попёрлась к Давиду? Теперь точно думает, что я проститутка.
Хочется расплакаться.
Лучше бы молчала.
Ну что за идиотка ты, Зайцева!
Крючковский молча что-то обдумывает какое-то время, отвернувшись, а потом поворачивается и бросает:
— Жди здесь и никуда не уходи. Я скоро вернусь.
— Дима…
— Здесь. Жди! — Отрезает так, что коленки трястись начинают. — Чтобы, когда я вернулся, была тут, на этом диване. Или я тебе задницу напорю так, что больно сидеть будет.
Обещание заставляет что-то внутри трепетать, но я заталкиваю эти эмоции куда подальше.
Это чужой мужчина.
А у меня на женатых «табу».
Но наши в прошлом дружеские отношения и доверие к нему заставляют оставаться на месте.
Димка уходит.
Подозреваю, что к Давиду.
Вот на кой он попёрся к нему?
Зачем вообще Выскочке это надо?!
Всё. У меня нервный срыв. Избежать не удалось.
— Тебе уже лучше? — Домработница этой семьи очень хорошая женщина. Она здесь уже много лет, я с детства её знаю.
— Да. Спасибо, Жанна Валерьевна. — Отвечаю, выдавливая улыбку. — У вас не будет случайно, какой-нибудь майки или рубашки?..
Мне неловко об этом спрашивать, но лучше уж у неё, чем у Крючковского.
— Что-нибудь найду, конечно. — Улыбается она в ответ. — Рада тебя видеть. Вы с Димой теперь редкие гости в наших краях. Он вот совсем ненадолго приехал, после свадьбы сразу обратно в Америку укатит.
— Какой свадьбы?
Женщина хмурится и качает головой.
— Ну твой брат же женится, Диму тоже пригласили, он специально приехал. Ты разве не знала?
Закашливаюсь, выплёвывая лимонад фонтаном.
Мир рушится в одно мгновение.
Это не случайность.
И нам придётся столкнуться ещё.
Сука, Рома, я убью его!
Сюрприз мне решил устроить?!
Ну всё.
Всем хана!
Заяц в бешенстве.
Глава 15
— Будь это галстук, а не бабочка, придушила бы тебя на месте. — Поправляя аксессуар, шиплю брату, так, чтобы мать не слышала.
— Аль, ну сколько можно злиться? — Делает несчастную моську. — Меня сегодня обижать нельзя, я и так пострадавший!
— С чего это?
— Я теперь молодой отец. Мы — вымирающий вид, нас нужно беречь!
Вот клоун.
Вера, конечно, учудила…
Интересно, ей успеют навести марафет до церемонии, или она так и пойдёт на роспись с одним накрашенным глазом?
Сегодня наша красавица сообщила, что скоро они с Ромиком станут родителями. И это накануне свадьбы. Да ещё и так воинственно, я даже на минуту подумала, что весь этот фешенебельный пикник придётся отменять.
В пижаме, с бигуди, приехала на своём, через раз чихающем авто, в другой конец города.
Если это не любовь, то верить абсолютно больше не во что.
Третий раз перепрятываю, оставленные матерью, початые бутылки шампанского. Иначе она окосеет прежде, чем мы успеем выйти из дома.
Ромка в своём костюме просто бесподобен.
Ну почему нет другого такого мужчины, только чтобы не был моим братом?
Да почему нет… есть.
Да не «про мою честь», как говорят.
Выкинуть из головы нашу внезапную встречу с Крючковским не представляется возможным. Я думаю об этом каждую минуту, даже когда, разозлившись на саму себя, запрещаю мыслям проникать в голову.
Да как их можно остановить…
Сердце, кое-как затянувшееся, после рваной раны, снова начало кровоточить.
Ох уж мне эти романтические аллегории…
— Аль, я тебе сто раз говорил, что не я позвал его. — Ромка всё ещё пытается пойти на мировую, пока мы направляемся к машине. — Ну хватит дуться. Они партнёры с Глебом, им там чего-то обсудить надо.
— Да конечно! — Упираюсь. Обида за то, что меня не предупредили, подобно огромной подушке безопасности. Спасает меня от катастрофы под названием «надежда». — Ещё скажи, что ты не видел список гостей.
— А, по-моему, вам полезно встретиться и поговорить. Может выкинешь, наконец, из головы этот детский бред.
Мама, как всегда, находит самое удачное время вставить своё слово.
— О чём поговорить? — Останавливаюсь на тротуаре. — Вы нормальные?
Оглядываю своих родственничков скептически.
Нет. Явно нет.
— Я давно живу своей жизнью. — Разжёвываю им очевидные вещи. — И он тоже. В добавок, Дима женат, и очень счастливо, насколько я знаю! И я злюсь не на то, что его пригласили, а на то, что забыли предупредить меня! Потому что, я бы не пошла на эту свадьбу, Ром ты знаешь.
Дышу рвано и «пускаю пузыри» ноздрями.
— Вот поэтому и не сказали. — Отвечает спокойно брат. — Разберись уже в себе, мелкая. Пока не отпустишь, нормальной жизни не будет.
Он прав. И нет.
У меня болит до сих пор. Особенно после того, как освежила в памяти его лицо, спортивную фигуру и совершенно невыносимый нагло-непоколебимый характер.
Как я могу отпустить?
Я готова волосы выдрать этой Диане за то, что украла моё счастье.
Хоть она тут вообще не причём.
И видеть его — невыносимая пытка. Потому что склеить себя потом невозможно.
Я, конечно, сбежала от него. Спасибо Жанне Валерьевне. Она