— Аксиус, мне нужен твой совет.
— Насчет чего?
— Как ты относишься к событиям последних двух дней?
— Если ты ожидаешь услышать, что мне все нравится, то, боюсь, придется тебя разочаровать, — зевнул Аксиус.
— Что ж, попробуй. Я не тот человек, которого ты бы хотел видеть в качестве мужа сестры?
— Не совсем так, Роллин. Хотя я не понимаю, что Аргуменда нашла в тебе, но мне, по правде говоря, наплевать, за кого она выйдет замуж. Дело в половине королевства.
— Ага, мы почти у цели, — сказал Хобарт. — Значит, если бы я не спас ее, ты бы владел всем?
— Угу.
— А что же тогда случилось бы с Аргумендой?
— Ее бы съел Андросфинкс, ты что забыл?
— И тебе было бы не жалко?
— Ничуть. Искусство у меня на первом месте.
— Вряд ли твою точку зрения можно назвать альтруистической.
— Ну да, я — эгоист! Ты не знал? — удивленно поднял брови принц. — Это заметила еще моя крестная. Фея, между прочим.
— Да, похоже, она наградила тебя правдивостью в дополнение ко всем... э-э-э прочим достоинствам.
— Искренностью. Я не могу удержать себя от высказывания всего, что думаю, хотя и попадаю из-за этого в разные неприятные истории. Слушай, может быть, вместо обсуждения всей этой чепухи, пойдем ко мне в студию и ты попозируешь...
— Подожди, Аксиус, — отмахнулся Хобарт. — Что бы ты сказал, если бы я исчез?
— Тут все непросто. Если ты исчезнешь до женитьбы на сестре, я снова стану полновластным наследником. А вот если она останется вдовой, наследство все равно перейдет к ней, а затем к любому из ее детей мужского пола...
— Хорошо, хорошо, я понял. Меня интересует немедленное исчезновение.
— Я не понимаю, чего ты хочешь, — на лице Аксиуса появилось озадаченное выражение. — Лично я не собираюсь тебя убивать, у меня нет способностей. Беспрецедентный случай — чемпион хочет исчезнуть добровольно!
— Нынешний чемпион собирается создать новый прецедент, — мрачно сказал Роллин Хобарт.
Рот Аксиуса открылся, и он даже сел на кровати. Когда смысл слов Хобарта дошел до его сознания целиком, глаза юного принца округлились, и он упал обратно на подушку в глубоком обмороке.
7
Утром следующего дня Хобарта опять разбудил горнист своей какофонией. Пока инженер искал под кроватью ботинок, чтобы раз и навсегда прекратить издевательства над своей нервной системой, парень объявил:
— Его Величество король Логайи Гордиус; Ее Величество королева Вессалина; Его Высочество принц Аксиус; Ее Чистейшество принцесса Аргуменда...
Семейство Ксирофи в полном составе вошло в комнату. Хобарт натянул одеяло до подбородка, думая только о том, что вряд ли он эстетично выглядит в несвежем нижнем белье. Вспомнив об эстетике и эстетах, он быстрым взглядом окинул Аксиуса, гадая, проболтался тот или нет. Несмотря на то, что выдача Хобарта противоречила собственным интересам принца, Роллин не мог забыть об излишней искренности последнего. Однако лицо Аксиуса не выражало ничего, кроме обычного высокомерия. Вместе со всеми в комнату вошел незнакомый Хобарту красноволосый юноша.
— Разве вы не встречались с Эйтом, дорогой Роллин? — ответила на его вопросительный взгляд королева.
— Эйт? Когда мы виделись в последний раз — он выглядел иначе!
— Ах, да, теперь он стал подростком! Думала, ты знаешь. Как твой бедный нос?
— Гораздо лучше, спасибо, — честно ответил Хобарт. Опухоль и правда спала — в отличие от шишки размером с гусиное яйцо, красующейся на голове короля. В результате корона Логайи была залихватски сдвинута набок.
— Кхм, — прочистил горло король. — Мой дорогой Роллин, в знак моей признательности за... э-э-э твое вчерашнее геройское поведение, позволь подарить тебе небольшой... э-э-э памятный сувенир. — И он развернул принесенный сверток.
— О, я тронут, — серьезно сказал Хобарт, не желая ранить чувства старого чудака. Внутри лежала обещанная диадема. Она была похожа на королевскую корону, только с небольшими фестончиками сверху вместо длинных шипообразных выступов с шариками на концах. По размеру украшение Хобарту подошло, и все Ксирофи еще долго охали и ахали, как оно ему идет. Роллин искренне поблагодарил всех, и они ушли.
После завтрака он разыскал короля. Тот с трубкой во рту полулежал в кресле, водрузив ноги на маленькую табуретку, и читал «Логайские Эфемериды». Заметив Хобарта, Гордиус передал ему первую часть издания, которую он уже закончил. «Эфемериды» были набраны крупным шрифтом на бумаге, определенно сделанной вручную. Буквы складывались в слова, похожие при произношении на его родной английский. Хобарт поинтересовался у короля, откуда в Логайе такой интересный язык.
— В той стране, откуда ты родом, сынок, живут цивилизованные люди? И используют они язык цивилизованных людей, не правда ли? Ну, и мы — цивилизованный народ, поэтому поступаем так же. Что касается произношения, то тут я не вижу проблемы; каждая буква соответствует определенному звуку, или не соответствует никакому, — просто ответил король.
Долговязый подросток, в которого превратился Эйт, вошел в комнату и принес кучу коробок разного размера.
— Отец, куда мне теперь девать все игрушки и одежду?
— Оставь все здесь, Эйт. Я велю Измерену раздать их бедным детям.
— Чистишь помещение? — спросил Хобарт.
— Избавляюсь от детских вещей, — сказал мальчик. — И простите меня за ту хлопушку, сэр. Больше это никогда не повторится, — добавил он.
— Ладно, — ответил Хобарт.
Мальчик хотел еще что-то добавить, он неуверенно мялся, затем достал небольшую дощечку.
— Сэр, вы не возражаете... — смущенно попросил он. — Я решил начать собирать автографы разных героев...
Хобарт красиво расписался, Эйт потрясение воскликнул: «Здорово!» Остаток того дня он повсюду попадался Хобарту на пути, вежливо задавал вопросы, не забывая называть его «сэр», в общем, проявлял все признаки поклонения герою.
Состязание проходило в огромном вестибюле замка. Хобарту оно показалось длинным и скучным. В начале два полка, мушкетеров и копейщиков, которым предстояло расформирование, прошли хорошо подготовленным парадом. Копьеносцы перестраивались различными способами, мушкетеры стреляли холостыми патронами. Каждая шеренга салютовала отдельным залпом. Затем они торжественно сложили полковые знамена к ногам генерала Воланоса, он произнес речь, во время которой некоторые плакали. В конце концов, они сдали оружие и влились в толпу зрителей, чтобы посмотреть шоу.
Вдоль центральной оси арены быстро возвели забор. Мужчины с огромными круглыми щитами и в шлемах в форме ведер, закрывающих голову целиком, съезжались на лошадях с противоположных сторон забора, пытаясь выбить противника из седла шестами, похожими на весла от каноэ, а затем разъезжались в разные стороны. Благодаря забору, доспехам и голубому мху, покрывающему арену, риск серьезного увечья сводился к минимуму. Роллин Хобарт мирно раскуривал трубку и ждал окончания представления. Выражение его лица не изменилось, даже когда генерал Воланос, победивший в нескольких схватках, проехал мимо и бросил на него презрительный взгляд. Он мог себе позволить подождать, пока пчела, которую он запустил в карман принца Аксиуса, начнет давать мед. Если принц — эгоист, он непременно поможет Хобарту. Все люди этого повернутого мира обладали простыми монохромными характерами, как герои старой мелодрамы, что было дополнительной причиной нежелания Хобарта оставаться в нем. Представить себе женитьбу на девице, красивой, как обложка модного журнала, и совершенной до такой степени, что ни один человек... Все же ее привязанностью нельзя злоупотреблять. Хорошо бы Аксиус не подвел его!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});