14
— Я не знаю, что ты сейчас сделаешь! — возмутилась я.
— А что такого я могу сделать?
— Ты… ты принуждал!
— Пожалуй. — Он сел рядом, а я подскочила и съежилась у спинки кровати. — Но я не могу остаться и не трогать тебя, Марина. И я уже объяснял, что это просто голод. В моих интересах постараться перестать тебя им пугать.
— Все очень быстро, — отвернулась я, чтобы не смотреть на него.
Что я несу? Только что ведь говорила с врачом. Но я просто не могла. Не могла отдать себя в жертву даже ему. При одном его взгляде хотелось забиться в уголок, чтобы не достал. Я не знала почему.
— Не могу предложить медленнее, девочка, — лязгнул металлом его голос.
Терпение у Тахира кончилось. Я проследила, как он поднялся и вышел из спальни, снова отметив глупо — задница у него просто отдельное произведение искусства. Но меня снова дернуло, словно на привязи, и я выбежала за ним.
— Слушай, прости… — замерла я у стола. Тахир налил себе стакан воды, морщась от моего «прости», как от лимона. — Тебе… плохо?
Он шумно выдохнул и оперся о столешницу.
— Зайчик, — хрипло начал он, глядя перед собой, — я хорошо тебя понимаю. Мне никогда еще не хотелось быть человеком настолько. Но я им быть не могу. Давай мы примем взрослое решение, ладно? Я сорвался вчера. Не стоило.
— Ты хочешь уйти?
— Я не могу гарантировать тебе безопасность. От себя. Это пугает.
— А что ты можешь сделать?
— Много всего. Наша задача этого не узнать.
— Послушай, — задрожал мой голос, — я была у врача. Мне объяснили, что ты… измотан этим всем.
— Не надо меня жалеть, — насмешливо перебил он и сделал большой глоток из стакана.
— Ну и кто еще тебя пожалеет? — потребовала я. — Что-то не вижу желающих…
Он не обратил внимания — прошел в спальню. Я направилась следом:
— …Не уходи, пожалуйста. Дай мне время! Тахир! — Я вырвала из его рук джинсы и уставилась с вызовом. — Меня чуть не изнасиловали в приюте! В пятнадцать! Их было трое! Зажали в подсобке, рвали одежду, душили!.. Я не могу с тех пор!.. Ненавижу мужчин!..
Он выпрямился, глядя на меня сверху потемневшим взглядом. Черты его лица заострились, глаза вдруг знакомо заискрились…
— …Пожалуйста, — прошептала я. — Когда ты хватаешь меня, становится страшно.
Могло показаться, что он услышал, сдался. Только голос его напугал еще больше:
— Ложись на кровать, — приказал он хрипло.
Не обнял, не пожалел.
Но я повиновалась. Сама же бежала за ним.
И снова я под ним — глаза в глаза, растерянная и испуганная. Он совсем не собирался позволить привыкнуть? Похоже на то. Плавно стянул с меня вещи, одну за другой. А я все следила за его взглядом, цепляясь за него, чтобы не дернуться. Холодный, сосредоточенный, безэмоциональный… Стало страшно. Снова парализовало, сердце запрыгало в груди, а внизу живота сжалось в болезненном спазме. Тело и правда жило своей жизнью, и это нервировало еще больше.
Когда Тахир вдруг отодвинулся к краю кровати, я растерянно заморгала. Он задернул плотные шторы, и комната погрузилась в полумрак. Захрустела бумага...
— Что это? — поежилась я, дрожа, когда он поставил пакет на кровать — черный, большой, с шелковой красной лентой..
— Твоя терапия.
— Ты приготовил терапию и собрался уйти?
— Зайчик, помолчи, — сурово глянул он на меня. — А впрочем…
И он извлек из пакета нечто красиво упакованное в черную коробку. Но когда вытащил из нее какой-то шарик с ремнем, у меня пропал дар речи.
— Открой рот, — хрипло приказал Тахир.
Я позволила ему вставить мне этот кляп и застегнуть на затылке ремни. Зафиксировав его, Тахир поинтересовался, удобно ли мне, и заботливо освободил волосы от ремешка. Теперь захотелось много всего ему сказать, но я помнила, что он дал мне последний шанс.
Оставив меня ненадолго пялиться в потолок, он навис надо мной снова. Заглянул в глаза, замер на несколько вдохов, потом вскинул руку и провел по щеке. Я зажмурилась и напряглась, сжав челюсти на кляпе. Но тут же будто осталась в одиночестве. Бедер коснулись горячие пальцы и скользнули к коленям, и я сжала ноги, вцепившись пальцами в одеяло.
То, что его руки вдруг исчезли, насторожило, и я задышала чаще, пытаясь сдержать панику.