гостей, выслеживая добычу, а другие колдуны уже увидели. Один из охотников замешкался, и теперь его легко вычислили. Возможно, он был тем, кто ранил Дугласа.
Его поймали около выхода в сад, и тут же вокруг вспыхнул ровный круг ловушки.
Эндрю последовал за братом, возможно, больше из любопытства, чем по необходимости. Увидел злость на выбеленном лице мужчины.
— Ты расскажешь, что сегодня произошло, — холодно произнес Кристофер.
Тот только неприятно оскалился.
— Вы подохнете. Станете падалью. Мир будет без вас лучше.
— Только ты этого уже не увидишь.
Эндрю стало не по себе от того, как это произнес его брат. Но ещё хуже стало, когда за спиной раздался голос старика Лоусона.
— Не торопись, Кристофер. Ведь среди нас есть ещё один убийца. Твой брат. Что ты будешь делать с ним?
Кристофер даже не обернулся. Возможно, он просто не хотел встречаться взглядом с Эндрю, который в глубине души ждал подобного вопроса.
Отец хотел защитить их. Но, сам того не зная, сделал из сына не щит, а бесконтрольное разящее оружие.
Глава 5
Кристофер смотрит в окно и на то, как по стеклу стекают струйки дождя. Кажется, этот дождь бесконечен, что он засел сыростью и холодом внутри.
В день, когда погиб отец, тоже лил дождь, мешаясь с металлическим запахом крови и весенней прогнившей землёй. Кристофера тошнит от дождя, но он не может оторвать взгляд от окна — в воде на фоне размытого неба нет эмоций в отличие от людей.
— Вы можете снять перчатки? — спокойный голос миссис Дэвис отвлекает от размышлений, и Кристофер переводит взгляд на неё. Мягкая улыбка, аккуратный хвост светлых волос, светлая блузка и юбка, сеточка морщин вокруг глаз. Миссис Дэвис располагает к себе, ей можно довериться.
Почти.
Кристофер устраивается удобнее в скрипучем кожаном кресле, откидывает голову на мягкий промятый многими клиентами подголовник. На стенах — дипломы и награды, в шкафу — книги, которые никто никогда не открывал.
Чем-то неуловимо напоминает кабинет отца, который Кристофер запер не так давно, попросив перенести нужные папки в другой офис, где не так давили воспоминания. Меньше старой кожи и дубовых столов, больше стекла и монохрома.
— Зачем?
— Вы предпочитаете не касаться предметов. Почему? Боитесь испачкаться?
Кристофер молчит, не зная, как ответить. Нет правильных и неправильных ответов, но у него нет вообще никаких. Ультратонкий смартфон высвечивает номер Мари, и по соглашению с миссис Дэвис Кристофер переворачивает его вниз экраном. Даже если срочное — это его личный час, который выходит в круглую сумму. А толку?
— Давайте поговорим о том, что вы чувствуете, — мягко предлагает миссис Дэвис и открывает свой маленький блокнот для записей. Кристофер смотрит всё так же серьёзно, не меняясь в лице. Слишком серьёзно для его возраста, но не для того, кто только месяц как похоронил отца, растерзанного в собственном доме.
Кристофер правда хочет рассказать — но не выходит. Эмоции давят изнутри и сносят его, и всё, что ему остаётся, — не утонуть в них, отстраниться как можно дальше, выстроить стекло внутри себя, по которому будет стекать холодный дождь.
— Что я могу чувствовать? Моего отца убили. Меня самого сначала обвинили в убийстве. Моя мать едва не сошла с ума, а младший брат не разговаривает. Хорошо, что у него есть музыка. Она его удерживает от многого другого.
— От чего, как вы думаете? Или вам так только кажется? Конечно, вы боитесь потерять и его тоже.
— Всё куда сложнее.
«Я убивал, миссис Дэвис. Кинжал в моей руке пронзал плоть человека, который хотел уничтожить моего отца. Мой брат заклят на откат, если нам с сестрой что-то грозит. Я сгораю. Медленно варюсь в котле из вины и долга, колдовства и тьмы. Ночами мне кажется, я схожу с ума, а эмоции — те эмоции, о которых вы так жаждете услышать, разъедают изнутри. В них шелестят вороны, и я слышу голос мёртвого отца».
Кристофер молчит, а потом спокойнее, чем следует, говорит:
— Я боюсь, что не справлюсь. Но я теперь в ответе за свою семью.
Миссис Дэвис кивает и задаёт следующий вопрос. Она излучает спокойствие, и Кристофер краешком ловит его. Чужая спокойная уверенность помогает сосредоточиться на ответах.
Кристофер снова смотрит на дождь, считая минуты до окончания часа, чтобы наконец ответить на звонок Мари, услышать её голос. Знать, что она жива, как и Эндрю, и мама.
* * *
Кристофер вышел из зала на свежий воздух, как только появилась возможность. Чужие эмоции давили и кололись, одинаковые и насыщенные ужасом и привкусом горя. Как встревоженные птицы задевали его самого перьями крыльев, и от этого ломило виски. Моросил мелкий осенний дождь, и ткань рубашки на плечах быстро стала влажной и прилипла к коже. Мерцал огнями город, доносились сирены машин скорой помощи. Далеко не все можно было излечить колдовством.
Кристофер знал, что его ждали, но ему нужно было несколько мгновений, чтобы собраться и показаться снова уверенным и готовым действовать, пусть внутри поднималась паника.
Смерть близко. Сам Кристофер остался жив только благодаря брату и чужим жизням, растертым в прах. На грудную клетку надавило, и получалось дышать только короткими вздохами, пропуская через себя воздух, насыщенный запахом дождя и прелой листвы.
Кристофер пригладил пятерней влажные волосы и, зябко дернув плечами, вернулся в зал, где суетились гости, растерявшие весь блеск и лоск. Он не мог ничем помочь — ни хоронить мёртвых, ни лечить, так что просто шагал к углу, где устроился Эндрю.
Он натянул рукава рубашки и смотрел прямо перед собой, обессиленный не исчерпанным колдовством, а смертями вокруг. По его вине.
— Ты мёрзнешь, — Кристофер подхватил по дороге у кого-то то ли из первых прибывших врачей, то ли просто подсуетившихся гостей плед и накинул на плечи брата. Эндрю даже не сопротивлялся, просто кивнул.
Кристофер сел рядом, локти на бёдрах, руки в замке, а внутри клокотала смесь удивления и злости.
Кристофера многие считали эмпатом, но он мог видеть чуть больше эмоций, если хотел этого. Недавние воспоминания, чувствовать ложь, подчинять волю в редких случаях. А ещё знал, как управляться с кинжалом и наносить резкие удары. Мог спрясть ритуалы, которые могли убить других колдунов.
Мари принадлежала ведьмам и легко заглядывала в будущее, а ещё искала запертые пути и знала, как их открыть.
С Эндрю всё было сложнее. Отец рассказывал легенды о древних колдунах, которые умели обращаться в птиц, менять облик или наводить иллюзии, а мир казался податливым для их заклинаний,