Алексей смог только кивнуть.
— Но ведь я совершенно не гожусь для этой роли! — воскликнула она. — У меня такая работа, что я постоянно то тут, то там. Прихожу домой, когда освобожусь, и никогда не смогу точно сказать, во сколько это случится.
— Но ведь я тоже загружен работой, — Алексей нашел спасительную мысль и ухватился за нее, как утопающий за соломинку.
— Да, но я совершенно не умею вести хозяйство! — нашла еще одну причину Анна. — Вот, сам попробуй! — она чуть ли не силком потащила его на кухню. К приходу Алексея Анна пыталась приготовить нехитрый ужин, но, частично из‑за волнения, а частично из‑за неумения, у нее ничего не получилось: котлеты подгорели и на вкус отдавали травой, пюре получилось комочками, зеленый горошек на поверку оказался пятилетней давности и в пищу уже не годился. Теперь, дав Алексею попробовать свою стряпню, выжидающе спросила:
— Ну?
Ответ опять был не такой, какого она хотела бы.
— Знаешь, — мечтательно произнес он, правда, немного поморщившись. — Даже пригоревшее, пересоленное или вообще никуда не годное блюдо, приготовленное руками любимой женщины, может показаться пищей богов.
Анна застонала: этот человек просто неисправим!
— Ну хорошо, — решительно заявила она, понимая, что никакие частные доводы не помогут. — Я не буду говорить о том, что, если выйду за тебя замуж, то не смогу уделять тебе достаточного внимания, ни слова не скажу о том, как ненавижу стирать носки или сталкиваться с кем‑нибудь в ванной, ничего не прибавлю к характеристике моих весьма сомнительных кулинарных способностей. Но пойми, наконец, что за двадцать лет — нет‑нет, не протестуй, пожалуйста! — чувства могли и измениться. По‑моему, от них уже попахивает затхлостью.
— Анна, но я люблю тебя, — отозвался Алексей с такой нежностью, что сомневаться в его чувствах не приходилось.
— По‑моему, ты уже вовсе меня не любишь, — упрямо гнула свое Анна, решив очертя голову броситься в омут. — Просто твои чувства ко мне, а они конечно же были, стали другими. Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле это уже просто привычка, разве не так?
— Нет, — отрицал он. — Я всегда любил тебя и сейчас, даже в эту минуту, очень тебя люблю. Твои слова разбивают мне сердце. Мои чувства, может быть, и превратились бы в привычку, если бы и ты сама стала для меня привычной. А я постоянно открываю в тебе что‑то новое. Я никогда не подозревал, например, — голос его прервался, но он справился с собой, — что ты можешь быть со мной такой жестокой.
— Ошибаешься, — возразила Анна. — Да, тебе, конечно, кажется, что я играю тобой, но поверь мне, это не так. Ты мне очень дорог. Я очень тебя люблю, но как друга… А ты ошибаешься во мне: я вовсе не та женщина, которая тебе нужна. Ты думаешь, что рядом со мной станешь еще сильнее? Но это не так! Ты не понимаешь! У меня тяжелый характер, я честолюбива до крайности. Я буду только подавлять тебя, поверь мне. Как ты будешь чувствовать себя рядом со мной? Мое имя на слуху у многих, меня чуть ли не каждый день показывают по телевизору, у меня берут автографы, ты это знаешь? А мне хочется еще большего признания, еще большей славы. Вот о чем я думаю!
Алексей машинально вытащил из вазы одну из роз, которые подарил ей первого сентября, и стал обрывать лепестки, не обращая внимания на то, что они падают и на пол, и в его тарелку.
— Знаешь, кто тебе нужен? — спросила вдруг Анна, схватив Алексея за локоть и глядя на него блестящими глазами. — Настоящая женщина — добрая, нежная, ласковая.
— Но ты ведь тоже добрая, нежная и ласковая, — пробормотал он, закрывая лицо ладонями.
— Может быть, это и так, — задумчиво произнесла она, — но чаще я все‑таки злая и колючая. Помнишь, какой противной я была в школе? Так вот: с тех пор я очень мало изменилась и уж точно добрее не стала. А еще я слишком независимая и привыкла опираться только на саму себя. Я готова тысячу раз признать, что это очень плохо, особенно для женщины, но ничего с этим поделать не могу. Я закалилась, привыкла к одиночеству, и на всю жизнь, наверное, останусь убежденной холостячкой. А тебе нужна женщина, которая чувствовала бы себя за тобой как за каменной стеной, которая жила бы только тобой и детьми, а они у вас непременно появились бы. Ну не гожусь я в жены, и в матери тоже не гожусь!
— И ты молчала об этом? — вдруг произнес Алексей. И все‑таки в его голосе слышался упрек.
— Понимаешь, Леша, я не сразу поняла, что ты испытываешь ко мне такие глубокие чувства. А я к тебе их не испытывала. Была у меня в жизни только одна любовь, да и та очень быстро кончилась. Ты понимаешь, о ком я говорю?
Алексей молча кивнул. Он помнил, в каком состоянии была Анна, когда погиб Олег. И Алексей тогда помог ей, как никто другой. И хотя сам он никогда об этом не задумывался, но лишь благодаря ему Анна смогла оправиться от того несчастья, вновь обрести смысл в жизни. А если раны на сердце его любимой женщины оказались слишком глубоки и не зажили до конца, то это не его вина. Просто тогда у нее была первая и настоящая любовь, такая, о которой вспоминают всю жизнь, и тем более, если она так внезапно и нелепо обрывается.
— Но ты очень близкий для меня человек, — сказала Анна, глядя прямо в глаза Алексею. — Я желаю тебе только счастья. Если я сейчас и говорю слова, которые кажутся тебе жестокими, то поверь, делаю это не со зла. Я уверена, со временем, когда ты найдешь свою настоящую любовь, когда у тебя будет настоящая семья, ты меня поймешь. Я не требую, чтобы ты понял меня сейчас'— вряд ли это возможно.
Алексей покачал головой, как бы не веря в то, что Анна, его Анна, может говорить такое.
— Прости, я не приму от тебя это кольцо, — тихим голосом, но твердо продолжила она. — Но я очень дорожу твоей дружбой. И мне хотелось бы, чтобы мы остались хорошими друзьями. Нет‑нет, это вовсе не то, что ты думаешь! — поспешила добавить Анна, увидев, что Алексей сделал протестующий жест. — Знаю, что обычно так говорят, только чтобы отделаться от надоевшего человека, которого уже не любишь. Но я‑то тебя люблю, пусть даже только как друга, но очень люблю. Ты понимаешь меня так, как больше не понимает никто. И смею надеяться, что и я понимаю тебя достаточно хорошо, чтобы помогать тебе, если у тебя случится неприятность. Я действительно хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями.
— Нет, — тихо возразил Алексей. — Я ничего сейчас не понимаю. Кроме того, что от меня отказывается та, которую я очень люблю. — С этими словами он поднялся и пошел к выходу.
— Постой, — Анна удержала его уже у самой двери. — Прошу тебя: не вздумай опять напиваться. Не из‑за чего, честное слово.