– Да, метельщик.
– И она развивается?
– Ода.
– Правда?
– Нет.
– Должен сказать, не все так просто, как может показаться. А сейчас, отрок,- сказал Лю-Цзе, миновав арочный вход,- ты увидишь, что такое настоящее образование!
Лобсанг вошел в зал, больше которого ему видеть не доводилось. Лучи света врывались в огромное помещение сквозь застекленные отверстия в крыше. А ниже под присмотром старших монахов, осторожно ходивших по висевшим на тросах мосткам, не меньше ста ярдов в поперечнике, находилась…
Лобсангу приходилось слышать о Мандале.
Словно кто-то взял тонны цветного песка и разбросал их по полу, создав совершенно беспорядочно расположенные радужные завихрения. А среди хаоса боролся за жизнь порядок, переживал взлеты и падения, но постоянно разрастался. Миллионы беспорядочно кувыркающихся песчинок составляли часть узора, который, повторяясь, распространялся по окружности, отвергался другими узорами или сливался с ними, чтобы в итоге раствориться во всеобщем беспорядке. Это происходило снова и снова, превращая Мандалу в бесшумную яростную войну цветов.
Лю-Цзе ступил на выглядевший весьма непрочным канатный деревянный мост.
– Ну? – произнес он.- Что скажешь?
Лобсанг сделал глубокий вдох. Ему казалось, что
если он упадет с моста, то скроется в бешеной пучине цветов и никогда, никогда не достигнет пола. Он заморгал и потер лоб.
– Весьма зловещее зрелище,- откликнулся он.
– Правда? – удивился Лю-Цзе.- Не многие так говорят. Обычно используют несколько другие слова. Типа «чудесное» или «великолепное».
– Что-то не так!
– Что именно?
Лобсанг схватился за канатные перила.
– Узоры…
– История повторяется,- сказал Лю-Цзе.- Они всегда одни и те же.
– Нет, они…- Лобсанг пытался вобрать в себя всю картину. Под узорами были другие узоры, замаскированные под часть хаоса.- Я имел в виду… другие узоры…
И тут он свалился с моста.
Воздух был холодным, мир вращался, а земля мчалась навстречу, чтобы заключить его в свои объятия.
И вдруг остановилась, всего в нескольких дюймах.
Воздух вокруг шипел, словно поджариваемый на медленном огне.
– Ньюгейт Лудд?
– Лю-Цзе? – сказал он.- Мандала – это…
Но куда подевались цвета? Почему воздух стал
влажным и запахло городом? А потом ложные воспоминания исчезли. Исчезая, они сказали: «Как мы можем быть воспоминаниями, если нам еще предстоит случиться? Ты помнишь только то, что происходило сейчас. А происходило следующее: ты карабкался на крышу Гильдии Пекарей, но вдруг обнаружил, что кто-то расшатал камни карниза».
И последнее умирающее воспоминание сказало: «Эй, это же случилось несколько месяцев назад…»
– Нет, мы не Лю-Цзе, о таинственный падающий отрок,- произнес голос, обращаясь к нему.- Ты повернуться можешь?
С огромным трудом Ньюгейт повернул голову. Он как будто весь увяз в смоле.
В нескольких футах от него на перевернутом ящике сидел коренастый молодой человек в грязном желтом халате. Он был немного похож на монаха, если бы не волосы, потому что волосы были немного похожи на совершенно отдельный организм. Сказать, что они были черными и собранными на затылке в хвостик, значило лишиться прекрасной возможности использовать характеристику «слоновастые». Это были волосы с индивидуальностью.
– Меня, как правило, зовут Сото,- заявил мужчина под волосами.- Марко Сото. Но я не буду утруждать себя запоминанием твоего имени, пока мы не узнаем, останешься ты в живых или нет, хорошо? Итак, ответь лее: задумывался ли ты когда-нибудь о преимуществах духовной лшзни?
– Прямо сейчас? Конечно! – воскликнул… «Гм, ну да, Ньюгейт. Меня ведь так зовут. Откуда л‹ тогда взялся какой-то Лобсанг? » – Я, э… как раз обдумывал возмоленость сменить род занятий!
– Весьма разумный карьерный ход,- согласился Сото.
– Это какое-то волшебство? – Ньюгейт попытался пошевелиться, но добился лишь того, что стал медленно переворачиваться в воздухе прямо над поджи-дающей его землей.
– Не совсем. Судя по всему, ты перекроил время.
– Я? И как это у меня вышло?
– А ты сам не знаешь?
– Нет!
– Ха, вы только послушайте его! – воскликнул Сото так, словно разговаривал с задушевным приятелем.- Думаю, потребовался вращательный цикл целого Ингибитора, чтобы твоя маленькая шалость не причинила непоправимого вреда всему миру. И ты не знаешь, как тебе это удалось?
– Нет!
– Значит, мы тебя научим. Тебя ждет сладкая жизнь и замечательные перспективы. По крайней мере,- фыркнул он,- куда лучше тех, что светят тебе в данный момент.
Ньюгейт попытался повернуть голову чуть больше.
– Научите чему?
Сото вздохнул.
– Опять вопросы, юноша? Ты согласен или нет?
– Но…
– Слушай, я даю тебе шанс на новую жизнь, усек?
– И чем этот шанс так исключителен?
– Нет, ты меня не понял. Я, Марко Сото, даю тебе, то есть Ньюгейту Лудду, шанс продолжить твою жизнь. В противном случае, причем в очень противном для тебя, эта самая жизнь очень скоро оборвется.
Ньюгейт задумался. Он чувствовал покалывание по нсему телу. В некотором смысле он все еще падал. Откуда взялось это знание, он понятия не имел, но оно было весьма реальным, как булыжники прямо под ним. Ксли он сделает неправильный выбор, падение продолжится. Пока оно было отчасти даже забавным. Но, ( удя по всему, последние несколько дюймов будут до смерти неприятными.
– Должен признать, мне не нравится, куда сейчас движется моя жизнь,- сказал он.- Возможно, стоит рискнуть и избрать несколько иное направление.
– Отлично.
Оволосненный мужчина достал что-то из-под халата. Предмет чем-то напоминал сложенные в несколько раз счеты, но когда он стал их раскладывать, части, ярко сверкая, принялись исчезать, словно перемещались туда, где их не было видно.
– Что ты делаешь?
– Ты знаешь, что такое кинетическая энергия?
– Нет.
– Это то, чего у тебя в данный момент слишком много.- Пальцы Сото заплясали по бусинам, исчезая и появляясь вновь.- Полагаю, ты весишь порядка ста десяти фунтов, да?
Затем, сунув похожий на счеты предмет в карман, он зашагал к стоявшей неподалеку телеге. Что-то там сделал – Ньюгейт не заметил, что именно,- и вернулся.
– Через несколько секунд ты завершишь падение,- пообещал он, положив что-то на землю прямо под юношей.- Попытайся воспринять это как начало новой жизни.
Ньюгейт упал. На землю. Воздух вспыхнул ослепительным лиловым светом, груженая телега на противоположной стороне улицы подпрыгнула на фут и с грохотом развалилась. Одно колесо укатилось прочь по булыжной мостовой.
Сото наклонился и пожал безвольную руку Ныо-гейта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});