иногда встречают Катю…
Я стоял рядом с ней и не мог выдавить из себя ни звука, но мысленно разговаривал с нею:
"Что я хочу от тебя? Если бы я знал, Катя, если бы я только знал! Просто еще до того, как в моей голове соединились два твоих образа — виденный мною здесь в день пропажи Гриши Мерцалова и тот, виртуальный, который сложился во время нашей переписки, уже тогда, испытывая странное чувство раздвоения сознания, я… хотел вас обеих. И эта тяга, она ведь не только в физиологической потребности заключается… Не столько в ней…"
Иррациональное, малообъяснимое чувство заставляло меня, как маньяка какого-то, всматриваться в Катины фотографии, сделанные Тимуром по моей просьбе…
Такая удивительная, такая особенная женщина. Необычная, странная, пугливая и, одновременно с этим, гордая, с глазами, наполненными болью, хрупкая и сильная, ни от кого не зависящая и безумно одинокая, очень красивая — яркая с этими волосами рыжими и в то же время неприступная, совершенно точно не понимающая, какой она видится окружающим… Женщина, обладающая удивительным качеством — она умела слушать, умела сочувствовать, умела понимать! И я ведь не был большим любителем рассказывать подробности из собственной личной жизни, а выложил ей все о себе! Она была принцессой, заточенной в башне. Барышней, которую мысленно вот уже который день я называл своей. Моя Барышня…
— Я, пожалуй, пойду уже, — так и не дождавшись от меня ответа, говорит она и разворачивается к подъезду.
И я понимаю, что вот сейчас упущу свой единственный шанс! Я не для того столько искал! Интуитивно запрещаю себе говорить ей о том, что она мне нравится и, тем более, о том, что я хочу добиться ее расположения. Нельзя. Это — табу… пока это табу. Но говорить что-то нужно и прямо сейчас.
— Барышня, — окликаю ее, подошедшую к самому подъезду, и она останавливается, но ко мне лицом не решается повернуться. — Я скажу, зачем мне все это! Но ты мне ответь первая! Только честно! Скажи, какое-такое колдовство знаешь, чем приворожила меня? Почему к тебе тянет так? Я ж тебя не знаю почти! Что мне от тебя надо? Да я сам не понимаю! Ты иди-иди, только учти, у меня сердце не каменное, завянет, как вот эти несчастные розы, для которых ты воды пожалела!
И мне кажется, что на мгновение, на секунду только, когда Катя поворачивается, на ее губах появляется улыбка. Но могло и привидеться просто — все-таки темно под козырьком подъездной двери. Брошенные мною, розы сиротливо лежат на скамейке. Беру их, шагаю к ней, протягиваю, вглядываюсь в красивое лицо, пытаюсь прочесть эмоции, понять, как с нею себя вести, что делать, что говорить, как не оттолкнуть от себя, а наоборот, приблизить. И продолжаю:
— Номер телефона дашь? Комп я с собой, конечно, беру, но хрен его знает, будет ли там, куда еду, интернет, — и уже зная, что испуганно вскинется, что этот простейший вопрос ее выбьет из колеи, даю время осмыслить мою вполне закономерную просьбу и добавляю. — Буду держать тебя в курсе, как идут поиски.
А мысленно добавляю: "Ага, вру, конечно, не только для этого. И даже больше, совсем не для этого телефончик твой нужен. Привык. За неделю какую-то привык по вечерам строчить тебе послания! Мне это нравится. Душой отдыхаю, расслабляюсь я так!"
— Записывай! — говорит она и, по-видимому, ждет, что я достану телефон, брошенный на сиденье в машине.
— Диктуй! — смеюсь в ответ. — Буду поражать тебя своими способностями. У меня феноменальная память, между прочим.
— Хм, ну, ладно тогда, — совершенно точно улыбается она. И пусть эта улыбка только на секунду озаряет лицо, пусть я толком ее рассмотреть не могу, я знаю, помимо набора цифр, помимо своего телефонного номера, Катя сейчас, может не осознавая этого сама, делает маленький шаг мне навстречу. — 8-952-492…
16 глава. Катя
Ненормальная дура! Сумасшедшая идиотка! Ни о чем толком не расспросила его! Ничего не узнала! Даже… Даже забыла спросить то, зачем вышла — куда он едет и как связана поездка с Гришей! А теперь вот стой и думай! И переживай! Ведь сумела перебороть себя! Ведь вышла — разговаривала, сдерживалась, не истерила, не убежала, хоть и пыталась! А могла спрашивать обо всем! О том, откуда он все обо мне знает, какие предположения о пропаже Гриши у него есть… да мало ли о чем еще — столько всего сейчас нахлынуло, столько мыслей закрутилось в голове, стоило мне только спрятаться в спасительную темноту родного подъезда.
Я знала, что нужно идти в квартиру. Не столько для себя самой даже, сколько для того, чтобы Марк смог уехать. Он сказал, что поедет только после того, как я выгляну в окно. Я не спрашивала, почему он так решил. Не задумалась сначала об этом даже. А сейчас замерла, прижавшись спиной к входной двери, уткнувшись лицом в сладко пахнущие нежные лепестки.
А потом, медленно топая вверх по ступенькам, я вдруг на половине дороги остановилась… Мысли буквально взорвались пониманием — не так уж и страшно мне было рядом с ним! Я минут сорок стояла буквально в метре и только один раз попыталась сбежать! Уму непостижимо!
И вот ведь удивительно — мне чудилось, что розы пахли вовсе не розами! Мне чудилось, что они пахли Марком… Точнее, той самой туалетной водой, запах которой я так явно чувствовала, когда он ходил возле меня. И, шагая наверх по ступенькам, не могла оторваться от цветов, то и дело прислоняла букет к лицу и дышала их ароматом.
… Не спится. Знаю, стоит только провалиться в спасительную пучину, начнется тот же сон — необычный, яркий, словно о другом человеке рассказывающий. А мне столько обдумать нужно. Входящее сообщение на watsap телефона становится неожиданностью.
Незнакомый номер:
— Проверка связи. Надеюсь, не разбудил? Барышня, ответь, чтобы я знал, что номер твой…
Я волнуюсь так, словно вновь стою перед Марком у двери подъеда. Я волнуюсь и не могу сразу придумать ответ — мысли разбегаются в разные стороны и никак не ухватить ни одну из них за хвост. Я волнуюсь, но не боюсь! А руки уже сами набирают:
— Я в отпуске, поэтому подолгу не ложусь спать.
Марк:
— Отпуск — это здорово! Значит, тебе нечем заняться и скучно?
Я хочу написать, что привыкла к одиночеству и умею занять себя и не страдать от скуки. Но это кажется мне немного унизительным — признаться ему в том, что живу