Астрис довольно долго водил близнецов по Кладбищу Четырех Фонтанов и рассказывал им о священном значении этой породы камня. Вечером здесь должны были захоронить его дорогого друга, месьора Томезиуса, поэтому аквилонец находился в скорбном состоянии духа и в сопровождении учеников гулял по кладбищу, печально сложив руки на груди.
— Сегодня вы увидите зингарский похоронный обряд… — печально сказал он, остановившись напротив очередного памятника. — Зингарцы считают, что смерть не означает полный разрыв с миром, а умерший погружается в особый сон, от которого может потом очнуться и снова вернуться к жизни…
Аквилонский мыслитель болезненно поморщился и задумчиво спросил себя:
— Но как сможет очнуться несчастный Томезиус, если у него вырезано сердце?
Близнецы услышали тихий голос наставника и почти одновременно содрогнулись от воспоминания об его убитом друге.
Утром, когда рыжеволосая Адальджиза открыла им ворота с львиной мордой и сообщила страшную весть, Астрис от изумления выронил из рук посох. Но он просто почернел лицом, когда узнал ужасные подробности смерти своего друга: благородное сердце было вырвано из груди Томезиуса, а на искаженном от боли лице стояло непонятное клеймо, напоминающее след огромной птичьей лапы.
Все обитатели храма дрожали от страха, потому что Томезиус стал очередной жертвой Ночного Губителя, оставлявшего каждый раз на их лицах жуткое клеймо.
— Славного настоятеля похоронят в согласии с зингарскими обрядами, — со слезами в голосе вздохнул Астрис и печально повернулся к близнецам: — Сколько самых разных обрядов я видел за время своих странствий. Об этом можно написать целый манускрипт, да только мне не очень хочется к нему подступаться… Почти в каждой стране хоронят по-разному… Кочевники-шанки, живущие в туранских пустынях, просто оставляют мертвецов на песке — ветер за несколько дней смешивает их тела с песком и соединяет с родной пустыней, из которой они и вышли… У ирани-станцев есть особые «башни молчания», они не могут осквернить земли трупами, поэтому затаскивают их высоко на крыши башен, пока дожди, солнце и стервятники не сделают свое дело… у северных варваров есть обычай насыпать курганы над погибшими. Есть там даже бог Кром, Владыка Могильных Курганов… Стигийские жрецы владеют жутким искусством: они могут превратить тело умершего в черную мумию…
Хлодвиг и Хундинг боязливо оглядывались по сторонам. Им совсем не нравилось гулять по кладбищу, да еще слушать жуткие подробности разных похоронных обрядов. Но ни один из братьев, естественно, не мог признаться в этом учителю, который прочувственно предавался воспоминаниям:
— Стигийцы возводят для повелителей и пирамиды колоссальных размеров… Возле Кеми их можно видеть издалека, а внутри каждой такой пирамиды целый лабиринт, целый подземный город. Стигийские жрецы всегда боятся мстительной души усопшего владыки мало ли что душа может вспомнить? Поэтому они стараются задобрить душу умершего и отправляют вместе с ним в нижнее царство всех его жен, всех слуг, собак и певчих птиц… Мало ли кто там может понадобиться?
Близнецы были вынуждены согласно кивать, хотя им больше всего хотелось уйти подальше от давящей кладбищенской тишины. Не очень-то весело начиналось их первое путешествие. После тяжелого известия, услышанного ими прямо у врат храма, все представлялось им в мрачном свете. Даже сама величественная постройка не произвела на братьев того восторженного впечатления, которое ожидалось, ведь Астрис несколько раз говорил им, что это сооружение принадлежит к одним из самых совершенных в Зингаре.
Но после известия о смерти, мучительной и загадочной смерти Томезиуса здание храма казалось Хлодвигу и Хундингу тяжелым и мрачным. Собственно, само храмовое помещение, увенчанное высоким восьмигранным шпилем, покоилось на двух возвышенных прямоугольных террасах, расположенных одна над другой. И нижняя терраса, большая по размерам, и верхняя со всех четырех сторон были окружены крытыми галереями с двойными рядами каннелированных колонн, покрашенных яркой охрой и натертых горным воском до блеска снизу доверху, от базы до капителя.
В храм можно было попасть только через крытый ход, ведущий через священную рощу от Привратни. В Привратне и остановились путешественники: Астрису выделили отдельные покои, а братьев поселили в крохотной каморке рядом с кладовой. Здесь жили жрецы и служители храма, здесь перед вратами у крытого хода располагались источники, день и ночь струящиеся из камня, — перед посещением храма каждый должен был пройти очищение.
Как успели заметить близнецы, Привратня представляла собой не одно здание, а целый ряд строений различной высоты, тесно прилепившихся друг к другу, так что узкие окна одних покоев порой смотрели в окна других.
Когда они рассматривали Привратню изнутри, то вплотную подошли к крытому входу, ведущему к террасам храма. Тут же с обеих сторон из мрака вынырнули молодые прислужники в белых длинных плащах.
— Сюда вам нельзя приближаться! — зловеще прошептал один из них, видимо старший, потому что его подбородок украшала острая бородка такой черноты, что выделялась в полумраке даже на его смуглом лице. — Кто вы такие? За нарушение правил мы посадим вас в подвал!
Хлодвиг и Хундинг в одно и то же мгновение растерянно повернули головы, уставившись друг на друга в поисках поддержки. Но не успели они по-настоящему испугаться, как из-за угла показался знакомый силуэт и уверенный голос произнес:
— Простите юношей! Они не знали здешних правил. — Астрис приблизился вплотную к близнецам и приобнял их за плечи. — Это мои немедийские ученики, они только первый день в Херриде, поэтому о многом еще не подозревают.
— Прошу прощения, уважаемый месьор Астрис, — почтительно поклонился прислужник с бородкой. — Мы не знали, что это ваши воспитанники, но все равно, входить в это время в Священный Ход запрещено даже избранным!
— Да пошлет Митра много света в вашей жизни, — отозвался аквилонец. — Мы удаляемся и приблизимся к Ходу только вечером, когда служители снова отступили в темноту, а путешественники удалились от охраняемого места на безопасное расстояние, наставник отчитал братьев и строго запретил им заходить в незнакомые места, особенно в ближайшие дни. Он задумчиво пояснил:
— Сейчас тут очень неспокойно. Даже в лучах божественного света многое остается для меня неясным. Покойный, да пребудет его дух с нами, занимал очень высокий пост. Долгие годы он был теннетором — настоятелем и Верховным Жрецом главного храма Херриды. И неожиданно смерть настигает его, причем какая! Ужасная, мучительная смерть…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});