Славский исследователь остроумно доказывал, что в рукописи, найденной в какой-то артанской пещере, записан был разговор двух воинов отколовшейся части Империи — цивилизованного воина и дикаря, и что цивилизованный призывал не вторгаться в метрополию — теперешний Висуа, где все было ого-го, а во всех остальных местах полный шиш. Вообще, славов послушать, так они и мамонтов изобрели, хотя мамонтов как раз изобрел Базилиус в своей второй дурной ипостаси. Впрочем, все может быть. Славы, возможно, особый народ. К примеру, я сам полуслав, а владею Ниверией.
Владею Ниверией, двадцать лет я ею владею.
А нивериец Зигвард, он же Лжезигвард, он же Ярислиф, владеет Славией. Возможно, народам нравится, когда ими правят люди со стороны. Меньше ответственности. Всегда можно сказать — ах он славская сволочь (к примеру)! В моем случае еще и артанская. А мы и не знали ничего, не ведали, в своей классической непреклонной святости. Мы ж доверчивые такие, чисто как дети малые невинные. Это вовсе не мы камешки кидаем, это нам велели и нас соблазнили. И сказали, что это честь великая на благо отечества — камешки кидать. Кем-то совершенно случайно тут рассыпанные.
Завтра мы им покажем казнь Комода. Чтоб поняли, кто виноват во всем. Не стоят они Комода! В одном его толстом пальце больше благородства и ума, чем во всех их тупых башках! Но — необходимость! Сделать ничего нельзя. Отслужил свое Комод. Жалко его очень, но — отслужил.
Размышления Фалкона прервал секретарь.
— Господин мой, к вам курьер от Князя Гленна.
Птица и камень, подумал Фалкон. Мне не нужны курьеры от князя, мне нужен сам Князь Гленн с пятнадцатитысячным войском. Опять что-то стряслось. Хорошо начинается год великих перемен, ничего не скажешь.
Курьер не вошел, но впал и вкачнулся в кабинет. В тех местах, где кожа лица его не была скрыта грязью, она отдавала серовато-красным оттенком. Одежда на нем висела бесформенными рваными складками. Меч висел у бедра не под углом, но вертикально. Курьер долго выковыривал из-за пазухи послание, выковырял, положил на стол, отошел, поклонился и, не распрямляясь, упал и остался лежать. Фалкон сделал знак секретарю. Прибежали слуги и, не задавая вопросов, вынесли курьера из кабинета.
Фалкон развернул депешу. Многие слова были размыты. Писано было дурным, царапающим пером, тут и там чернели неровные кляксы.
Князь Гленн сообщал, что войско его остановлено было во много раз превосходящим его по численности славским контингентом, и теперь он вынужден вернуться домой, с войском, ибо оно утратило боеспособность. Извинения смешивались в письме с крамольным недовольством пограничными войсками Ниверии.
Фалкон испытал прилив ярости. Ему хотелось знать, что произошло на самом деле! Он не собирался никого наказывать — он просто хотел знать правду! Недостаток правды в письме ощущался более, чем явственно.
Пятнадцать тысяч воинов, помноженные на «несколько раз» — эти сто тысяч славов чего, с неба в Ниверию упали? Да в Славии и воинов столько свободных не наберется! Не важно, разбит Улегвич или нет, если столько славского войска перебросить в Ниверию, артанцы через неделю будут в Висуа! Лжезигвард — авантюрист и проходимец, бездельник, бабник, но ведь не клинический идиот!
Что значит «утратило боеспособность»?! Что он плетет?
Он вдруг осознал, что сейчас не время гневаться, мягко говоря. Время оценить ситуацию и действовать. Он позвонил.
— Фокса ко мне, — сказал он секретарю.
Через полчаса Фокс был в кабинете. Фоксу подумалось было, что его опять зовут, чтобы отчитать или понизить в должности, но он сразу понял, что это не так. В связи с тем, что он узнал сам — не так. Фалкону сейчас не до «заговорщиков».
Фалкон показал ему письмо. Фокс начал читать и непроизвольно свистнул.
— Ничего себе, — сказал он.
— Дело, естественно, не в славах, да я и уверен, что никаких славов там не было — ну, может, небольшой отряд, человек сто. А дело в том, что мы теряем пятнадцать тысяч воинов, и подкрепление из Теплой Лагуны эту потерю не компенсирует. И если Лжезигвард теперь же выступит, выбор у нас будет небольшой. Что это вы отводите глаза? Что случилось?
— Он уже выступил.
— Откуда вы знаете?
— Голубиная почта.
Голубиную почту систематизировал в свое время Хок, и Фокс просто унаследовал систему — связь между Теплой Лагуной, Астафией, и Кронином.
Помолчали.
— Сколько у него войска? — спросил Фалкон.
— Тридцать тысяч.
— Так.
Да, это была настоящая гражданская война, ибо если исключить пятнадцать тысяч Князя Гленна, под знамена Фалкона при самых благоприятных обстоятельствах можно было собрать тысяч пятьдесят — за два месяца, оставив проход вдоль Южного Моря незащищенным.
— Есть два выхода, — сказал Фалкон, на какое-то мгновение пожалев, что рядом нет ни Хока, ни Комода, а только этот молодой подобострастный тип, думающий больше о своей шкуре, чем о стратегии и тактике — решение таким образом целиком зависело от Фалкона. Советники ушли, остались рабы. — Можно остаться и удерживать столицу. И можно столицу отдать и отступать на юг, и продолжать стягивать войска. Как патриота, меня больше устраивает первый вариант. Ваше мнение?
— А Рядилище?
Ты бы еще Бука вспомнил, подумал Фалкон, и промолчал.
Чего он хочет, подумал Фокс. Важно это понять.
— Осада — это проверка на выносливость, — изрек он, будто прикидывал варианты. — Месяцев шесть мы, возможно, выдержим.
— За шесть месяцев страна выйдет из-под контроля.
Теперь промолчал Фокс. Суд по новостям, большая часть страны уже вышла из-под контроля. И Фалкон это понимает. Невозможно уехать из Астафии, оставив в ней какой-либо контингент — войск и так мало. Узнав об ослаблении власти, оставшиеся провинции могут взбунтоваться и потребовать самоопределения. Значит, Фалкон считает, что Астафию надо отдать.
— Лучше было бы отдать Астафию, — сказал Фокс. — Это очень плохо, но из двух зол… да.
— Отдать Астафию! — возмутился Фалкон. — Что вы такое говорите, Фокс! Нет. Я против! Оставить столицу на произвол судьбы!
Да, подумал Фокс, именно этого он и хочет. Ладно, авось выдюжим.
— Надо, — сказал он твердо. — Очень неприятно. Но надо.
— Что в городе? — спросил Фалкон. — Только честно. Паника?
— Пока нет.
— Мне не нравится это «пока».
— Мне тоже.
— Нельзя ли создать ополчение?
— За два дня? Нет, нельзя.
— Дело не в днях. Есть ли у горожан на руках достаточно оружия?
— Сомнительно.
— Пойдемте. Возьмите человек десять охраны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});