Читать интересную книгу Марид Одран - Джордж Эффинджер

На следующий день я чуть не помер от скуки. До встречи с Бани Салим делать нам было нечего. Я исследовал деревню, но это заняло мало времени. Я нашел небольшой сук там, где наиболее честолюбивые мугшинские купцы расстилали на земле одеяла, прикрывая свои товары. Там было свежее мясо и не очень свежее, овощи, финики и прочие фрукты, а также основная пища бедуинов: рис, кофе, вяленое мясо, капуста, морковь и прочие овощи.

Я был весьма удивлен, увидев старика, у которого на одеяле лежали семь предметов из пластмассы — училки, привезенные из-за гор, из Салалы, Бог весть какого производства. Я с огромным любопытством рассматривал их. Мне хотелось узнать, что именно этот шибко умный старикан надеется продать тем немногим модификантам, что слоняются по Руб-аль-Хали.

Тут были две училки на святого имама, возможно, такие же, как и та, что была у Хассанейна, две медицинские, училка с программой на различные арабские диалекты южной части Аравии, незаконная сексуальная информативка и краткий справочник по шариату, мусульманскому праву. Я подумал, что последняя училка может стать хорошим подарком шейху. Спросил старика, сколько она стоит.

— Двести пятьдесят риалов, — сказал он слабым дрожащим голосом.

— Риалов у меня нет, — ответил я, — только киамы. — У меня оставалось почти четыре сотни киамов, которые я утаил от сержанта аль-Бишаха в Наджране.

Старик бросил на меня долгий проницательный взгляд:

— Киамы? Ладно, сотня киамов.

Теперь настал мой черед сделать огромные глаза.

— Да это в десять раз дороже, чем она на самом деле стоит! — сказал я.

Он только пожал плечами:

— Когда-нибудь кто-нибудь сочтет, что она стоит сто киамов, я и продам ее за сотню. Но нет. Поскольку ты гость в нашей деревне, я отдам ее тебе за девяносто.

— Пятнадцать, — ответил я.

— Тогда отправляйся к своим спутникам. Мне не нужны твои деньги. Великий Аллах поддержит меня в моем желании, иншалла. Восемьдесят киамов.

Я развел руками.

— Я не могу позволить себе заплатить столько. Я дам тебе двадцать пять, но это все. Именно потому, что я странник. Но ведь это, сам понимаешь, не означает, что я богат.

— Семьдесят пять, — сказал он не моргнув глазом. Торговля для него была скорее обычаем, чем настоящей попыткой выжать из покупателя деньги.

Это продолжалось еще несколько минут, пока я, наконец, не купил училку по законам за сорок киамов. Старик поклонился мне так, будто я был каким-нибудь великим шейхом. С его точки зрения так, конечно, и было.

Я взял училку и пошел назад, к нашему лагерю. Прежде чем я успел пройти хотя бы двадцать ярдов, меня остановил другой житель.

— Салам, — сказал он.

— Алейкум ас-салам, — ответил я.

— Скажи, о блистательный, не будет ли тебе любопытно взглянуть на некоторые особенно приятные и редкие персональные модули?

— Ну, — с любопытством сказал я, — может быть.

— У нас есть такие… необычные, каких ты не найдешь нигде, ни в Наджране, ни за горами, в Салале.

Я посмотрел на него со спокойной улыбкой. Я приехал не из какого-то варварского городка вроде Наджрана или Салалы. Мне казалось, что я уже попробовал самые странные и извращенные модики в мире. И все же мне было интересно посмотреть, что сумел купить этот высокий и тощий верблюжий жокей.

— Ладно, — сказал я. — Покажи их мне.

Человек заволновался, словно опасался, что нас подслушают:

— Я могу лишиться руки, если покажу тебе, что за модики мы продаем. Но если ты пойдешь без денег, это охранит нас обоих.

Я не совсем понял:

— А что мне делать с моими деньгами?

Торговец, который продал тебе училку, имеет несколько металлических ящичков для наличных, о шейх. Отдай ему свои деньги, и он надежно их спрячет, даст тебе расписку и ключ к ящичку. Затем ты пойдешь в мой шатер и будешь пробовать наши модики сколько тебе вздумается. Когда ты решишь — покупать или нет, мы пойдем назад и заберем твои деньги. Таким образом, если кто из властей придет во время демонстрации, мы сможем доказать, что ты пришел не с целью покупки и что я не собирался ничего продавать, потому что у твоей высокой персоны нет денег.

— И как часто прерывают ваши «демонстрации»? — спросил я.

Этот бедуинский жулик посмотрел на меня и пару раз подмигнул.

— То и дело, — сказал он. — То и дело, о шейх. Это издержки производства.

— Знаю. Это я хорошо знаю.

— Тогда, о блистательный, идем со мной, и ты отдашь деньги Али Мухаммаду, старому торговцу.

Молодой человек был что-то подозрителен, но старый торговец был мне симпатичен старомодным честным поведением.

Мы подошли к его подстилке. Молодой сказал:

— Али Мухаммад, этот господин желает посмотреть наши самые лучшие модики. Он готов оставить тебе свои деньги.

Али Мухаммад, прищурившись, посмотрел на меня:

— Он не из полиции или еще откуда?

— После разговора с этим благородным шейхом, — сказал нервный молодой человек, — я ему полностью доверяю. Клянусь тебе гробницами всех имамов, он не доставит нам неприятностей.

— Ну, ладно, посмотрим, — недовольно сказал Али Мухаммад. — Сколько у него наличных?

— Не знаю, о мудрый, — сказал мой новый приятель.

Я немного помедлил, затем выложил большую часть своих денег. Я не хотел отдавать все, но казалось, оба это знали.

— В твоих карманах не должно остаться ничего, — сказал Али Мухаммад. — Десяти риалов хватит, чтобы нас троих подвергли телесному наказанию.

Я кивнул.

— Вот, — сказал я, отдавая остальные деньги.

«Назвался груздем — полезай в кузов», — сказал я себе. Только вот кузов стоил мне четыре сотни киамов.

Старый торговец исчез в ближайшем шатре. Отсутствовал он всего две-три минуты. Вернувшись, он отдал мне ключ и расписку. Мы традиционно раскланялись, и мой дерганый провожатый повел меня к другому шатру.

Прежде чем мы прошли половину пути, он сказал:

— А ты заплатил пять киамов залога за ключ, о шейх?

— Что за залог? Ты прежде ничего о нем не говорил.

— Мне очень жаль, господин, но мы не можем пустить тебя посмотреть модики, пока ты не заплатишь залог. Всего пять киамов.

В душе у меня зашевелился неприятный страх. Я протянул этому тощему хорьку расписку.

— Вот, — сказал я.

— Но здесь ничего не говорится о залоге, о шейх, — ответил он. — Всего только пять киамов, и ты сможешь целый день играть с любыми модиками, какими только пожелаешь.

Я слишком легко купился на приманку в виде модиков класса X.

— Ладно, — сердито сказал я, — ты же видел, как я отдал все деньги до последнего киама твоему старику. У меня больше нет.

— Что же, это беспокоит меня, о мудрый. Я не могу показать тебе модики без залога.

Теперь я понимал, что, заплати я даже залог, модиков у них наверняка не оказалось бы.

— Ладно, — гневно сказал я. — Пойдем назад и заберем мои деньги.

— Как пожелаешь, о шейх.

Я повернулся и зашагал к подстилке Али Мухаммада. Его там не было. Его вообще нигде не было. Вход в шатер с ящичками для денег охранял огромный человек с темным багровым лицом. Я подошел к нему, показал расписку и попросил впустить меня, чтобы забрать свои деньги.

— Я не могу впустить тебя, пока ты не заплатишь залог в пять киамов, — сказал он.

«Человек так рычать не может», — подумал я.

Я пытался угрожать, просил, обещал большую плату, когда вернется Фридландер-Бей с остальными Бани Салим. Ничего не помогало. Наконец, сообразив, что меня облапошили, я повернулся к своему нервному провожатому. Он тоже исчез.

Итак, я остался с никчемной распиской и ключом — наверное, это был Самый Дорогой Бесполезный Ключ в мире, достойный мирового рекорда, — и с ясным сознанием того, что мне только что преподали урок гордости. Это был очень дорогой урок, но все же… Я понимал, что Али Мухаммад и его молодой поделыцик, наверное, уже на полпути к горам Карра, и как только я повернулся спиной к бедуинскому Мистеру Бицепсу, он тоже скрылся. Я расхохотался. Этот анекдот я никогда не расскажу Фридландер-Бею. Я могу сказать, что меня обокрали ночью, пока я спал. Фактически это было почти правдой.

Я просто пошел прочь, смеясь над собой и своим утраченным превосходством. Доктор Садик Абд ар-Раззак, который приговорил нас к ссылке в это ужасное место, на самом деле совершил благо. Уже не раз я разочаровывался в своих достоинствах. Я вышел из пустыни изменившимся по сравнению с тем, каким я свалился туда.

Через четыре или пять дней прибыли Бани Салим, и был шумный праздник и много встреч. Я убедился, что с Фридландер-Беем в дороге ничего плохого не случилось и что он выглядит счастливее и здоровее, чем когда-либо. На одной из пирушек шейх Хассанейн обнял меня, как будто бы я был членом его семьи, и формально принял Фридландер-Бея и меня в свой клан. Теперь мы были полноправными Бани Салим. Я подумал: пригодится ли это нам когда-нибудь? Я подарил Хассанейну училку по шариату, и он был весьма этим доволен.