— Дракон! — и дал стрекоча.
Старец остался посреди дороги. Подъехав ближе, я услышал горестные вздохи и понял по его устремленным в небо глазам, что старик слеп. Мальчишка служил ему поводырем. Я засомневался, много ли помощи мне будет от слепца, но все же остановил угаса и, спрыгнув на землю, подошел к старику.
— Здоровья тебе, дедушка, — произнес я приветливо. Старик молчал, подняв к небу свои бледные глаза, потом спросил:
— Ты почто, добрый человек, мальца моего прогнал?
— Да зачем же мне прогонять, наоборот, я его расспросить хотел, а этот гаденыш удрал, бросив беспомощного старика на дороге.
— Стало быть, меня теперь расспрашивать будешь?
— Если сможешь мне помочь, то и расспрошу. Старец шевелил ноздрями.
— Кто ты? Как звать? — спросил он наконец.
— Что-то все подряд повадились задавать мне этот дурацкий вопрос! — рассердился я. — Да и что тебе с того?
— А то, — старик сделал шаг мне навстречу и протянул руку. Его пальцы быстро пробежали по моему лицу. Я отшатнулся.
— Похож на оборотня, — пробормотал старик сам себе. — Да что-то здесь не так. Вроде как волк, а вроде как кто другой.
— Никто не другой, волк, самый обыкновенный. Расскажи мне лучше, старец, как мне перебраться на Медовый Остров?
— На Альбион?
— Ну да. Скажи мне, куда выведет меня этот тракт?
— Ну уж не к Медовому Острову, — усмехнулся старик. — Может, ты не знаешь, волк, Остров, он ведь водой омывается со всех сторон. К нему плыть надобно, да далеко плыть, не один день. На судне, не вплавь. Разве ж волку выдержать такое плаванье?
— Перетерпится.
— И с этим драконом, от которого все живое шарахается? — Старик покряхтел. — А может, это от тебя все бегут?
— Чего бы им от меня бежать? Ну да, угасы здесь редкость. На Острове и то уже выводятся, а уж здесь их никто не видел. Вот люди и пугаются. Тоже мне выдумали, дракон. Да ему до дракона, как мне — до…
Придумать сравнение я так и не смог. Старик озабоченно покачал головой.
— Так и чудится мне, так и видится, идешь ты, а люди прочь от тебя бегут в ужасе. Не от дракона, от тебя. Может, ты сам и есть дракон, а не лошадка твоя?
— Ну что ты, старый, сочиняешь, как может слепцу что-то видеться? Ты давай отвечай, где и как мне нанять корабль, который отвезет меня с угасом на Остров.
— Ну, прям тебе и корабль нужен? Что, твой дракон такой большой? Что-то, кажется мне, он чуть больше быка.
— Он и впрямь немного больше быка, а как это ты, интересно мне знать, определил? — спросил я с подозрением, может, старец только притворяется слепым.
— По движению воздуха, по теплу, исходящему от тела, по звуку дыхания, — наставительным тоном ответил старец. — Слепой умеет чувствовать мир по-другому, чем зрячий.
У меня складывалось впечатление, что старик и не думает отвечать на мои вопросы, а только удовлетворяет собственное любопытство. Того и гляди, еще кто-нибудь на дороге покажется. Тогда опять нужно будет скрываться, и я потеряю возможность поговорить с человеком, с одной стороны, беззащитным, с другой — не боящимся меня настолько, чтобы умирать от страха.
— Ну же, старик, не тяни, отвечай!
— Торопишься куда? — полюбопытствовал старец.
— Тороплюсь, — сказал я, еле сдерживая злобу. — Тороплюсь успеть разузнать все, пока не появился кто другой, кому драконы в героических снах примерещились, и мне вновь не пришлось бы убивать. Говори быстрее, доберусь я по этому тракту до побережья или нет.
— Тракт выведет тебя к прибрежному поселению, что живет во власти морских богов. В сам город даже не заходи, выйди на побережье, там обитают рыбаки. Такие, у кого суда есть, ходят на Остров. Вот среди них и ищи кого-нибудь, кому злато страх затмит да слепым сделает. Тот, возможно, и согласится двух драконов на одном судне переправить на Остров. Может, и к лучшему, нашей земле вас двоих не выносить.
— Ты дело говори, да не заговаривайся, старик, — сердито перебил я его. — Там, где тебе два дракона кажутся, ни одного нет. Ты про золото сказал. У меня вот только ошейник есть, но он серебряный.
Я протянул ошейник старику, чтобы тот на ощупь смог определить его размеры. Юркие пальцы старика пробежались по ошейнику, а потом по моей руке.
— Стало быть, ты его голыми руками держишь? — удивился старик. — И после этого будешь и дальше утверждать, что ты обычный волк?
— Люди придумывают себе иллюзии, — сказал я. — Не мне за них оправдываться. Вода, металл, огонь — все это ничуть не мешает оборотням.
Старик сосредоточенно смотрел в небо, потом снова дотронулся до ошейника.
— С шипами, — проговорил старик. — Тому, кто надел его на тебя, видно, несладко пришлось, когда ты его снял?
— Не твое дело, странник. Ты скажи, хватит мне его, чтобы расплатиться с моряками?
— Чтоб три раза вокруг Острова проплыть, да еще сдача будет, — произнес старик с завистью. — Ты богач. Только лучше будет ошейник обменять на что-нибудь или на куски покромсать. А то, чуть увидят его моряки, так сразу поймут, каков ты. Да еще на тебя же его снова и наденут.
Я подивился сообразительности старика. И как это я сам не догадался? Такой ошейник только на мысль об оборотнях и наводит.
— Вот что, старик, давай сойдем с дороги, я заплачу тебе за подсказку. Сразу разобью его и дам тебе кусочек. Признаюсь, я хоть и могу держать в руках его, да эта дрянь мне покоя не дает. Пойдем.
Я взял старика под локоть и повел к обочине. Отойдя шагов на десять от дороги, я остановился и усадил старика на корягу.
— Здесь мне и дорогу сквозь деревья хорошо видно, и мы в глаза путникам бросаться не будем, — сказал я старику.
Я достал из мешка бурдюк с водой и мясо. Отрезал кусок для старика.
— Мясо? — удивился он. — Давно я его не едал. Нищему старику только кости бросают да корки хлеба. А ты почто возишь с собой печеное мясо, не для путников же случайных?
— Для себя и вожу. Всем надо что-то есть. Я так мясо предпочитаю.
— Сырое мясо тоже иллюзии людей? — спросил старик, вгрызаясь в телятину.
— Ну не совсем, только отчасти.
— Если ты еще скажешь, что в бурдюке у тебя плескается эль, я окончательно разуверюсь во всех людских иллюзиях, — усмехнулся старик.
— Увы, только вода, но зато какая! Из Источника в Бескрайнем лесу, оберегаемом дриадами от праздных людей.
Я потряс бурдюк, слушая, как плещется на дне вода. — Правда, и ее осталось не много. А что касается эля, отец, так скажу тебе сразу, вера людей в то, что оборотни не выносят вина там или пива, неверная на корню. Просто в диких волчьих племенах нет ни того, ни другого. Вот оттого и пошла такая байка. А что до меня, так я совсем не прочь заглянуть в какой-нибудь трактир по дороге и прикупить там кувшин крепкого пива. Да только куда я с этим крокодилом, — я кивнул в сторону угаса. — И платить-то мне было нечем. Но теперь за этим дело не станет, — я покрутил в руках ошейник. — Только как вот его на куски-то разделать? Мечом, что ли, рубить?
— Ты бы лучше в кузню какую заглянул, а то сам только попортишь неумеючи, — сказал старик.
— А вот насчет кузни, так это уже не просто иллюзии. Не хочу я в кузню. Могу, конечно, пересилить себя, но поверь, старик, так мне там муторно делается. Уж лучше я его сам как-нибудь раскурочу. Мне и надо-то лишь шипы пообламывать, а сам ошейник я просто пополам сломаю.
Я осмотрел спайку. Шипы были приклепаны не слишком старательно. Пара из них поддалась сразу сильному нажиму рук.
— На вот, — я положил в ладонь старика два отломанных шипа. — Это плата тебе за помощь.
— Вот в этом я волка узнаю, — усмехнулся старик. — Поскорее избавиться от всего, что ценно.
В лесу затрещали ветки. Я и старик услышали их одновременно.
— Мальчишка мой, что ли, осмелел? — предположил старик.
Я только подивился способностям слепого. Мальчишку я унюхал по запаху, но даже у слепого человека не может быть звериного нюха.
— Может, другой кто? — спросил я исподтишка.